– Она это несколько раз повторила. – Мужчина улыбнулся. – Дети чего только не выдумают… – Значит, желтоволосый незнакомец, – протянул женский голос за спиной Теламона. Его бросило в дрожь. Как же он ненавидит Алекто! В длинном платье без рукавов из зеленого и черного шелка Алекто так свежа, будто египетский зной ей нипочем. Ноги, украшенные узорами из хны, обуты в позолоченные сандалии. – Молодец, племянник, – произнесла Алекто с насмешливой улыбкой. – Почти искупил свой промах. Угораздило же тебя упустить девчонку на хебе! Щеки Теламона вспыхнули. – Говорят, ты вчера опять крестьянина убила. Тетя рассмеялась: – Не моя вина, что они здесь такие слабенькие. – Алекто, иди в дом, – резко приказал Теламон. – Я сам расспрошу девчонку. Алекто изящно склонила голову набок: – Ах, племянник, вовсе незачем… – Мое имя Теламон, – произнес он тоном, от которого тетя опешила. – Сказано тебе – иди в дом. Темные глаза вспыхнули, но Алекто развернулась и скрылась внутри. «Получилось! – ликовал Теламон. – Она меня послушала!» Сестренка Меритамен забыла про игру и уставилась на него. Теламон зашагал к девочке. Та встала и загородила от него любимицу-кошку. За спиной у малышки мальчики побросали палки и убежали. Девочки собрали бабки и последовали за ними. С новообретенной уверенностью Теламон приказал рабу Керашера спросить ребенка на египетском, где она видела незнакомца с желтыми волосами. Но малышка лишь испуганно глядела на него своими темными глазами. Теламон велел рабу повторить вопрос. Девочка молчала. Тут из дома вышла Меритамен и сразу поспешила к ним. В этот момент Теламон окончательно убедился, что боги на его стороне. Сначала они сделали так, чтобы слова малышки достигли ушей Теламона, а потом прислали к нему ее сестру. Отпустив раба, Теламон свысока улыбнулся Меритамен. – Ты меня обманывала, – почти дружелюбно произнес он. Меритамен вздрогнула: – Нет! Но Теламон заметил, как быстро задергалась жилка на ее шее. – Чужак Гилас в Па-Собек, – продолжил Теламон. – Даже не думай отрицать, твоя сестра его видела. И значит, кефтийка со шрамом тоже здесь. – Ответ Теламон прочел на лице египтянки. – Где они? – Не знаю. – Я тебе не верю. Меритамен с вызовом вскинула голову: – Ты не имеешь права говорить в подобном тоне с супругой Хати-аа. Скоро я достану для тебя кинжал, и тогда ты вернешься на родину. Теламон снова улыбнулся: – Чужак мне тоже нужен. У тебя же есть шпионы. Тебе наверняка известно, где эта парочка. – Я их видела, но кто-то помог им сбежать. – Ах вот как. Теламон положил руку на бритую голову малышки и ощутил ладонью и легкий, мягкий пух, и хрупкий детский череп. На глазах у испуганной Меритамен он надавил на виски девочки: совсем чуть-чуть, только чтобы показать, что настроен серьезно. – Хорошенькая малышка, – вкрадчиво произнес Теламон. – Госпожа Алекто ее просто обожает. У Меритамен побледнели губы. – Я ей зла не желаю, – продолжил Теламон. – Но сама знаешь, госпожа Алекто порой увлекается. – Ты не посмеешь ее тронуть, – с трудом выговорила Меритамен. – Мне покровительствует Перао, – напомнил Теламон. – Я многое могу себе позволить. Меритамен с трудом сглотнула ком в горле: – Они на Западном Берегу. Клянусь, больше я ничего не знаю! Теламон поглядел на высокие скалы за Рекой. Взошедшее Солнце окрашивает их в золотистый оттенок. Скалы изрыты рукотворными пещерами. И вдруг Теламона осенило. – Кинжал в гробнице, – произнес он. 21 Они спали на тростниковых циновках в мастерской шабти, принадлежавшей Ренси. Пирре снился замурованный в гробнице Гилас. Он кричал: «Выпусти меня!» – а Пирра лихорадочно пыталась его найти. Около полуночи она проснулась и увидела, как в темноте Гилас садится на циновке. – Скоро приду, – прошептал он. – Проверю, как там Разбойница. Когда Пирра проснулась в следующий раз, Гилас уже вернулся. От него пахло львом и пустыней. Скоро рассвет. Сегодня хеб переместится на Западный Берег, и гроб с крокодилом (и Гиласом) отнесут в гробницу. Пирра спросила, когда выходит процессия. Гилас ответил, что во второй половине дня, но перед этим Херихору нужно «очистить» варвара. При этих словах Гилас состроил гримасу. Пирра натянуто улыбнулась. Вошел Ренси вместе со своей женой Берениб, пухлой добродушной женщиной намного выше супруга. Она принесла пирожки с жареной фасолью и пиво с луковым привкусом. Гилас с жадностью накинулся на завтрак, а Пирра с трудом запихивала в себя еду. Страх давил на нее, будто тяжелый камень. Потом Ренси увел Гиласа, а Берениб взялась за Пирру: пора готовиться к переодеванию. Взглянув на застывшее лицо девочки, Берениб ободряюще похлопала ее по руке: – Не волнуйся, перед хебом еще встретишься со своим варваром. До сих пор Пирра видела Западный Берег только после темноты. А сегодня он превратился в оживленный улей: все готовятся к процессии. Берениб объяснила, что деревни здесь две: Джебу – для «простых работяг» (копателей гробниц, рубщиков камыша, водоносов, крестьян, рыбаков), а Геза – для мастеров, таких как ее муж. Об этих различиях Берениб рассказывала с большой гордостью. Изготовитель шабти живет в маленьком домике из кирпича-сырца вместе с женой, тремя детьми и ручным ибисом. Чтобы освободить место для Пирры, всех, кроме ибиса, отослали прочь. Пирра рада поручить себя заботам Берениб. Вся эта суета отвлекает ее от тревоги за Гиласа. – Для начала ты должна быть чистой, – пробормотала себе под нос Берениб. Она дала Пирре зубную щетку из тростника и пасту из корня папируса, потом сок плодов сикомора для свежего дыхания. После этого Берениб натерла Пирру священной солью, как следует вымыла ее, растерла у нее под мышками шарики из семян рожкового дерева, смешанных с благовониями, и, наконец, для гладкости кожи нанесла «особую смесь» гусиного жира и меда. Берениб все смеси называла «особыми» и скрупулезно перечисляла, что входит в каждую из них. Чтобы добавить блеска волосам Пирры, понадобилась «особая примочка» из кунжутного масла и можжевельника, а потом Берениб целую вечность заплетала волосы девочки во множество косичек. По бокам жена Ренси собрала их в два пучка, которые украсила фиолетовыми перьями и белыми цветами лотоса. А «особыми благовониями» оказалась маленькая лепешка жира речной лошади, смешанного с жасмином. Берениб хотела положить эту штуку на пробор Пирры, чтобы она там медленно растаяла, но Пирра отказалась. Берениб стала ее уговаривать. Пирра сдалась. Нарисовав на кистях рук и ступнях Пирры узоры из хны, Берениб выбрала пару изящных сандалий, сплетенных из камыша, потом помогла девочке надеть узкое платье из собранного складками белого льна с алыми завязками и желтой бахромой, доходившей до щиколоток, завязала у нее на талии расшитый бусинами синий пояс. Вместо настоящих драгоценностей Берениб принесла бронзовые браслеты на руки и на ноги, медные кольца в уши и массивный воротник из зеленой яшмы, полностью скрывающий грудь. Сзади воротник уравновешивали ряды бирюзовых бус. Берениб объяснила, что это украшение называется «менит». Потом разгорелся ожесточенный спор: Пирра не хотела снимать с руки сыромятную манжету, но Берениб одержала верх. Однако кефтийское ожерелье так и осталось у Пирры на талии под платьем, к тому же девочка привязала к голени ножны. Наконец полностью одетая, Пирра попыталась сделать несколько шагов – и чуть не упала. Узкий подол будто стреножил ее, а подошвы сандалий оказались такими скользкими, что сразу стало ясно: их ни разу не надевали. – Это ваши вещи? – спросила Пирра.