– Спасибо за поездку, – сказал Алекс и выпрыгнул из открытой двери. В свёртках лежали парашюты. Алекс осмотрел их и надел один, когда они ещё пролетали Рединг. Он был рад, что провёл целый день на десантной тренировке с САС, хотя этот полёт был даже хуже, чем тот, над горами Уэльса. На этот раз никакого страховочного троса не было. Никто не мог проверить, правильно ли надет парашют. Если бы он мог придумать хоть какой-нибудь другой способ добраться до Музея науки за семь оставшихся минут, он с удовольствием бы им воспользовался. Но никакого другого способа не было. Он это знал. Поэтому и прыгнул. Когда он шагнул за борт, всё оказалось не так уж плохо. На мгновение, когда снова налетел ветер, у него закружилась голова. Он закрыл глаза и заставил себя посчитать до трёх. Если потянуть за кольцо слишком рано, парашют может зацепиться за хвост самолёта. Тем не менее он сильно сжал кулаки и едва слышно пробормотал «три», прежде чем дёрнуть изо всех сил. Парашют раскрылся перед ним, словно цветок, и его дёрнуло вверх; ремни больно врезались в бока и подмышки. Они летели на высоте четыре тысячи футов. Открыв глаза, Алекс даже сам удивился, насколько спокойно себя чувствует. Он висел в воздухе под красивым куполом из белого шёлка. Казалось, словно он вообще не двигается. Теперь, когда он спрыгнул с самолёта, город казался ещё более далёким и нереальным. Только он, небо и Лондон. Ему даже нравилось происходящее. А потом он услышал приближающийся звук мотора. Самолёт уже отлетел от него на пару километров, но затем резко взял вправо и развернулся, направляясь прямо на него. Мистер Грин не собирался отпускать его так просто. Самолёт приближался, и Алексу даже почудилось, словно он видит бесконечную улыбку дворецкого через окно кабины. Мистер Грин собирался налететь на него, разорвать на куски прямо в воздухе. Но Алекс этого ожидал. Он сунул руку в карман и вытащил оттуда «Нинтендо». На этот раз в приставке не было картриджей, но, сидя в самолёте, он достал игру «Бомбербой» и бросил её на пол. Там она сейчас и лежала – прямо под креслом мистера Грина. Он три раза нажал кнопку «Старт». Картридж внутри самолёта взорвался, выпустив облако едкого жёлтого дыма. Дым рассеялся по всей кабине, клубился возле окон, даже вырвался из открытой двери. Мистер Грин исчез из виду, полностью окружённый дымом. Самолёт вздрогнул и начал падать. Алекс смотрел ему вслед. Он представлял себе мистера Грина, ослеплённого, отчаянно пытавшегося сохранить контроль. Самолёт стал медленно входить в штопор. Двигатели завывали. Он нёсся прямо к земле, рассекая воздух словно комета. Из открытой двери по-прежнему валил жёлтый дым. В последнюю минуту мистеру Грину всё же удалось поднять нос самолёта в воздух. Но было уже поздно. Самолёт врезался в какой-то заброшенный док возле реки, и его объяло пламя. Алекс глянул на часы. Без трёх минут двенадцать. Он всё ещё висел в тысяче футов над землёй, и, если он не приземлится прямо на крыльцо Музея науки, он опоздает. Схватившись за стропы, он повернул парашют в сторону, пытаясь рассчитать самый быстрый маршрут снижения. В Восточном зале Музея науки Ирод Сейли заканчивал свою речь. Весь зал переоборудовали ради великого момента, когда все «Громоотводы» разом включатся в сеть. Комната словно превратилась в переход между старым и новым, между каменными колоннадами и полами из нержавеющей стали, между последними достижениями высокой технологии и диковинками времён Промышленной революции. В центре установили подиум для Сейли, премьер-министра, пресс-секретаря и министра образования. Перед ним стояли двенадцать рядов стульев – для журналистов, учителей, приглашённых друзей. Алан Блант сидел в первом ряду, как всегда, бесстрастный. Миссис Джонс, в чёрном платье и с большой брошью на лацкане, сидела рядом с ним. По обе стороны зала стояли телевизионные вышки, сосредоточив прицел камер на Сейли. Речь транслировали в прямом эфире по школам всей страны и собирались показать её в вечерних новостях. Ещё человек двести-триста стояли на балконах второго и третьего этажей, смотря на подиум со всех сторон. Пока Сейли говорил, крутились кассеты диктофонов и вспыхивали камеры. Никогда ещё частное лицо не делало такого щедрого подарка стране. То было по-настоящему историческое событие. – …премьер-министр и только премьер-министр несёт ответственность за то, что вскоре случится, – говорил Сейли. – И, надеюсь, сегодня вечером, размышляя о том, что произошло по всей стране, он вспомнит те дни, когда мы учились в школе, и всё, что он тогда делал. Думаю, сегодня страна узнает, что он на самом деле за человек. В одном можно быть уверенным: этот день вы не забудете никогда. Он поклонился. Послышались жидкие аплодисменты. Премьер-министр озадаченно посмотрел на своего пресс-секретаря. Тот презрительно пожал плечами. Премьер-министр подошёл к микрофону. – Я не совсем уверен, как на такое отвечать, – пошутил он, и все журналисты засмеялись. Партия премьер-министра имела такое огромное большинство в парламенте, что они отлично понимали: смеяться над шутками премьер-министра в их интересах. – Я рад, что у мистера Сейли остались такие приятные воспоминания о наших школьных годах, и я не менее рад, что мы сегодня вместе сделаем такой важный для наших школ шаг. Ирод Сейли показал на столик, стоявший сбоку от подиума. На нём стоял компьютер «Громоотвод», рядом с ним – мышь. – Это главный управляющий компьютер, – сказал он. – Щёлкните мышкой, и все компьютеры подключатся к сети. – Хорошо. – Премьер-министр занёс палец и встал так, чтобы особенно удачно получиться на фотографиях в профиль. Где-то на улице били часы. Алекс услышал часы на высоте около трёхсот футов. Крыша Музея науки приближалась. Он увидел здание после того, как разбился самолёт. Найти его оказалось непросто – город развернулся под ним, словно трёхмерная карта. Но, с другой стороны, он прожил на западе Лондона всю жизнь и довольно часто бывал в музее. Сначала он увидел похожий на круглый многослойный торт Альберт-холл. Прямо к югу от него – высокая белая башня, увенчанная зелёным куполом: Имперский колледж. Опускаясь, Алекс двигался всё быстрее. Город превратился в пазл, и он понимал, что у него есть всего несколько секунд, чтобы его собрать. Широкое, экстравагантное здание с башенками и окнами, похожими на церковные. Это, должно быть, Музей естественной истории. Он стоит на Кромвель-роуд. Как оттуда попасть в Музей науки? Правильно, повернуть налево на светофоре, на Эксибишн-роуд. Вот он. Алекс потянул за стропы парашюта, направляя его в нужную сторону. Каким же маленьким он выглядел в сравнении с другими достопримечательностями – прямоугольное здание с плоской серой крышей, торчащее прямо рядом с главной дорогой. Часть крыши состояла из серии арок – такие обычно можно увидеть на вокзале или, может быть, огромной консерватории. Они были тёмно-оранжевого цвета и высились одна за другой. Казалось, что они сделаны из стекла. Алекс мог приземлиться на плоской части арки. А потом ему нужно было просто заглянуть в изогнутые окна. Пистолет, который он отобрал у охранника, всё ещё висел на поясе. Можно с его помощью предупредить премьер-министра. А если понадобится, даже выстрелить в Ирода Сейли. Каким-то образом он сумел вывести парашют к музею. Но лишь пролетая последние двести футов и слыша, как часы пробили двенадцать, он понял две вещи. Во-первых, он падает слишком быстро. Во-вторых – он не попал на плоскую крышу. На самом деле у Музея науки две крыши. Одна – в георгианском стиле, сделанная из армированного стекла. Но в последнее время она, похоже, стала протекать, потому что кураторы построили прямо над ней вторую крышу из пластиковых листов. Вот что за оранжевую крышу увидел Алекс. Он врезался в неё ногами. Крыша проломилась. Он пролетел прямо через неё во внутреннее помещение, едва не врезавшись в хитросплетение стальных балок и лестниц. Он едва успел заметить коричневый ковёр, расстеленный по изогнутой поверхности внизу. Алекс врезался в ковёр, и тот тоже разорвался. Это оказался просто тонкий чехол, который прикрывал стекло от света и пыли. Громко крича, Алекс пробил стекло. Его парашют наконец зацепился за какую-то балку, и он повис в воздухе под потолком Восточного зала. Вот что он увидел. Далеко внизу триста зевак подняли головы, изумлённо разглядывая его. Прямо под ним сидели люди на стульях, и им досталось. На полу была кровь и разбитое стекло. По залу тянулся мост из зелёных стеклянных перекладин. Ещё он увидел футуристический информационный столик, а перед ним, в самом центре, – импровизированную сцену. Сначала он увидел «Громоотвод». Потом, к своему удивлению, – премьер-министра, стоявшего с отвисшей челюстью рядом с Иродом Сейли. Алекс висел в воздухе, привязанный к парашюту. Когда последние осколки стекла упали на терракотовый пол и разбились, в Восточный зал волнами вернулись движение и звук. Первыми отреагировали охранники. Анонимные и невидимые, когда нужно, они вдруг заполнили весь зал, появляясь из-за колоннад, из-под телевизионных башен, бежали по зелёному мосту, а в их руках, пустых ещё мгновение назад, уже были пистолеты. Алекс тоже вытащил из-за пояса пистолет. Может быть, стоило объяснить, как и зачем он сюда попал, прежде чем Сейли или премьер-министр включат «Громоотводы». Но, скорее всего, нет. «Сначала стреляй, потом задавай вопросы» – это фраза из плохого кино. Но иногда даже плохое кино даёт хорошие советы. Он открыл огонь. Выстрелы прозвучали в зале на удивление громко. Люди закричали, журналисты, расталкивая остальных, бросились в укрытие. Первая пуля ушла в молоко. Вторая угодила в ладонь премьер-министра – его палец был буквально в сантиметре от мыши. Третья попала в саму мышь, разнеся её в куски. Четвёртая – в розетку, откуда сразу же посыпались искры. Сейл бросился вперёд, собираясь сам нажать на кнопку. Пятая и шестая пули ударили в него. Выпустив последнюю пулю, Алекс тут же бросил пистолет (он с лязгом упал на пол внизу) и поднял руки вверх. Он чувствовал себя совершенно по-идиотски, свисая с крыши с поднятыми руками. Но в него уже целилась по меньшей мере дюжина охранников, и он обязательно должен был показать, что не вооружён. Тем не менее он всё равно ждал, что сейчас раздадутся выстрелы, и охранники изрешетят его пулями. С их точки зрения он – сумасшедший террорист, который спустился на парашюте в Музей науки и шесть раз выстрелил в премьер-министра. Убить его – их непосредственная обязанность. Их к этому готовили. Но выстрелов не последовало. У всех охранников были наушники, а руководила ими миссис Джонс, сидевшая в первом ряду. Едва узнав Алекса, она тут же крикнула в свою брошь: «Не стрелять! Повторяю: не стрелять! Ожидайте моей команды!» На подиуме из сгоревшего, бесполезного «Громоотвода» шёл серый дым. Два охранника подбежали к премьер-министру, который прижимал к себе руку, сочившуюся кровью. Журналисты начали выкрикивать вопросы. Фоторепортёры без устали щёлкали вспышками, да и телекамеры тоже сфокусировались на фигурке, висевшей под потолком. Другие охранники спешно перекрывали выходы, следуя приказам миссис Джонс, а Алан Блант наблюдал за происходящим. Пожалуй, впервые в жизни он почувствовал, что не контролирует ситуацию. Но вот Ирода Сейли нигде не было видно. Глава «Сейли Энтерпрайзис» получил две пули – но как-то сумел сбежать. Ясен – Ты немножко испортил работу, выстрелив в премьер-министра, – сказал Алан Блант. – Но в целом тебя нужно поздравить, Алекс. Ты не только оправдал наши ожидания, но и намного их превзошёл. На следующий день Алекс сидел в кабинете Бланта в здании Королевского Общественного банка на Ливерпуль-стрит. Почему после всего, что он сделал, глава МИ-6 говорит с ним, словно директор второсортной государственной школы, дающий хорошую характеристику? Миссис Джонс сидела рядом с ним. Алекс отказался взять у неё мятный леденец, хотя постепенно начинал понимать, что это будет его единственная награда. Она заговорила – впервые с тех пор, как он вошёл в кабинет. – Возможно, тебе будет интересно узнать об операции прикрытия. – Конечно… Она посмотрела на Бланта. Тот кивнул. – Во-первых, в газетах правды обо всём произошедшем не ищи – её там не будет, – начала она. – Мы объявили, что эти события являются государственной тайной – это значит, что никому не разрешается сообщать о том, что произошло. Церемония в Музее науки, конечно же, транслировалась в прямом эфире, но, к счастью, нам удалось прервать трансляцию раньше, чем камеры успели показать тебя. Собственно, никто не знает, что весь этот хаос вызвал четырнадцатилетний мальчик. – И не узнает, – пробормотал Блант. – Почему? – Алексу не понравилось, как это прозвучало. Миссис Джонс пропустила вопрос мимо ушей. – Газеты, конечно, должны хоть что-то написать, – продолжила она. – Мы выдали им версию, что на Сейли напала неизвестная до этого террористическая организация, и теперь он скрывается. – А где Сейли? – спросил Алекс. – Мы не знаем. Но мы его найдём. От нас он не скроется нигде на Земле. – Хорошо, – с сомнением протянул Алекс. – Что касается «Громоотводов», то мы уже объявили, что на производстве выявился опасный недочёт: любой, кто включит этот компьютер, получит удар током. Это, конечно, неловкая ситуация для правительства, но их все отозвали, и мы сейчас отправляем их на переработку. К счастью, Сейли оказался настолько фанатичным, что запрограммировал компьютеры таким образом, что вирус оспы мог выпустить только премьер-министр в Музее науки. Ты сумел уничтожить пусковое устройство, так что даже те несколько школ, которые попытались включить компьютеры самостоятельно, не пострадали. – Несчастье было очень близко, – сказал Блант. – Мы проанализировали несколько образцов. Вирус смертельный. Даже хуже, чем те, которые Ирак выращивал у себя во время войны в Заливе. – Вы знаете, кто поставщик? – спросил Алекс. Блант кашлянул. – Нет. – Подводная лодка, которую я видел, была китайской. – Это может ничего не значить. – Блант явно не хотел об этом говорить. – Но, будь уверен, мы наведём все необходимые справки… – А что насчёт Ясена Григоровича? – спросил Алекс. Разговор продолжила миссис Джонс. – Мы закрыли фабрику в Порт-Теллоне, – сказала она. – Арестовали почти всех работников. К сожалению, нам не удалось поговорить ни с Надей Фоль, ни с человеком, которого ты знал как мистера Грин. – Он был не слишком разговорчив, – ответил Алекс. – Нам очень повезло, что самолёт врезался в заброшенный док, – продолжила миссис Джонс. – Никто больше не погиб. Что касается Ясена, то он, скорее всего, исчезнет. Судя по тому, что ты нам рассказал, он явно не работает на Сейли. Он работает на людей, которые финансировали Сейли… и я сомневаюсь, что они остались им довольны. Григорович, скорее всего, уже где-то на другой стороне света. Но однажды мы, возможно, найдём его. Мы не перестанем искать.