– А как же, – с гордостью сказала Глаша. – Не хотели – а за стол-то сели все. И даже Варька. – Я знаю, чем она там занимается, – поморщилась Кабаниха. – С Кудряшом «ватсапится». – И она достала из сумочки свой телефон. – Так и есть: онлайн. Ну, ничего, я это прекращу. Ванна с лавандой готова? – спросила она строго. – А как же. Через полчаса Мария Игнатьевна, в шелковом кимоно и с полотенцем на голове, без стука открыла дверь в кабинет сына. – Мама? Так поздно? – Тихон суетливо начал выдвигать и задвигать ящики письменного стола. – Ладно уж, не прячь, – поморщилась Мария Игнатьевна. – Где она у тебя там, бутылка-то? Ишь! Тихо подошла, а все равно успел спрятать! Чуешь ты меня, что ли? – Мама, я не пил. – В трубку дышать не заставлю, – усмехнулась та. – Только я тебя, Тиша, насквозь вижу. Телевизор, как же! Твой телевизор называется двухсолодовый виски. Доставай бутылку-то. И две рюмки. – Мама, ты будешь со мной пить? – изумился Тихон. – Разговор у меня важный. Ты завтра в Москву поедешь. – Зачем? – растерялся Тихон. Он суетливо достал из своего стола бутылку виски и две рюмки. – Без закуски пьешь, – покачала головой мать и крикнула: – Глаша! Дверь в кабинет тут же открылась. Тихон невольно поморщился: противная девка. Когда только она спит? – Принеси нам закусить, – велела мать. – Поздно уже, так ты полегче что-нибудь сообрази. – Как скажете, – Глаша исчезла. – Погоди пить, – мать накрыла своей ладонью вялую руку Тихона. – Сначала выслушай. – Я слушаю, мама, – покорно сказал тот. – Года три назад я глупость сделала: одолжила Гришке Стасову денег. Дикой не дал, а я дала. – Да ты что? – изумился Тихон. – И у меня сердце не камень. «Кто бы мог подумать», – чуть не вырвалось у Тихона. Еле сдержался. – Гришка лет на пять постарше меня будет. Но я его отлично помню. Мы в одной школе учились. Хорошенький был, как ангелочек, все девки за ним бегали. Борис – копия отец. Так что ты, Тиша, можешь себя представить, как хорош собой был Гришка Стасов. Пока, конечно, не постарел и не растолстел. – И ты за это дала ему денег? – хмыкнул Тихон. – Кто бы мог подумать, что тебя трогает мужская красота! – Не за это, – отрезала мать. – И не язви мне. Неслышно появилась Глаша с подносом, расставила на столе закуски, налила в две пузатые рюмки виски. Когда она ушла, Мария Игнатьевна подняла свою: – Выпьем, не чокаясь. Хоть и беспутный он был, а все ж таки человек. И мужик красивый. Кто-то попользовался, повезло. – И она залпом выпила свой виски. Тихон тоже выпил и подождал, пока мать продолжит. – Ты за деньги не беспокойся, – усмехнулась та. – Я со Стасова расписку взяла и все, как положено, оформила у нотариуса. И вот недавно по суду мне отошла хорошая московская квартира. Там сейчас живет Ленка Стасова, Борисова сестра. Ты поедешь завтра в Москву и покажешь Ленке бумагу, по которой ей надлежит в ближайший месяц освободить помещение. Сможешь? – Ну, конечно, мама! – Тихон воровато посмотрел на мать и вновь наполнил рюмки. – Ты не спеши. – Тихон замер. – Ленка – дочь своего отца. И мать у нее модель. Я младшую Стасову давненько не видела, помню, девчонкой она была очень уж тощая, и лицо в прыщах, но в Инстаграм на всякий случай заглянула. – Да ты, мама, продвинутый пользователь! – Опять язвишь? Мать, мол, темнота, в клавиатуру одним пальцем тычет. Надо будет для дела – я и на Луну слетаю, не побоюсь. А в тебе я, Тиша, сомневаюсь. Тебе предстоит выставить очень красивую девушку из ее родного дома на улицу. Прыщи-то у Ленки прошли, а вот грудь появилась. Вот я и спрашиваю: сможешь? – Она что, красивее моей жены? – Нет. Но умнее уж точно. Катька наша святошу из себя корчит, на мужиков, которые на нее таращатся, как на картину, глаз не поднимает. А посмотреть есть на что. А Ленка Стасова себя продаст, не моргнув глазом, лишь бы в Москве остаться. Я не знаю, кто ее любовник, но уверена, что он есть. Хорошо было бы, если бы она к нему съехала. Но она попытается договориться с тобой. Вот я и предупреждаю тебя, Тиша: смотри, не загуляй. – Что ты, мама! Я жену люблю! – Любовь любовью, а постель постелью. Или как там это у вас, у молодежи, называется? Секс, – поморщилась Мария Игнатьевна. – И потом: Москва – город соблазнов. Остановишься в гостинице. – Но разве… – Я сказала: остановишься в гостинице! – повысила голос мать. – Так мне будет проще тебя контролировать. Я бы сама поехала, но мне сейчас не до этого. – Это из-за Кулигина, да? – Тянули тебя за язык, – с досадой сказала мать. – Но ведь у следователя на тебя ничего нет. Ведь ты тут ни при чем, правда, мама? Кабаниха молчала. – Да неужели слухи о твоих деньгах имеют под собой основание? – испугался Тихон. – Это как-то связано с ограблением банка? – Мы не будем обсуждать эту тему. Слухи надо прекратить. Поэтому в Москву завтра поедешь ты. Тебе надо освободить квартиру и подготовить ее к продаже. Я тебе дам телефон риелтора. Я с ней работаю вот уже много лет. Она тебе скажет, что делать. Под ее руководством подготовишь все необходимые документы. И не пей, слышишь? Много не пей. Я знаю, что ты без этого не можешь. Тут уж ничего не поделаешь: гены! – Я пойду, Кате скажу, что уезжаю? – обрадовался Тихон. – Ну, иди. Скажи. А после я с ней поговорю. Не сегодня – а завтра, как ты уедешь. У меня к ней тоже дело будет, – Кабаниха усмехнулась. – Мы выиграем эти выборы, Тиша. Я для тебя стараюсь, для твоего будущего. Реальная опасность – это Кулигин. Он сейчас даже опаснее Кудряша. И дело не в грядущих выборах. Выборы мы выиграем. Но есть одна загвоздка… – Мой отец, да? – Да, Тиша, твой отец, – неожиданно мягко сказала мать. – Он сейчас нуждается в поддержке. – Значит, он жив? Мать загадочно на него посмотрела и сказала: – И жив, и не жив. Не надо тебе об этом думать. Иди к жене. – Не спишь? – шепотом спросил Тихон в полутемной спальне. Тускло светился ночник, жена дремала, убаюкивая, как младенца лежащую поверх одеяла книгу. – Отдыхаю, – Катерина тут же открыла глаза. – Мать вернулась, да? – В одиннадцать, как и обещала. Она похожа на робота. Жаль, что у нее нет кнопки. – Ты хоть бутылку-то спрятал? Успел? – Толку? Она меня насквозь видит. Говорит: гены. – Твой отец что, пил? – Вроде нет. Он был спортсменом, – с гордостью сказал Тихон. – Высокий, сильный! Меня на одной руке поднимал. Я не помню его даже подвыпившим. – Странно… Мария Игнатьевна тоже не пьет… Тогда почему она говорит: гены? – Может, дед пил. Да, Катя… Она ведь меня в Москву посылает, – Тихо постарался сдержать радость. – Как в Москву? – Катерина резко села на кровати. – А как же я? – А у тебя работа. Только-только экзамены закончились. Надо личные дела оформлять, справки выписывать. Ты ведь директорская секретарша! – Я найду, кто меня подменит. Возьми меня с собой, Тиша! – Да куда я тебя возьму? – муж отвел глаза. – Я в гостинице остановлюсь, меня целыми днями не будет. Бизнес, – сказал он важно. – Да и мать тебя не отпустит. – Что значит: отпустит? Я что, девочка? Или у нас крепостное право? – Мы в ее доме живем. – Но разве это так необходимо? Могли бы жить отдельно. – Да зачем? Тут столько комнат – можно вообще друг другу на глаза не показываться.