На всякий случай я еще несколько раз сфотографировал его, сидящим голым на кровати, связанным как свинья для жарки на костре. Мазохизм тоже не поощряется в России. Затем я присел на край кровати, посмотрел ему в глаза и прошептал на ухо предложение, которое он не мог отвергнуть. Глава XVI 6 часов 23 минуты. Мы незаметно покинули «Гран Палас» перед самым рассветом. Без четырех минут пять я прервал процесс Марка Олшейкера по расширению его словарного запаса итальянского языка. Судя по тому, с какой легкостью он использовал в разговоре со мной непереводимые идиоматические обороты, ему удалось значительно пополнить свой словарь. Когда он истощил свой словарный запас, я сказал ему, что мне и моим ребятам немедленно нужна замена. Его люди должны охранять председателя до его отлета из Рима. Ругаясь, как извозчик, он заорал, что восемь его сотрудников сменят нас ровно в шесть. После этого я подошел к двери Джоан и тихо, но настойчиво, барабанил до тех пор, пока она ее не открыла. Вручив ей два запечатанных конверта для председателя, я сообщил, что мы уезжаем. У нее мгновенно улетучились все остатки сна вместе со снотворным, и она начала задавать разные вопросы. Но я не собирался отвечать. Откровенно говоря, чем меньше она знала о моих планах, тем лучше для всех нас. В первом конверте для председателя находилась очень простая информация. В ней сообщалось, что встреча с Гринковым отменяется, а все необходимые детали я сообщу Крокеру в Вашингтоне. Таким образом, писал я, мы выполнили его приказ об охране его персоны на протяжении этой части его поездки в Европу. Закончив свою работу в Риме, я отправляюсь в Японию, чтобы свести счеты с убийцами Аликс Джозеф, если, конечно, от генерала не поступит в настоящий момент других приказов. На этом я прощался с Крокером до Вашингтона. Да, несколько грубоватая записка. Некоторые даже назовут ее наглой. Но она сыграла свою роль. А так как я не стремился к адмиральским звездам — мои нашивки мне чертовски нравились — то я не против срезать пару, а то и тройку углов, если необходимо. Второе сообщение было коротким меморандумом, в котором я изложил свои взгляды о намерениях китайцев. Мои выводы основывались на материалах с «Принцессы Нантонга», информации последних дней и беседе с Гринковым, высказавшим несколько мудрых мыслей. Я предложил председателю связаться по закрытым каналам с его коллегами в Корее, Индонезии, Сингапуре и на Филиппинах, сообщить им необходимую информацию и посоветовать ликвидировать агентуру Ли Чаймена. Я подчеркнул, что надо торопиться, так как время работает против нас. В конце я написал, что действую в интересах своей страны. Что касается возможного наказания, то оно должно касаться только меня, так как мои подчиненные ничего не знают, а просто выполняют мои приказы. Раздел плохих и хороших новостей. Хорошие новости — у нас были дипломатические паспорта, обеспечивавшие провоз нашего смертоносного груза, прибывшего из Вашингтона. Плохие новости — когда вы путешествуете с дипломатическим паспортом и ящиками с оружием, боеприпасами и взрывчаткой, то вам необходимы визы стран, в которые вы направляетесь. Я позвонил Тошо и вытащил его из сауны (он выражался при этом еще почище, чем Олшейкер), где он расслаблялся после работы. Тем не менее, Тошо связался с консульским отделом посольства Японии в Риме и обеспечил нам выдачу виз прямо в аэропорту. Затем он сообщил, что мы вылетаем ближайшим рейсом «Джапан Эйрлайнс». Но это был не прямой рейс в Токио, а с посадками в Эр-Рияде и Дели. В Токио мы окажемся только через двадцать два часа после вылета из Рима. Зато полетим первым классом. Так что мои парни, наконец, выспятся, наедятся суши, напьются пива и приударят за стюардессами. Долгий полет позволит и мне без помех заняться составлением оперативного плана действий. Хотя я и был уверен, что китайцы нанесут удар по Тайваню, но до сих пор не знал откуда. Я считал, что ответ нужно искать где-то в начале моей нынешней одиссеи. Он скрывался среди материалов, захваченных нами на «Принцессе Нантонга», но где? «Принцесса Нантонга» являлась стержнем всей операции Ли Чаймена. И пока моя команда спала или развлекалась, я корпел над переводами документов с «Принцессы Нантонга», пытаясь определить, что упустили люди Тони Мерка. Я перепроверил информацию Гринкова с помощью других раздобытых мною материалов. Я снова и снова рассматривал корабельные карты. Я перечитал еще раз все файлы, которые взял с собой. Но после шестнадцати часов работы я так и не знал ответа. Я никак не мог свести концы с концами. Все выглядело полной бессмыслицей. Через пять с половиной часов мы приземлимся в Токио, а у меня не было ни малейшего представления о том, что я буду делать дальше. Разозлившись сам на себя, я запихал все обратно в свой здоровый кейс. Заказав пива, я опустил спинку кресла, вытянул ноги и ждал, когда стюардесса принесет бутылку «Ичибан» (по-японски это значит лучшее). В голову лезли разные мысли. Вспомнился Рой Бем — крестный отец «Морских котиков». Как-то он сказал мне: «Бывают моменты, когда к решению военных проблем нельзя подходить прямолинейно, в лоб, как мы это делаем на Западе. Иногда нужен другой путь — путь Востока. Чтобы решить проблему, надо раствориться в ней, слиться с ней, почувствовать ее изнутри и представить, что это ты сам». Я уже слышу ваши голоса: «Марсинко-сан опять пустился в рассуждения об азиатской психологии и ее отличиях от психологии белого человека. Снова придется читать какую-то белиберду о таинственном Востоке». Слушайте, головастики. Рой Бем дважды прошел через школу сил специального назначения. Причем во второй раз ему было сорок два года. Немногие из вас способны на такое. Поэтому с уважением относитесь к мыслям и делам достойных людей. То, что мне сказал Рой, понятно любому, кто посвятил свою жизнь искусству войны. Более того, это позволило мне убить массу противников, убить их эффективно и безжалостно. Рой умудрился вбить нам, головастикам, в голову многое об особенностях азиатского мышления и восприятия мира. Он действительно знал это как свои пять пальцев. Во время второй мировой войны он доставлял оружие филиппинским партизанам, в конце сороковых годов находился в Китае. Его первый тур во Вьетнам состоялся еще при президенте Кеннеди. А Рой всегда был очень любопытной лягушкой. Поэтому он изучил даосизм, конфуцианство, буддизм и все другое подобное. Рой прочитал столько книг Сунь-Цзы, Су-Ма, Фудо, Хуанг Шикунга, Тай Лианга и Ву-Цзы, что он даже разговаривал почти как они, сидя в позе Будда с пивом. Несколько примеров «прямолинейного, педантичного» западного мышления и подхода к делу. Полевой устав 100-5, определяющий концепцию ведения боевых действий в ходе воздушно-наземных операций, сводит все к девяти основным принципам: 1. Цель операции: в каждой боевой операции должна быть определена ясная и достижимая цель. 2. Организация наступления: захватить инициативу, удерживать ее и использовать. 3. Сосредоточение войск: сконцентрировать максимальные боевые силы для достижения основной цели операции. 4. Экономия войск: направить минимально необходимые силы на достижение второстепенных целей. 5. Маневр: поставить противника в неудобное положение, гибко используя для этого свои силы. 6. Единоначалие: для достижения каждой цели обеспечить единоначалие. 7. Безопасность: никогда не позволять противнику обеспечить преимущество над собой. 8. Внезапность: нанести удар по противнику в такое время, в таком месте и таким способом, когда он менее всего готов к этому. 9. Простота: подготовить ясные, простые планы и принять ясные обоснованные приказы, исключающие двойное толкование. Эти принципы вполне обоснованны, и некоторые из них перекликаются с десятью заповедями Воина. Но сам факт их кодификации несет в себе опасность ограничения инициативы исполнителя, ставит последнего в жесткие рамки. Еще один пример западного подхода. Все операции «Морских котиков» делятся на семь стадий или фаз. Подготовка, проникновение на территорию противника, проникновение на объект, действия на объекте, отход с объекта, выход с территории противника, послеоперационный период. Каждая из семи фаз разбита на части, которые подробно расписаны. Сегодня каждая операция перед ее началом подвергается статистическому анализу с помощью компьютера, проигрывается на нем с учетом всех возможных вариантов развития событий. Все расписывается до мельчайшей детали перед тем, как хотя бы одному «морскому котику» разрешат пошевелить кончиком пальца. Третий пример. Концепция достижения специальными частями относительного превосходства над превосходящими силами противника излагается с помощью диаграмм, графиков, компьютерных моделей, статистических таблиц и тому подобного. Но многие вещи не могут быть объяснены с помощью всей этой мути. Особенно то, что вы должны чувствовать, предвидеть и подсознательно ощущать. Вам многое необходимо просто чувствовать. Вот как мастер меча Фудо излагает свою концепцию победы в книге «Меч», написанной им в 1648 году. «Некоторые учителя настаивают на том, что во время боя вы должны постоянно не спускать глаз с меча противника, если вы хотите убить его и одержать победу. Другие говорят — нет, вы не должны спускать глаз с рук противника, только так вы добьетесь успеха. Третьи учат вас следить за глазами противника, его ногами или бедрами. Все это неправильно. Единственное, что вы должны делать — это чувствовать своего противника, стать на его место. Так же, как стрелок из лука чувствует и предвидит полет своей стрелы или каллиграф знает, как его перо коснется бумаги. Настоящий лучник не видит цели, он чувствует ее. Великий художник не рисует круг циркулем, он просто переносит на бумагу свое видение его. Оба они просто претворяют в жизнь то, что уже существует в их подсознании. Поэтому вы никогда не должны фиксировать взгляд на чем-либо одном, вам необходимо ощущать все вокруг, когда вы сражаетесь. Если вы ведете бой в манере, позволяющей вам подсознательно оценивать ситуацию и предвидеть малейшее движение противника — вы никогда не потерпите поражение». Поэтому, облокотившись на спинку кресла и вытянув ноги, я вновь проиграл в голове все, что произошло на «Принцессе Нантонга». Я останавливался на отдельных моментах, возвращался назад, совмещал несовместимое, пытаясь представить себя на месте противника, понять его побуждения, намерения и мотивы. Через два с половиной часа ассоциативного мышления и медленного поглощения пива, я открыл кейс и вынул из него три вещи: страницу из бортового журнала «Принцессы Нантонга»; корабельную карту с курсом судна и мои записи беседы с Аликс Джозеф. Я внимательно просмотрел их и, наконец, понял то, что ускользало от моего внимания раньше. Ответ лежал передо мной. И он был настолько прост, что я не мог ошибиться. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ СТРАТЕГИЯ　ОГНЯ Глава XVII Тошо и низенький японец в очках — представитель иммиграционной службы, стояли на мобильной платформе, подъезжавшей к нашему «Боингу-747». Тошо с мрачным выражением на лице возвышался на краю, скрестив руки на груди и отбивая какой-то ритм носком ботинка. Он быстро обнял меня, коротко поприветствовал моих ребят и повел нас к двум черным джипам «бронко» с затемненными стеклами и торчащими в разные стороны антеннами. Джипы стояли недалеко от самолета на посадочной полосе. Грузовой люк «Боинга-747» был открыт, и грузчики суетились вокруг нашего багажа и трех металлических ящиков. — Я приказал, чтобы в Риме ваш груз оформили и разместили отдельно, так быстрее, — резко проговорил Тошо. Иммиграционный чиновник забрал наши паспорта, проверил их, поставил штамп на небольшие листочки бумаги, вложил их в документы и с поклоном вернул паспорта нам. Я уже видел подобную процедуру. Во время обострения обстановки на Ближнем Востоке израильтяне делали то же самое, чтобы не ставить въездных штампов на страницы ваших паспортов. В противном случае враждующие с Израилем страны — Саудовская Аравия, Кувейт, Оман или Алжир не разрешили бы вам въезд на свою территорию. Озадаченный, я взял свой паспорт и, поклонившись, сказал: — Спасибо. Иммиграционный чиновник поклонился мне еще ниже, сказав: — Добро пожаловать. Мы уселись в машины, выехали с аэродрома на скоростное шоссе и помчались по нему в город. Но перед самым въездом в Токио попали в пробку и поползли со скоростью улитки. Движение было такое, что Вашингтон по сравнению с Токио выглядел раем для водителей. Тошо вел машину молча, сжав челюсти, как бульдог и мрачно насвистывал в такт передававшимся по радио мелодиям. Меня интересовало, что его так расстроило, но, зная Тошо, я его не трогал. Мы въехали в город, покрутились по улицам и, проехав здание национального пресс-центра, свернули на следующем перекрестке в переулок. Тошо нажал на кнопку на панели управления, и впереди нас высокий стальной решетчатый забор медленно ушел в землю. Я посмотрел в окно машины и увидел множество телевизионных камер на металлических шестах. Переехав опустившуюся в землю решетку, Тошо остановился и подождал, пока второй «бронко» не минует ее. Затем он включил сирену и дважды мигнул фарами. Забор поднялся из земли, а перед нами распахнулись широкие стальные ворота, ведущие в гараж, который занимал первые два этажа шестиэтажного здания штаб-квартиры японской специальной полиции. Выйдя из джипов и заперев их, мы пошли за Тошо, который одним махом преодолел четыре марша лестницы, даже не запыхавшись. Мы быстро миновали три поста охраны и двинулись по длинному коридору. В крошечных комнатах, расположенных по обеим сторонам, работали сотрудники. Комнаты были по своим размерам меньше, чем сауна у меня в доме. Тошо повернул налево, открыл дверь и, впустив нас в маленький конференц-зал, запер ее за нами на замок. Оставшись с нами один на один, он взглянул на меня и не слишком дружелюбно спросил: — Дик, твою мать, что происходит? А что действительно происходит, дорогой читатель? Неужели я действительно произвожу такое неизгладимое впечатление на людей, что они сразу же начинают любовно материться, выражая свои чувства по отношению ко мне? Я посмотрел на Тошо. — Твою мать, Тош. Я не имею ни малейшего представления, почему ты, твою мать, кипишь, как чайник! Тошо вынул листок бумаги из внутреннего кармана своей куртки. — А это как тебе понравится? Я прочитал написанное. Это был конфиденциальный факс начальнику спецполиции от главного военного атташе США в Японии. Он был подготовлен по поручению и от имени председателя Крокера и требовал оказать содействие в нахождении и задержании капитана первого ранга Ричарда Марсинко и его семерых подчиненных. В факсе сообщалось, что вышеуказанные лица самовольно предпринимают действия в связи с недавней смертью американского дипломата и должны находиться где-то в районе японской столицы. — Догадайся, кому поручено найти вас и задержать? — спросил Тошо. — Если мой начальник узнает, что я протащил тебя через границу, он меня живьем съест. — Я здесь задержусь ненадолго, — уверил его я. — Может, он ничего и не узнает? — Он все узнает, — ответил Тошо. — Поэтому-то он и мой начальник. Мне сразу же стало как-то неуютно в штаб-квартире. — Так зачем же ты нас сюда притащил, Тош? — Просто это единственное место, где вас никто не будет искать., Американцы думают, что вы перевернете вверх дном весь город в поисках убийц Аликс. Военная разведка держит под постоянным наблюдением ее квартиру и некоторые другие места. Но я знал, кто убил Аликс Джозеф или, точнее говоря, приказал ее убить. Его не было ни в Токио, ни за тысячу миль от него. Я объяснил это Тошо.