На кладбище. Он вспомнил, что сегодня после обеда как раз и собирался ехать на кладбище. И эта мысль его неожиданно воодушевила. Уже и был почти обед. Он развернул машину и рванул обратно в город. Купил цветы, мягкую игрушку, свежий шоколадный тортик. Что ещё любят эти молоденькие девочки? Он сам давно забыл каково это быть юным, восторженным, беззаботным. – Извини, я немного раньше, – ответил он на её удивлённый взгляд. – Ничего, проходи, – Лера распахнула перед ним дверь. – Я просто телефон разбил, и подумал, что не узнаю, если ты передумала, – мямлил он, пока она закрывала дверь. Из-под мятой футболки проступали очертания её обнажённого тела, и он видел острую ключицу, мягко колыхнувшуюся грудь и ни одного намёка на бельё. А она зевнула и протянула руку к цветам: – Давай поставлю в воду. Это же на кладбище? – О, нет, – почти смутился он. – Это тебе. И это тоже. Влад вручил Лере пушистого медвежонка. Ему она обрадовалась намного больше, чем цветам. – И это тоже тебе, – торт переместился в её руку. – Раз уж про вред сладкого для балерин всё врут. – Спасибо, – поблагодарила она без жеманства. – Проходи. Она не переживала, что у неё не убрано. На кресле валялось нижнее бельё, край одеяла свисал с расправленной постели. Честно говоря, Влад бы не удивился, если с той стороны стеллажа ещё досыпал какой-нибудь прыщавый мачо, но на всякий случай, заглянув, с облегчением убедился, что она одна. Телевизор на стене показывал, как красиво догорает его склад, и Влад выключил этот ящик, не желая сейчас думать о неприятном. Наверно, если бы Таня не улетела, он поехал бы к ней. Забрал с работы, и уткнувшись носом в её волосы, просто вдыхал её запах и молчал. И она бы всё поняла без слов. Но Таня улетела, и, наверно, поэтому он чувствовал себя таким потерянным, как заблудившийся щенок. Собственные фотографии всё так же смотрели на него со стен, журнальный столик всё так же качался. Влад составил стопкой оставленную после ужина посуду и понёс в кухню, где новая хозяйка квартиры колдовала над тортом, нарезая его на куски. – Есть у тебя отвёртка? – поставил он в мойку грязную тарелку и чашку со следами высохшего чая. – Вон там в ящике посмотри, – показала Лера себе за спину. Он уже закрывал стол, найдя что просил, когда она уронила ленточку, которой была стянута коробка, и нагнулась за ней. Влад замер, глядя на её голые ягодицы – даже тонкая полоска стрингов не прикрывала открывшийся ему вид. Но то, с каким равнодушием девушка повернулась к нему, даже не одёрнув футболку, и как ни в чём ни бывало отодвинула, чтобы выбросить поднятую верёвочку в мусорное ведро, поразило его куда сильнее. Или она считала его совсем за старика? Или у них в артистической среде так принято? Или чувство неловкости ей просто неведомо? – Тебе чай чёрный или зелёный? – замерла она перед ним, пока его мозг решал эту сложную задачку. – Мне бы кофе, – и грудь её вздымалась перед ним и дразнила выступающими сосками. – Растворимый будешь? Нет, она не отошла, она прижалась к нему, доставая из шкафчика наверху стеклянную банку. – Две ложки без сахара и сливок, – ответил Влад, переводя дыхание. – Тяжёлое утро? – эта чёртова Лолита улыбнулась как ни в чём ни бывало, развернулась и пошла к столу. – Просто рано встал. Ездил в аэропорт. Он ушёл в комнату, перевернул столик ножками кверху и то, что не давало ему покоя столько времени, исправил за несколько секунд – подтянул болт. – Кого-то встречал, провожал? – поставила Лера на отремонтированный столик поднос. – Провожал. – Свою девушку? – усмехнулась она. Она не смутившись собрала своё бельё, кинула на кровать и села. Из низкого кресла торчали её острые коленки, и сползшая футболка едва прикрывала темноту между худыми ногами. Раскрепощённая, безразличная, невозмутимая. Она вызывала во Владе и интерес, и какое-то возмущение своим безрассудством. Эта усмешка на её пухлых губах. И такой знакомый дух свободы и противоречий, который он видел только в одной девушке. Именно в той, про которую она спрашивала. – Я бы не сказал, что она моя. – Правда? А в ресторане мне показалось, что вы уже сто лет вместе. – Да, мы давно знакомы. Но она как кошка, что ходит сама по себе, – он отхлебнул и скривился. Невыносимо кислый дешёвый кофе чуть не встал поперёк горла. – А ты как кот? – Ага, – он сдержано кашлянул. – Мы за родителями заедем или пусть они приезжают сюда? – сменила она тему так резко, что Влад второй раз чуть не подавился. – Конечно, заедем. – Хорошо, я тогда позвоню? И в принципе, можно ехать, правда? – Да, – покивал он как китайский болванчик. – Ты тогда допивай, а я пока переоденусь, – после короткого разговора с родителями сказала она. И, стукнув дверцами шкафа, щелкала бретельками, вжикала молнией и шуршала расчёской, убирая волосы. Влад отнёс торт в холодильник. И, набрав воду в банку, поставил туда брошенные на столе цветы. – Ты такой хозяйственный, – качнула она высоким хвостом как цирковая лошадь плюмажем. – Подумаешь, я ещё и вышивать могу, и на машинке, – улыбнулся Влад, домывая посуду. – А я совсем ничего не могу, – улыбнулась она. – Только танцевать. Пойдёшь со мной на прогон? – Куда? – он выключил воду, и она протянула ему полотенце. – На генеральную репетицию. Вечером. Будет как настоящий спектакль, в костюмах, с антрактом, только без зрителей. – Можно, – неопределённо пожал он плечами. – Я, честно говоря, ничего в балете не понимаю. – Да там и не надо ничего понимать, – засмеялась она. – Но либретто я тебе дам. – Чего? – Короче, – взяла она его за руку и потянула за собой. – Это как краткое содержание фильма. Расписано, что происходит на сцене. Вот! На тёмно-синем проспекте, протянутом ей, белыми буквами значилось: «А. Адан. Жизель», и девушки в длинных белых платьях, изящно выгнувшись, стояли на тёмной сцене, словно подсвеченной полной луной. – Спасибо! Ты тоже будешь в таком платье? – Это называется пачка. Шопеновская пачка, если быть точнее, потому что длинная. А если вот так торчком, – показала она руками в стороны от талии. – Как в «Лебедином озере», это просто балетная пачка. – А на ноги надевают? – Пуанты, – она махнула рукой. – Потом покажу. Страшная вещь. Она стянула с вешалки куртку. В своей толстовке с капюшоном, кожаной куртке и кроссовках она выглядела совсем как подросток. А он в дорогом костюме и галстуке, ну, чистый Гумберт Гумберт. Лолита и Гумберт. Или Жизель и Альберт, богатый дворянин, испортивший молоденькую крестьянскую девушку. В любом случае это был мезальянс. Но Владу нравилась эта хрупкая бойкая девочка, заставляющая его чувствовать себя живым. «И будь что будет!» – решил он, подсаживая её в машину. Глава 15 Шесть лет назад ВЛАД