– Девочка моя, просыпайся, – она улыбнулась его голосу. Воображение рисовало солнечное утро, белые простыни, его улыбающееся лицо. Но сквозь приоткрытые веки оказалось темно, вместо солнца жёлтые пятна фонарей, и его вечно прекрасное лицо озабоченным. Всё тот же мост, всё те же недовольные люди, только Влад их, кажется, не замечал, помогая ей одеваться. – Ты как? – поставил он её, наконец, на ноги, втиснув перебинтованную, но совсем не болевшую ногу в обувь. – Нормально, – потрогала Таня спутанные волосы, глядя как Влад натягивает свои вещи. – Может всё же вызвать скорую? – предложил пожилой дядька в куртке с надписью «Охрана». – Спасибо, мы сами доберёмся, – очередной раз отказался Влад. Ключи от мотоцикла перекочевали в его руку. – Удержишься? Не хочу потерять тебя по дороге, – посмотрел он на неё пытливо. – Да, – кивнула она. – Точно, да. Какую бы «крутую тёлку» она из себя не изображала, прижимаясь всем телом к его горячей спине и обхватив его руками, её самолюбие с позором сдалось. Её место было здесь, за его широкой спиной. И его руки должны лежать на руле. В его силах решить любые её проблемы. В тот день она так отчаянно в это поверила. В травмпункте её порез сочли глубоким, но зашивать не стали. Сделали прививку от столбняка, перевязку, дали бумажку с названием лекарств, которые надо попить для профилактики и отпустили их с миром. Они оказались дома только под утро. И никогда ещё её квартира не казалась ей такой уютной, шампунь таким вкусным, а постель такой мягкой. Только виртуозно повторив на её ноге снятую ради душа повязку, накрыв её одеялом и поцеловал в лоб, Влад, наконец, смог облегчённо выдохнуть. Таня слышала, как шумела вода в ванной, но к тому времени как он пришёл, она уже уснула. – Ты была права, белое тебя полнит, – выкинул он в мусорное ведро её безнадёжно испорченное бельё. – Я сварила тебе кофе, – показала она на дымящуюся кружку напротив себя. Его телефон разрывался. И он отвечал на звонки, доедал надкушенный Таней сыр, отхлёбывал горячий кофе и гладил её по руке практически одновременно. – Я должен ехать, – поцеловал он её в шею, и оторвался так нехотя. Таня прыгала за ним по комнатам на одной ноге, пока он одевался и давал ей указания. – Водитель привезёт лекарство, пей, как написано в инструкции. Старайся поменьше ходить, лежи, и ногу положи повыше. – Хорошо, мой херр Доктор. – Что ещё? – осмотрелся он по сторонам в прихожей. – Ах, да! Дверь незнакомым людям не открывай, телевизор много не смотри. Вечером я приеду. – Хорошо, мой херр Полицмен. – И слово «хер» хорошие девочки не говорят, – обнял он её, заглядывая в глаза. – Тогда обещаю быть хорошей девочкой. Она потянулась к его губам. «Боже, как она по ним соскучилась!» – выдохнула она. – Если ты не перестанешь так дышать, я сейчас никуда не поеду, – прошептал он ей в ухо. Но всё же поцеловал на прощание в шею и открыл дверь. – И помни, в полночь карета превратится в тыкву, – улыбнулся он и вышел. И она ещё слышала его лёгкие шаги по лестнице, но уже по нему скучала. После вчерашнего заплыва все мышцы ныли как после хорошей тренировки. Таня потянулась, разминая их, и упала ничком на кровать, мечтая почувствовать его запах, что хранили смятые простыни. Так хотелось стать его единственной. Поверить ему, забыться, раствориться в его заботе как соль в воде. И это было в нём самое ужасное – он никогда не будет принадлежать ей одной. Секрет его магического обаяния был так прост – каждую, оказавшуюся в его поле зрения он заставлял поверить, что единственная именно она. Единственная в своём роде. Вот Таня стала единственной, ради которой он прыгнул с моста. Но она совсем не удивится, если узнает, что он убежал, чтобы принести горячий суп какой-нибудь другой хворающей «единственной», или остановит такси, чтобы помочь третьей перейти через лужу. Он поднимет её на руки и бесстрашно шагнёт ради неё в воду в своих дорогущих туфлях. И тоже скажет: «Я люблю тебя. Я так долго тебя искал». Она рвала себе сердце в клочья, уже месяц собирая о нём информацию. С того самого дня как он снова возник в её жизни. И понимала, что как не сопротивлялась, она завязла в нём намертво. И как ни старалась быть равнодушной, не могла противостоять его гипнотическому обаянию, его дьявольской сексуальности, и его сокрушительному натиску. Но она должна, иначе он её разрушит. – Сегодня, в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий, без всякого объявления войны германские вооружённые силы вероломно, – зазвучал голос Левитана из включённого телевизора. – Как символично! Двадцать второе июня, – Таня выключила телевизор и села за комп. Пока он прогружался, открыла блокнот. Посмотрела на начерченную от руки схему моста. Её подсчёты и выкладки гидрографического форума оказали верны. Фонарь № 111 – самый подходящий для прыжка. Расстояние до воды – 9 метров, глубина – 15 метров. Хватило бы и пяти как в олимпийских бассейнах, где прыгают с десяти метров. Таня вырвала этот лист, порвала на мелкие клочки и выкинула. Севший телефон пискнул, подключаясь к порту компьютера. Таня загрузила фотографии, написала сообщение. Тут же получила двенадцать «лайков» в игре «Газетка», ради которой и делались эти любительские снимки, держа в руках свежую газету с датой. И для непосвящённых это действительно была просто глупая игра с выполнением заданий типа «Пойди туда, не зная куда. Найди то, не зная, что». Для посвящённых – международная организация, до истинных целей которой Таня ещё не доросла по статусу, да и не хотела дорастать. Она была рядовым «бойцом» и ценным сотрудником с неограниченным кредитом доверия и доступом. Она выполняла мелкие поручения, ей давали возможность пользоваться информацией, доступной загадочной компании «IP». «Insect Pests» – Таня знала, как расшифровывается эта аббревиатура. «Насекомые-вредители», хотя точнее суть этого сообщества передавало, наверно, слово «паразиты». Они паразитировали на чужих секретах, всюду имея свои «глаза» и «уши». – Скарабей, – написала она по зашифрованному каналу связи. – Глазки 111-му строила, – она добавила ссылку на камеру, установленную ей на столбе. – Глубина позволяет. Вода ледяная. Течением уносит километра на три, но, если жить захочешь – выплывешь. – Бабочка, ты что ли сама прыгнула? – прилетел немедленный ответ. – Я не даю непроверенные данные, Скарабей. Сейчас это прозвучало так просто. Но, видит Бог, она не собиралась этого делать, только камера, только фото. Ей дался нелегко этот душевный порыв и этот незапланированный прыжок. – За это и ценю тебя. Скучаю. – По своему мотоциклу? – И по нему тоже. Но по тебе больше. Она улыбнулась и закрыла окошко связи. Это была ничего не значащая игра слов. Уже давно ничего не значащая. Со Скарабеем они вместе жили. Они спали в одной постели. Он привнёс в её жизнь смысл. Он предоставил её талантам возможности, называя её "бриллиантом, который он собственноручно огранил". Но Таня считала, что он просто подобрал ей достойную оправу. Они познакомились в институте на втором курсе. Худой, высокий, симпатичный, в интеллигентных очках, очень приятный мальчик. И очень умный. С необычным именем Янис. Они как-то легко сошлись. Сначала на почве французского языка. Потом он посадил её первый раз на мотоцикл, и она заболела этими железными мустангами. Им было уютно вместе, интересно и не скучно. Если бы не одно «но». Они совершенно друг друга не волновали. Их сексуальные прямые шли параллельно, не пересекаясь ни в одной плоскости, хотя за три года, проведённых вместе они и научились доставлять друг другу удовольствие. – Таня, я – человек мира, – любил повторять Янис. – Я открыт для всего. И не кривил душой. Сферы его интересов не знали границ. От оккультных практик до хакерских атак. От древнееврейского языка до японских техник связывания шибари. И Таня даже не удивилась, когда он сказал, что является членом какого-то тайного ордена. Он был человеком мира. И этот мир он привёл с собой в Танину жизнь. Проститутка из неё так и не вышла. Влад стал её первым и последним клиентом. Но в клубе она осталась работать у шеста, а ещё зарабатывала «чистым» эскортом. Иногда не совсем «чистым». Кое с кем из иностранцев после приятно проведённого вечера и деловых разговоров, она оставалась и на ночь. Но никогда за деньги. Хотя в клубе о ней сложилось устойчивой мнение, как о продажной суке, раздвигающей ноги только за хорошие «бабки». Да, дёшево свой эскорт она не продавала, деньги были очень нужны, но легко могла и послать, если спутник ей не нравился, какого бы достоинства купюрами он не размахивал у неё перед носом. Всё же деньги ей хотелось зарабатывать мозгами, а не любым другим местом. А парни… просто классно, когда у тебя кто-нибудь есть. Хотелось отношений, а не просто секса. И Янис оказался тем, кто всё это сумел объединить. – Теперь ты не просто эскорт-девица, ты – мой секретный агент, – Янис поправил тонкую оправу. – Ты собираешь информацию, а не только составляешь приятную компанию бизнесменам. – Точно, – усмехнулась Таня. – Я не просто активно подмахиваю, я выполняю важную миссию, может даже предотвращаю очередную мировую войну. – Почему бы и нет, – загадочно улыбнулся Янис. – Ты говоришь на шести языках. Ты самый ценный сотрудник в моей команде. И никто не заставляет тебя с ними спать. Пей вино, разговаривай, смейся. Делай то, что ты умеешь лучше всего – будь самой собой, и они сами выложат тебе все свои секреты за право тобой обладать. – А тебе нормально, если твою девушку будут потрахивать, хоть и ради таких благородных целей? – Это будет только расширять наши горизонты. И сам он эти горизонты тоже активно расширял. Переехав жить к Тане, он превратил её квартиру в перевалочную базу для огромного количества людей, путешествующих по миру. Он был членом сообщества коуч-серферов. В одиночку, парами, с детьми люди приезжали, чтобы ознакомиться с местными достопримечательностями или по работе, и останавливались на Таниных диванах на день, два, неделю или жили пару месяцев. Это было тяжело, но классно! Удивительные истории, которые эти заядлые бродяги привозили со всего мира. Долгие ночные посиделки с кальяном или вином. Любвеобильные французы, всегда целующиеся при встрече, весёлые американцы, строгие шведы, невзрачные англичане – Тане никогда не удалось бы побывать во всех этих странах, но они приезжали сами. Курили на балконе, готовили замысловатую еду, ездили с Янисом на останки поселений местных аборигенов, гуляли с Таней по набережной. И почти все оставались друзьями. Присылали короткие сообщения или длинные письма с тех мест, куда дальше забросит их судьба и клятвенно обещали друг другу, что обязательно снова встретятся. Но то, что не все из них были обычными туристами, Таня тоже догадалась почти сразу. По более цепким взглядам, по разговорам с Янисом за закрытыми дверями. И не со всеми из них Янис просто разговаривал. Один мускулистый немец расширял горизонты Яниса так активно, что даже сидя в кухне Таня слышала, как бьётся о стену кровать и резкая немецкая речь перемежается грязными ругательствами и блаженными стонами. Они вышли как никогда довольные друг другом и попросили кофе. – А может закурить? – предложила Таня. – Можно, – мягко улыбнулся Янис. – И Клаус спрашивал не присоединишься ли ты к нам? Ты ему очень нравишься. Клаус, не понимающий ни слова по-русски длинноволосый блондин, тыкал при этом в кофемашину, всё ещё блаженно улыбался, пах мылом и капал на пол водой со своих перетянутых резинкой волос. – А ему больше нравлюсь я или ты? – Он считает все люди созданы друг для друга.