– Ты испоганил всё, что у меня было, – продолжала она говорить, словно не слыша его. – Я бросила мужа, семью, ребёнка. Всё бросила из-за тебя. А ты? Её влажные глаза, полные боли, снова поднялись на него – Лучше бы ты просто убил меня. А ты растоптал и бросил. Ты никого не жалеешь, Влад. – Неужели всё ради какого-то дрянного здания, которое ты всё равно получил и продал? Неужели ты так дёшево оценил мою жизнь? Ну, прямо непорочная овечка, совращённая волком. – А сколько ты дала за жизнь девушки, которая была со мной в машине? – не повёлся он на её провокации. – Я не знала, что ты не один. Она поднялась, одёрнула юбку, подняла стул, упёрлась в его спинку двумя руками. – Разве? – он посмотрел на неё в упор, она усиленно изображала невинность, – Ты не видела, как мы целовались? Не видела, как она задирала ноги, собираясь отдаться мне чуть ли не на капоте? И как она садится со мной в машину, тоже не видела? Её глаза высыхали и темнели. Ещё немного скабрёзных подробностей и она кинется на него, выпустив когти. – Даже если этого всего ты не заметила, и она действительно стала случайной жертвой, то скажи мне, Лора, сколько раз ты навестила её в больнице? – А я должна была? – А разве нет? Разве тебе не жалко глупую девчонку, которая по твоей вине учится заново ходить? Разве не ты должна была вымаливать у неё прощения? – Но ты же откупился, – презрительно сморщилась она. – Да, откупился. И я, который никого не жалеет, каждый грёбаный день ездил к ней в больницу. А ты, такая великомученица, не изволила даже извиниться. Она словно потеряла к нему интерес, принявшись рассматривать свои ногти. – Зато теперь ты хочешь содрать с меня три шкуры за всё, что ты на неё потратил. – Я может быть и простил тебе эти долги, взяв их на себя, приди ты с покаянием. Но столько злости, Лора? За что? И объясни мне, ради Бога, за что ты мне до сих пор мстишь? – Ты бросил меня, – она обошла стул и села в него, положив ногу на ногу. – Наигрался и бросил. – А ты разве не бросила своего Тюфяка? – он сел на подоконник. – Ты изменял мне. Каждый день с новой девицей и каждую ты таскал к нам домой, – она вцепилась в поручни стула так, что костяшки её пальцев побелели. – И ты специально делал мне больно, зная, что я с ума схожу от ревности. И драл их во все щели, даже не закрывая двери, чтобы я слышала. Чтобы я видела. Чтобы каждый день я жалела, что повелась на того проститута. Но тебе на меня было плевать. – Мне – да. А вот твоему неповоротливому бегемоту, подозреваю, было тоже не щекотно, когда он узнал, что ты ему изменяешь. – Не называй его так, – процедила она сквозь зубы. – Ты и мизинца его не стоишь. И не строй из себя великого мстителя за всех рогатых мужей. Он никогда ничего бы и не узнал без твоей помощи. – Как великодушно! – развёл он руками. – Наставлять рога и беречь его ранимую душу. Зато представь, как много не узнала бы ты, не появись я в твоей жизни? Он ехидно улыбнулся, намекая ей на все их секс-эксперименты. – Мне может тебе ещё спасибо сказать? – Скажи, – он хотел закинуть ногу на ногу, но передумал, видя, что она встаёт. – Я ненавижу тебя за то, что ты меня бросил, – она сделала шаг и Влад встал, понимая, что ей тяжёлый взгляд сейчас не сулит ничего хорошего. – Ненавижу за то, что любила тебя так сильно. Ненавижу, что до сих пор мне больно, когда я вижу тебя с другой. И ненавижу, потому что до сих пор тоскую по твоему чёртову члену. Она хотела схватить его за ширинку, но он перехватил её руку. Недостаточно сильно, потому что она вывернулась и вцепилась ногтями в его лицо. – Ах ты, сука! – оторвал он её от себя и ударил наотмашь. Лора отлетела к столу, схватилась за щёку, но тут же вскочила и бросилась на него снова. Он вывернул её руку за спину, и когда она взвыла от боли и выгнулась, схватил за волосы. Швырнул на стол, припечатав к столешнице и глядя как она извивается в его руках, нестерпимо захотел её трахнуть. Прямо сейчас, прямо здесь, прямо в этой раскоряченной позе. Ткань юбки трещала, когда одной рукой он задрал её вверх, и Лора сопротивлялась. Отчаянно, но тщетно. – Ах ты мерзкая грязная шлюшка, – придавил он её к столу и вошёл в неё одним рывком. Её узкие бёдра и костлявые ягодицы подались ему навстречу, и она истошно застонала, давясь, словно он застрял у неё где-то в горле. Этот её сдавленный хрип всегда неимоверно его заводил. Под его звуки он кончил в два толчка, но эта сучка всё стонала, и он долбил её о стол, пока она не забилась в судорогах. Он уже застегнул ширинку, а она всё блаженно корчилась, ещё наглаживая себя рукой и постанывая. – Я не прощу тебе ни копейки, – он потрогал поцарапанную щёку, на пальцах осталась кровь. – Ты не заслуживаешь прощения. – Но ты так сладко вгоняешь в долги, что я согласна влезать в них хоть каждый день. Она, наконец, убрала руку, разогнулась, поправила юбку и направилась к своей сумке. Тонкая сигарета прилипла к накрашенным губам. Лора чиркнула зажигалкой, и глубоко затянувшись, села на подоконник. Он открыл окно и сел с ней рядом, ненавидя её за этот довольный вид, за эту расслабленность и истому, которые сквозили в ней всегда, когда она успокаивалась таким образом. Ненавидя себя, за то, что повёлся. Хотя он чувствовал то же самое – приятную слабость. Он забрал у неё сигарету и затянулся. – Незащищённый секс, как это экстремально, – она протянула руку. – Не волнуйся, от меня не забеременеешь, – он вложил в её руку дымящуюся тонкую палочку. – И ничем не заразишься. – Я не волнуюсь, – криво усмехнулась она. – Больше не буду переезжать тебя машинами. Вижу, моя месть уже состоялась. – Что ты хочешь этим сказать? – Какой диагноз тебе поставили врачи? Бесплодие? – Идиопатическое. По неустановленным причинам, – её довольное лицо настораживало. – Это я тебе его устроила. Сигарета догорела до самого фильтра, когда она сделала последнюю затяжку. – В каком смысле устроила? – Навела на тебя порчу, – гаденько улыбнулась она. На окне стояла москитная сетка, и, Лора, разнёсшая в хлам кабинет, вдруг решила проявить аккуратность. Она пересекла комнату, остеклённую панорамно, и потушила бычок в пепельнице, стоящей на столике между кожаным диваном и креслом. Влад провожал её глазами, не зная, что и думать. – В каком смысле порчу? – В прямом, – она села на диван, явно довольная собой. – Сначала хотела, чтобы просто у тебя не стоял, а потом передумала. Видишь, не зря, пригодился ещё. – Лор, что за бред ты несёшь? – он прихватил её сумку, бросил рядом с ней и сел в кресло. – Нет, если, конечно, тебе приятно думать, что ты причина всех моих несчастий, то я не возражаю. Но я просто чем-то неудачно переболел. – Конечно, переболел. В Доминикане, помнишь? – Да уж не забыл. Конечно, воспоминания о том, как он провалялся в гостинице три дня в бреду с температурой, уже затёрлись. Но отдых действительно получился незабываемым. Втроём в одном номере с её гадким пацаном, который огрызался, сидел целыми днями в своём планшете и не позволял им нигде уединиться. Он искренне начал их обоих ненавидеть именно после этой поездки. – Думаешь, это была просто тропическая лихорадка? – А ты считаешь это была малярия? Или вирус Зика? – усмехнулся он. – Это была колдунья вуду, к которой я два раза ездила, – она снова полезла в сумочку за сигаретой. – О, – протянул он скептически и встал. – Лор, тебе и правда нужно в психушку, если ты во всё это веришь. И знаешь, мне надо работать. Иск я не отзову. Я только за ремонт кабриолета, который ты разбила отдал три миллиона. Так что давай, ищи деньги, а то дела твои и правда, пойдут неважно. – Так же, как и твои, – убрала она сигарету так и не закурив. – Свою «элитную одежду», я смотрю, ты уже прикрыл. Из Лондона вернулся. Обещаю, дальше будет хуже. Сначала сделаю заговор на бедность, а потом и на смерть. Она встала, посмотрела на него с вызовом и ушла, не прощаясь. Глава 6 Наши дни ТАНЯ