Чуть хлопнув Стаса по плечу, Лев понимающе развел руками: – Извини, что-то меня малость занесло… Как-то не подумал, что наш круиз и без того превратился в сплошной триллер. А тут еще навязываю тебе слежку за этим гребаным «стаффом». Ладно, отбой. Потихоньку как-нибудь сам промеж делом за ним пригляну. – Он шагнул к двери отсека, но Крячко с недоуменным видом схватил его за руку: – Погоди-ка… Я так понял, ты даешь мне отбой, а сам так и собираешься раскручивать это дело до конца? То есть получается так, что я тут как бы трутень, который оставляет друга без поддержки?! – Стас, что за выплески души? – окинув взглядом закипающего приятеля, с легким укором парировал Лев. – Чего ты взъерохорился? При чем тут «трутень»? Просто мне подумалось, что в эту историю я влез, с тобой не посоветовавшись, а теперь навязываю еще и лишнюю мороку. Какие тут могут быть к тебе претензии? Охолонь! – Лев, ты же прекрасно знаешь, раз собираешься раскрутить эту мокруху, то и у меня другого выбора не остается. – Крячко говорил, сердито супя брови. – Ладно, проехали! И все же… Слушай, только честно: вот какого беса ты при всяком случае норовишь вляпаться в какую-нибудь историю? – Сам не знаю… – снова рассмеялся Лев. – Наверное, во всем виноват подарок шаманки Веры. Ну, та самая сабля… Я тебе об этом как-то уже говорил. Напомню, что она адресовалась «воину, сокрушающему зло». Ты будешь смеяться, но тут действительно какая-то мистика. Как-то мы с тобой отбрыкались от дела об убийстве хозяина развлекательного комплекса. Петр передал дело Малыгину. Пришел я домой, и вдруг что-то потянуло к шкафу. Достал саблю, а она потускнела, и у эфеса как будто даже появилось пятнышко ржавчины. Как ни оттирал – без толку. – Та-ак… Ты из-за этого на следующий день и напросился на тот стопудовый висяк? Поня-я-ятно… – Стас сокрушенно всплеснул руками. – Ну, и что? Это помогло? Ржавчина оттерлась? – ехидно прищурился он. – Ты не поверишь – она сама исчезла, словно ее там и не было. Вот я тебе и говорю – настоящая мистика… – Гуров высвободил руку и толкнул дверь отсека, оставив озадаченно хлопающего глазами приятеля. При его появлении все находившиеся в складском кубрике разом обернулись к двери. Санитары уже уложили тело девушки на носилки и накрыли его бязевой простыней. Доктора, продолжая щеголять латинскими терминами, уже упаковали свои саквояжи. Одни лишь детективы и полицейские продолжали дописывать бумаги. Скорее всего, они никак не ожидали, что русский снова зайдет к ним. – Джентльмены, позвольте откланяться! – Гуров являл собой саму любезность. – Было очень приятно с вами пообщаться. До свидания! – Сэр, я очень надеюсь на вашу сдержанность в плане неразглашения этого происшествия до вынесения оценок компетентной экспертной комиссией, – попросил «особист». – За время отсутствия Льва он снова успел вернуть себе самоуверенный шик и апломб. – Хорошо, – сдержанно улыбнулся Лев. – Я постараюсь… Они со Стасом вышли на палубу, и тут… Гуров даже не помышлял увидеть что-то необычное, но вдруг краем глаза заметил, как где-то сбоку мелькнула сгорбленная приземистая рыжеватая тень. Он резко повернул голову, но справа от него, кроме нескольких отдыхающих, которые, опершись о перила, о чем-то неспешно болтали, глядя в океанскую даль, никого больше не было. Стас, заметив это движение, удивленно покосился в его сторону. Потерев пальцем нос, Лев чуть конфузливо поморщился и с некоторым смущением пояснил: – Да… В поезде, помнишь, был разговор про крючконосого бородатого карлика? Ну вот, померещилось, что он тут невдалеке от нас прошмыгнул. – Хм… – Сунув руки в карманы брюк и немного помедлив, Стас негромко обронил: – Знаешь, мне тоже… Остановившись, они некоторое время молчали, озираясь по сторонам. Пригладив волосы, растрепанные порывом ветра, Гуров озадаченно встряхнул головой: – Слушай, ну, мы же взрослые люди, опера, практики до мозга костей… Ну, я и близко помыслить не могу, что есть какие-то сверхъестественные создания, существа, там, черти, демоны, феи, эльфы. Теперь вот эти карлики приплелись с какой-то стати… Чушь какая-то! Остается думать только о том, что мы и в самом деле хватанули в поезде какой-то наркоты пролонгированного действия. – Я тоже только на это и надеюсь… – рассеянно продолжая глядеть по сторонам, откликнулся Крячко. – А-а… Почему – надеешься? – заинтересовался Гуров. – Если принять всерьез всякие эти необъяснимые хреновины, то тогда надо пересматривать всю свою жизнь. – Стас мученически поморщился и добавил: – В таком случае придется совсем по-другому смотреть на то, как я живу, ради чего живу, может быть, даже по блату записаться в праведники. А я не хочу! Я хочу остаться самим собой и прожить, как умею, свою теперешнюю жизнь. Я не знаю, кто я – страшный грешник или кандидат в святые, не знаю и не хочу знать, что меня ждет ТАМ – котел со смолой или райский хор херувимов имени святого апостола Павла. Я просто живу как умею и как считаю нужным. Если кому-то надо помочь – помогаю, если в меня целится отморозок – стреляю в него. Если я за столом, то не считаю зазорным и намяться до отвала, и не пропустить ни одного тоста. Если есть интересная женщина, к тому же безотказная, не считаю аморальным лечь с ней в постель и выложиться по полной, как на полосе препятствий… Поэтому, Лева, я и надеюсь на то, что свой век доживу самим собой. А уж там – что будет, то и будет. После меня пусть хоть весь мир становится святым. Мне это не дано! И весь разговор… Слушая его пламенный спич о смысле жизни, Гуров едва сдерживал себя, чтобы не рассмеяться. Крячко был столь искренен в своем воодушевлении, что Лев не мог не проникнуться его настроением. Но вместе с тем он не утратил своего всегдашнего, чуть ироничного взгляда на жизнь и события, поэтому, чуть толкнув Стаса пальцем в плечо, произнес: – Стас, из своего жизненного опыта ты должен бы знать, что женщина, которая слишком часто говорит окружающим о своей неприступности, в глубине души мечтает быть покоренной крепостью и очень печалится, если ее никто не штурмует. – К чему это ты? – заподозрив какой-то подвох, покосился в его сторону Крячко. – Да все к тому же… – негромко рассмеялся Гуров. – Если тебя не волнует проблема окружающего и твоего внутреннего мироустройства, то зачем об этом так много говорить? Для себя ты – да, хочешь остаться прежним. А вот в глубине души этим все равно тяготишься и ищешь какие-то иные резоны, сам о том не подозревая. Ладно, ладно! Хватит! Больше ни слова. С дискуссией завязываем! – решительным взмахом прервал он так и не прозвучавшие возражения приятеля и кивком головы указал в сторону юта – пошли! Досадливо засопев, Стас зашагал следом за ним по крашеному дубовому шпону, выстилающему палубу. Они поднялись по лестнице на свою палубу и, направляясь к летнему кафе, еще издалека увидели, что столик, за которым остались Мария и Маргарита, занят какими-то другими людьми. Не говоря ни слова, приятели прошли мимо компании, скорее всего молодых греков, о чем-то весело болтавших со своими подружками ближневосточного типа. Все так же, не сговариваясь, они направились к каюте, в которой путешествовали Гуров и Мария. Достав из кармана сипасску, Лев чиркнул ею по кодовому устройству и открыл дверь. Дамы, судя по всему, уже изрядно заскучав, сидели, о чем-то беседуя, перед экраном включенного телевизора. На большом экране плазмы метались какие-то бородатые типы в камуфляже и полуодетые герлз с автоматами в руках. С ходу догадавшись, что это очередная голливудская кинохалтура на темы захвата коварными русскими бедной Америки и героического сопротивления «храбрых янки» «славянским поработителям», он лишь иронично усмехнулся. Неужели нужно было изобретать телевизор, доводить его до совершенства, чтобы на большом экране в цвете демонстрировать тупой, кретинический киноотброс? Уловив их присутствие, женщины разом оглянулись и почти хором задали один и тот же вопрос: – Ну, и что там? – Убийство, которое убийца не очень умело пытался представить как несчастный случай, – махнув рукой, устало опустился в кресло Лев. Увидев перед дамами небольшой столик с открытой бутылкой красного вина и наполненными бокалами, он удивленно отметил: – О-о-о, девчата, а вы время даром не теряете. А ну-ка, дайте-ка продегустировать… Отхлебнув из поданного ему бокала, Гуров взглядом молча указал Стасу на столик – присоединяйся. Тот, залихватски потерев руками, налил себе почти до краев и, тоже отхлебнув, цокнул языком: – Классное винцо… Вот только, Лева, я не совсем согласен с тем, что мокрушник туповато сработал в смысле имитации несчастного случая. Для этих лохов хватило и такой мастырки. Правда, он никак не подозревал, что… – Крячко чуть запнулся, подбирая слово, но за него закончила Мария: – …что на судне окажутся два талантливых специалиста по части уголовного сыска. – Заметив протестующий жест Станислава, она добавила: – Которые готовы пожертвовать собственным отдыхом во имя торжества вселенской справедливости. – Это намек? – Лев испытующе прищурился, внимательно глядя на жену. – Да что уж тут намекать-то? – горько рассмеялась Строева. – Наши кавалеры нас покинули, пришлось в две бабские силы держать круговую оборону от непрошеных ухажеров. Опустошив бокал, Гуров поставил его на столик и, испытующе посмотрев на Марию, хлопнул себя ладонью по коленке. – Счастье мое, – произнес он как будто даже умиротворенно, но тем не менее в голосе слышался металл, – убита молодая женщина двадцати с небольшим. Она устроилась на этот плавающий гадючник, чтобы спасти своего мужа. Теперь ему уже никто не поможет, он гарантированно навсегда останется инвалидом, если только вообще выживет. Какая-то тварь ударила ее в висок куском льда, и теперь ее нет. Она уже никогда не родит детей, ее родители больше никогда не увидят свою дочь. И я, профессионал угро, зная обо всем этом, должен вместе с толпой иноземных жлобов беззаботно взбрыкивать, дурачиться, предаваться «сладкой жизни». Ты сама-то тогда смогла бы меня уважать?.. – Закончив говорить, Лев тяжелым взглядом окинул внезапно сникшую Марию. Прикусив губу, она пристыженно замолчала, после чего тягостно вздохнула и тихо проговорила: – Лев, извини, я вела себя как эгоистка. – Кстати, тут есть еще один момент, – важно подбоченился Крячко. – Мы пока не знаем, кем и за что была убита та официантка. А вдруг это маньяк, который кого-то еще захочет грохнуть? А вдруг ему, не дай бог, подвернется кто-то из вас? Вот так-то! Строева и Маргарита молча переглянулись. Судя по всему, последнее высказывание какого-либо восторга у них не вызвало. Пробормотав что-то наподобие: – Что ж за круиз такой идиотский?.. – Рита поспешно наполнила и залпом выпила бокал вина. Оглянувшись в сторону телевизора, из динамиков которого вырвался истошный, панический вопль, Гуров увидел, как на экране горстка бородачей в косматых папахах с красными звездами и автоматами ППШ отчаянно удирает от гневной команды все тех же героических герлз, которые, не меняя магазинов, непрерывно молотили из своих «М-16», кося бородачей, как траву. Поморщившись, он взял со столика пульт и наугад нажал на одну из кнопок. Каюта тут же заполнилась стонами и охами загорелой парочки, предававшейся бурным любовным утехам на фоне тропического пейзажа. Поспешно нажав еще одну кнопку, он увидел на экране капитана судна, который давал интервью телекорреспонденту кабельного судового телеканала. Оптимистично улыбаясь, капитан уверял своего собеседника в том, что слухи о якобы имевшем место убийстве молодой официантки – не более чем часть представления, организованного для разжигания детективной интриги. На самом же деле никакого убийства не было… – Чего он там трендит-то? – улавливая на слух лишь отдельные слова, выжидательно наморщил лоб Стас. – Уверяет, что никто никого не убивал, что это всего лишь инсценировка… – с язвительным смешком перевела Маргарита. – Ну, брехун! Это ж надо так нагло врать! – А что? В чем-то это нам даже на руку… – усмехнулся Гуров. – Теперь, даже если мы ненароком наломаем дров, то под сурдинку этой детективной клоунады можно будет отвертеться от любого наезда. – Что, что, что-о-о? – строго сведя брови, внимательно посмотрела на мужа Мария. – Это о каких там «дровишках» речь? – Спокойствие! Никто ничего вытворять не собирается. Но… Жизнь – штука непредсказуемая, так что, настраиваясь на розы, не стоит забывать и о возможных шипах. Или я не прав? – Лев говорил, уперев руки в бока. Мария ничего не ответила, лишь устало отмахнулась, как бы желая сказать – тебя никакие шишки не исправят. Стас тем временем, посмотрев на часы, поднялся с кресла и, коротко потянувшись, неожиданно объявил: – В ночь, наверное, я пойду дежурить. Посижу в казино, просажу с полста баксов… Ну а с утра будешь присматривать ты, – мотнул он головой в сторону Гурова. – Хм… – с долей недоумения посмотрел на своего приятеля Лев. – Ну, в принципе, я не возражаю. Хотя вообще-то в ночь собирался сам. Поправив рубашку, Крячко направился к выходу, помахав всем рукой: – Пока! Как бы что-то вспомнив, Лев поспешил за ним. – А ты чего это так резко настроился в ночь? – выйдя в коридор и прикрыв за собой дверь, испытующе взглянул он на Стаса. – У вас с Ритой, можно сказать, медовый месяц. Я и думал, что надо тебя подстраховать. А ты чего-то сам от нее решил смыться. – Не стоит, Лев… – иронично усмехнулся Крячко. – Похоже, наш медовый месяц кончился, едва начавшись. Нет, если бы я остался, Ритка мне бы не отказала. Но… Ты же знаешь, что я никогда не принуждаю женщин. Мне интересны только те, которым интересен я сам. А раз у нее сейчас на уме уже другой – к чему навязываться? Пока! Спокойной ночи! Кстати, оказывается, тут на корабле действует своя система сотовой связи. Если набрать три тройки, то номер, минуя любых операторов, приходит напрямую на телефон того, кому звонишь на этом корыте. Нормально, да? Мне Ритка об этом рассказала – вычитала в памятке. – Ну, давай действуй… – понимающе кивнул Гуров. – Если что – звони. Крячко решительно зашагал к выходу на палубу. Он шел, не ощущая в душе и тени досады или разочарования. Ну, не сложилось с Маргаритой, и ладно! Первый раз, что ли? Да для него такие проблемы – что сухие листья, осенней порой падающие с дерева. Дунул ветер – и улетели они неведомо куда. На палубе, несмотря на вечер, было многолюдно. Стас шествовал среди шумливых группок туристов, любуясь высыпавшими на небе крупными яркими звездами. Увидев знакомую вывеску «Золотая Невада», он распахнул стеклянную дверь казино, и его тут же обволокла плотным коконом жаркая атмосфера нешуточных страстей, пропитанная запахом изысканных духов, дорогих коньяков и вин, переполненная шумом голосов, звоном и урчанием игровых автоматов и нарочито бесстрастными голосами крупье, без конца повторяющими по-английски у игровых столов: – Делайте ставки, господа! Оглядевшись, Крячко без труда вычислил Стива Аллена. Это был на первый взгляд не слишком богатый извилинами среднего роста шатен с фасонисто уложенными волосами. Со значимостью своей миссии, что было написано на его лице, Стив Аллен профессионально ловко управлялся с рулеткой, сноровисто запуская дребезжаще скачущий шарик по мчащимся навстречу ему красным и черным ячейкам с белыми цифрами. Купив пару жетонов, Стас с видом скучающего сноба, который заранее знает, что тратит деньги впустую, подошел к игровому столу и сделал чисто символическую ставку, поставив шесть на «красное». Закончивший принимать ставки крупье отработанным движением руки крутанул рулетку и метнул шарик по краю стремительно кружащейся чаши колеса. Скачка шарика с действующим на нервы дребезжанием по колесу рулетки длилась около минуты. Затем шарик упал в одну из лунок и пассажиром аттракциона «а-ля колобок катается на карусели» пошел по кругу вместе с замедляющим свой бег колесом. Крячко мельком взглянул на него и от неожиданности утратил дар речи – выпало «красное» – шесть! Это означало, что он выиграл. К его жетону на игровом столе прибавилось еще несколько. С трудом подавляя в себе внезапно нахлынувший азарт, он с показным равнодушием сделал ставку на двадцать четыре – «черное». Снова по кругу побежал шарик и… Снова выигрыш! Услышав в очередной раз «Ваши ставки, пожалуйста!», Стас неимоверным усилием воли заставил себя получить выигрыш и отойти от стола. Миллионером он, конечно же, не стал, но хотя бы с лихвой вернул совсем недавно проигранное. Теперь можно было даже малость покутить. Устроившись за столиком в углу казино и заказав бокал вина (содрали за него как за целую бутылку!), неспешно отпивая терпковатый, пряный напиток небольшими глотками, Крячко краем глаза незаметно наблюдал за Стивом Алленом. При этом в его голове роились всевозможные коварные мысли и мыслишки на предмет того, как бы ему «раскрутить» подозрительного «стаффа» на необдуманные шаги, которые дали бы хоть какую-то зацепку в начатом расследовании. Ну, допустим, они со Львом будут по очереди следить за этим типом. Допустим, он где-то в чем-то «проколется» и даст повод его «заластать». А если не даст? Ну может же быть такое! И что тогда? Вдруг после совершенного убийства «стафф» станет сверхосторожен и будет вести себя как монашка, попавшая на байкерскую дискотеку? И тогда – все! Все их со Львом планы «успешно» летят кувырком. Вот уж счастья-то без меры! Но делать было нечего. Поскольку ничего подходящего на ум не приходило, оставалось лишь, говоря на сленге определенной части молодежи, тупо наблюдать, анализировать, сопоставлять, выстраивать модели. И ждать, ждать, ждать… Когда вино в бокале иссякло, Крячко заказал еще один. Потом еще… Хоть и вкусное, хоть и фасонистое по своему букету, иноземное пойло по градусам было не чета приличной русской «белой», поэтому даже после пяти фужеров у Стаса было, что называется, ни в одном глазу. С какого-то момента его внимание привлекла пышнотелая молодая бразильянка с густым шоколадным загаром. Впрочем, учитывая наличие черт, характерных не только для португальского этнотипа, но также африканского и индейского, вполне вероятно, этот загар не сходил с нее круглый год. Бедолага, без конца поправляя ультракороткое платье в стразах, героически билась с механическим подлецом – «одноруким бандитом», который охотно глотал игральные жетоны, а вот извергать из своей железной утробы хоть какой-то выигрыш металлический скупердяй никак не желал. Бразильяночка, страдальчески кривя пухлые губы после очередной неудачи, немного помявшись, обреченно бросила в щель игрового автомата, судя по всему, последний жетон. Подперев голову рукой, Крячко весь обратился во внимание, забыв даже про «этого гребаного козла», как про себя он поименовал крупье Стива Аллена. Ему было очень интересно, сможет ли бразильская «шоколадка» выиграть хоть доллар и что она будет делать, если вдруг ей снова не повезет? Но в этот момент, как бы ища поддержки у окружающих, бразильянка оглянулась и почему-то в упор посмотрела на Крячко. Боже, это было нечто запредельное! Она смотрела на русского опера, как тонущий смотрит на случайно оказавшийся рядом спасательный круг. Возможно, причиной тому стал его невольно сочувственный, отчасти даже жалостливый взгляд. Неожиданно улыбнувшись, девушка поманила его к себе рукой и что-то сказала по-португальски. Хотя Стас не понял ни слова, он сразу сообразил, что та просит его рвануть рычаг игрального автомата, и, мгновение помявшись, поднялся из-за столика, прекрасно понимая, что собирается сотворить очередную в своей жизни глупость. Подойдя к «однорукому бандиту» и взявшись за рычаг, спокойно, словно чиркнув спичкой, чтобы прикурить, коротко дернул и… не поверил своим глазам – в утробе железного американского жлоба что-то затрендело, и в лоток со звоном высыпались десятидолларовые жетоны. В зале послышались удивленные «у-у-у!» и «о-о-о!», даже крупье отвлеклись от своих игровых столов, заинтересовавшись происходящим. Бразильяночка, прижав руки к груди, с отчаянным взвизгом запрыгала, не в силах поверить своей удаче, затем кинулась обнимать Станислава, что-то ликующе тараторя. Бросив выигрыш в сумочку, она схватила Крячко за руку и повела за собой в сторону соседнего кафе.