– Мне многого не нужно. Если меня в чем-то подозревают, то пусть мне будет предоставлен адвокат, хорошо знающий американское законодательство. Второе. Я понимаю, что требовать полной свободы передвижения по судну было бы абсурдом, однако продолжать путешествие, пусть и под домашним арестом, но в своей законной каюте я имею полное право. Так же, как и мой друг, – к несчастному случаю со Стивеном Алленом он вообще не имеет никакого отношения. По идее, его задержание вообще незаконно. – Да, совершенно с вами согласен, – потерев нос, кивнул капитан, – но распоряжение задержать, помимо вас и мистера Крячко, было отдано ФБР. Скоро сюда должны прибыть агенты для проведения расследования. Тут неподалеку идет военная эскадра, на которой перед выходом случилось… гм… ЧП. Туда были направлены эксперты для разбора ситуации. Ну а когда стало известно о гибели мистера Аллена, им была дана команда перейти на наш борт и заняться этим случаем. Думаю, часа через три они будут здесь. Что касается вашего перевода в каюту – возражений не имею. Но, сэр, без права выхода на палубу. О’кей? – Хо-кей, хо-кей… – рассмеялся Лев. – Ну, так что, идем в студию прямо сейчас? Кстати, меня туда поведут в наручниках? – Сэр, – замялся капитан, – если вы дадите слово джентльмена, что не попытаетесь совершить чего-то противоправного, наручники с вас снимут прямо сейчас. – Слово даю, – коротко кивнул Гуров. – Вы же прекрасно понимаете, что я не уголовник и мне нет никакого резона вас подводить. Капитан сделал знак охранникам, и с рук Льва были тут же сняты наручники. Вывели из железного чулана и Станислава. Узнав, что им предстоит выступить по местному телевидению, тот даже просиял: – Ух ты! Это нас, чего же, в телезвезды определили, что ль? Класс! Пройдя в сопровождении капитана и охранников в телестудию, Стас и Гуров сели в модерновые кресла перед низеньким столиком, на котором стояли запотевшие бутылки с кока-колой и минералкой. Презрительно проигнорировав «американское пойло», Крячко открыл бутылку с водой и, наполнив высокий стакан, сделал пару глотков. – Супер! – оценил он и кивнул Льву: – Наливай – водичка отменная! Холодненькая, с газом… Но тот, особой жажды не испытывая, внимательно осматривался. Студия была не слишком просторной, однако обставлена весьма изысканно. Да и аппаратура представляла собой последний писк технической моды. Прикрепив к ним переносные микрофоны, благоухающая духами телеведущая, приятной наружности креолка – ни дать ни взять вторая Жозефина Богарне в годы юности, – скороговоркой проинструктировала, что можно во время телепередачи, а чего нельзя. Услышав от Гурова лаконичное замечание о том, что он на телевидении не впервые и у себя в России бывал там не раз, красотка широко раскрыла глаза – в России есть телевидение?! Режиссер сделал отсчет, креолка объявила начало экстренного выпуска, после чего капитан сообщил пассажирам о том, что они сейчас воочию смогут увидеть людей, так или иначе имеющих отношение к недавним странным событиям, которые скажут сейчас нечто очень важное. Оператор тут же крупным планом показал Гурова. В разных частях судна сотни человек тут же воззрились на телеэкраны, как в своих каютах, так и в общественных местах. Лев же спокойно и даже как бы деловито заговорил: – Дамы и господа! Последние часы по судну начали распространяться самые нелепые слухи о всевозможных чрезвычайных происшествиях. Должен вам сообщить, что реальное положение дел намного отличается от того, как его обрисовывают люди, склонные к всевозможным преувеличениям. Да, в результате несчастных случаев есть двое потерпевших. Но и только. Да, ситуацию будут изучать соответствующие следственные структуры. Однако говорить о неких «русских пиратах» – верх нелепости и отсутствия здравого смысла. Таковых вообще не существует в природе. Никакого айсберга рядом с нами тоже нет и в помине. Если мои слова вы считаете достойными доверия, то даю самую твердую гарантию в том, что до конца нашего плавания с судном и его пассажирами ничего не случится. Можете отдыхать, развлекаться, заниматься своими делами. Все будет хорошо. Вы согласны со мной? – повернулся он к Станиславу. Оператор тут же переключился на Крячко. Не спеша отхлебнув из стакана, тот жизнерадостно ухмыльнулся и подмигнул зрителям: – Да, конечно! Все будет путем! С кораблем все в порядке. Не утонем. А у кого слишком горячее воображение – пейте холодную воду. Помогает! Сразу же после телесеанса приятелей проводили в их прежние комфортабельные каюты. Войдя к себе, Гуров увидел сникшую Марию, которая, сочувственно вздохнув, тихо обронила: – Лучше бы его и не было, этого круиза… Господи, что нас ждет?! – Да все будет нормально! – Лев выглядел олимпийски спокойным. – Мы пока в океане, до берега далеко, и времени у нас предостаточно. А что касается всех этих передряг, так на это как посмотреть. Козыри у нас еще не вышли, и мы все еще «на белом коне». Есть тут у меня одна задумочка. Но об этом – тс-с-с!.. Ни звука. Знаешь, меня больше интересует, что сейчас Стас будет говорить Рите. Вот кому я не завидую! Слушая его, Мария вымученно улыбнулась. Лев достал из холодильника бутылку какого-то газированного напитка, который в английском звучании означал то ли «Фиалка», то ли «Незабудка», и, откупорив, наполнил стаканы. В этот момент кто-то постучался в их каюту. Недовольно поморщившись, он подошел к двери и не спеша открыл ее настежь, ожидая увидеть хмурых горилл с фэбээровскими значками. Но, к его удивлению и даже радости, там оказался Юрий Артюхин, который прикатил здоровенную тележку на колесиках, наполненную бутылками со всевозможными винами и иными горячительными напитками. Недоуменно воззрившись на это стеклянное изобилие, сияющее яркими этикетками, Гуров на всякий случай не стал показывать, что они с Юрием знакомы – по бокам у входа стояли ломовики в форме охранников, и спросил по-английски: – Вы ко мне? Хотите предложить спиртное? Но у меня в баре его предостаточно. – Сэр! – Юрий оказался на высоте, тоже изображая дежурный официоз. – Это подарки пассажиров. Они вам очень признательны за ваше выступление. Позвольте передать вам эти знаки внимания наших клиентов. – Ну… Хорошо… – как бы нехотя согласился Лев. – Войдите. Юрий закатил свою тележку в номер и закрыл за собой дверь. Выставляя бутылки на стол, он хитро подмигнул Гурову: – Ну, вы, Лев Иванович, и отожгли со Станиславом Васильевичем! Мне понравилось. Супер! Эх, а в нашем баре что было! Какая-то мулатка кинулась целовать телевизор, когда на экране появился Станислав Васильевич. Сама кричит: «Май дарлинг! Май дарлинг!» Полнейший отпад! Лев Иванович! – Юрий огляделся и перешел на шепот: – Я выяснял по поводу Стива Аллена. Говорят, у него с помощником капитана были какие-то темные дела. И, похоже, помкап занервничал. Только что возле каюты Стива я заметил какого-то латиноса, который, я так понял, ищет подходы, чтобы в нее забраться. – А что же сам помкап туда не зайдет, у него же есть ключ – сипасска. – Ему теперь туда дороги нет – дверь опечатана, – усмехнулся Юрий. – Видимо, послал кого-то из техперсонала, чтобы тот вместо него пошарил у Аллена. Попробую застукать его на месте преступления и передам охранникам. Думаю, к вам тогда вопросов сразу же поубавится. Немного подумав, Лев качнул головой: – Не вздумай! Он может быть вооружен. Такие люди по мелочам не размениваются. Раз они пошли на убийство Веры Чубиченко, то, думаю, с тобой тоже чикаться не станут. Сделаем так… Проследи за тем, когда подельник помкапа пойдет к каюте Аллена, и сразу же дуй сюда. Постучишь в дверь и спросишь, не желаю ли поужинать. Я откажусь, и ты уйдешь. Остальное – это уже мои проблемы. Кисловато улыбнувшись, Юрий согласно кивнул. Выставив из корзины последнюю бутылку и направляясь к двери, он спросил: – Ну а еще чем-то я смог бы оказаться вам полезным? Может, как-то еще надо помочь? – Пожалуй, да… – вскинув указательный палец, произнес Лев. – Я сейчас прилеплю к иллюминатору какую-нибудь из этих этикеток, чтобы его нельзя было перепутать с другим, а ты, когда будешь на палубе, пройди мимо и как бы невзначай отключи его наружный фиксатор. Знаешь, как это делается? – Конечно, – обрадованно подтвердил стюард. – Но… Иллюминатор, я смотрю, еще и изнутри закрыт на специальный замок. А ключа-то у вас нет… – добавил он с долей досады в голосе. – И я едва ли смогу его достать. – Пустяки! – рассмеялся Гуров. – Это, как говорится, дело техники. Давай! Жду сигнала. Изобразив на лице постную мину, Юрий открыл дверь и, выходя, с недовольным видом бросил через плечо по-английски: – Сударь, в ваших чаевых я не нуждаюсь! Охранники с интересом обернулись в его сторону – экий малый! С характером! Захлопнув за ним дверь, они вновь прилипли спинами по ее бокам к стене коридора, а Юрий с гордым, независимым видом зашагал прочь. Когда за ним закрылась дверь, Гуров аккуратно оторвал этикетку с одной из бутылок и, вооружившись кусочком медицинского лейкопластыря, прилепил ее к иллюминатору. Через какое-то время по ту сторону иллюминатора кто-то виртуозно просвистел: «О, соле! О, со-о-о-ле мио!..» – после чего внутри круглого обода иллюминатора что-то щелкнуло. Это означало, что фиксатор отключен. Лев тут же оторвал со стекла этикетку и, скомкав, швырнул ее в урну. Прошло около часа. В коридоре снова послышались чьи-то приглушенные шаги и мужские голоса. Интуитивно ощутив, что это, скорее всего, и есть фэбээровцы, Лев, с хитрой улыбкой взглянув на дверь, для чего-то быстро схватил две литровые широкогорлые бутылки коньяка и побежал с ними к туалету. Проворно откупорив стеклянные емкости, одну из них единым махом вылил в унитаз, а другую опорожнил наполовину и, смыв коньяк в канализацию, кинулся к дивану. Отхлебнув из горлышка, он развалился на диване, изображая из себя мертвецки пьяного. Мария, мгновенно поняв суть его задумки, с трудом сдерживая улыбку, направилась к двери, в которую кто-то бесцеремонно стучал. В каюту вошли два типичных янки – долговязых, с дежурной голливудской улыбкой, со взглядами повелителей всего мира и его окрестностей. Бесцеремонно оглядевшись, они, не спрашивая разрешения, зашагали к дивану, взирая на Гурова с бутылкой в руке, который полулежал и пьяненько улыбался, глядя в никуда. Янки остановились перед Львом и озадаченно переглянулись. Их супероптимистичные улыбки медленно погасли и обратились в недовольно-кислые гримасы. – Дэвил! – сердито фыркнул тот, что выглядел старшим. – Как же он некстати надрался! И что теперь будем делать? – Придется ждать завтрашнего утра… – сокрушенно вздыхая, развел руками второй. – Или сделать инъекцию спецпрепарата… – Никаких спецпрепаратов! – уперев руки в бока, перед фэбээровцами появилась Мария. Никак не ожидая, что жена этого русского в совершенстве владеет английским, американцы сконфуженно отступили назад. Они запоздало попытались что-то сказать в свое оправдание, но такой возможности она им не предоставила. – Согласно законодательству Соединенных Штатов Америки, использование специальных препаратов, способных воздействовать на психику и менять поведение человека, находящегося в беспомощном состоянии, даже в целях следствия, но без согласия его близких, является серьезным преступлением, – со взглядом Фемиды, снявшей с глаз повязку, заговорила Строева. – Следует учесть, что вина этого человека, являющегося моим мужем, в законном судебном порядке никем не доказана. А значит, к нему не могут быть применены какие-либо репрессивные меры воздействия, как медикаментозного, психологического, так и физического характера. Слушая Марию, фэбээровцы продолжали медленно пятиться, не отрывая от нее своих взглядов, в которых читалось: «Мой бог! Какая женщина! Как же повезло этому русскому пропойце! Господи, за что ж ты сделал ему такой подарок?!» Они даже не заметили, как оказались в коридоре, продолжая пялиться на захлопнувшуюся перед ними дверь. Наконец придя в себя, фэбээровцы поинтересовались у охранников, взиравших на них с нескрываемым любопытством: – Он, этот русский, всегда такой пьяный? – Джентльмены, насколько я помню, за все время круиза этот русский господин не выглядел пьяным еще ни разу, – удивленно переглянувшись с остальными, пожал плечами один из охранников. – А он что, пьяный?.. – Более чем! – безнадежно махнул рукой один из фэбээровцев. – Выжрал литр коньяка, да еще полбутылки в придачу. – А-а-а!.. – дружно расхохотались охранники. – Ему совсем недавно официант припер во-от такую корзину спиртного. Он выступил по корабельному ТВ, пассажиры расчувствовались и накупили ему презентов. Вот он теперь и оттягивается. Сокрушенно вздыхая и что-то сердито ворча под нос, фэбээровцы удалились в отведенные им каюты. В коридоре вновь наступила тишина, временами нарушаемая шагами отдыхающих. Когда иллюминатор окрасился густой синевой вечерних сумерек, раздался осторожный стук в дверь и послышался приглушенный голос Юрия: – Мистер Гурофф, что бы вы хотели на ужин? – Убирайся к дьяволу со своим ужином! Ничего мне не надо! – с пьяной хрипотцой проорал Гуров, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Все шло по намеченному плану. Судя по сигналу Юрия, кто-то в этот момент уже проникал в каюту Аллена, и поэтому нужно бы поторопиться. Очень важно было успеть туда вовремя. Не мешкая, Лев достал из своей дорожной сумки связку отмычек, позаимствованных им у престарелой лондонской леди-карманницы, и, подойдя к иллюминатору, начал перебирать сверкающие никелировкой замысловато отштампованные штучки-дрючки, предназначенные для «усмирения» замков самых разных систем. Выбрав узенькую плоскую отмычку с какой-то пружинистой закорючкой на конце, он аккуратно вставил ее в скважину замка, вмонтированного прямо в «бублик» ободка иллюминатора, окружающего насмерть влитое в него круглое стекло. Мария молча наблюдала за его манипуляциями. Во что бы то ни стало он должен был найти доказательства вины Стива Аллена, что автоматически сняло бы с него все косые взгляды американских ревнителей закона. Скорее всего, те намеревались доставить его в США, чтобы там устроить очередное показательное судилище, выставив Льва или главарем русской пиратской мафии, или опасным маньяком, помешанным на антиамериканизме. Менее чем через минуту Льву удалось нащупать стопорные штифты замка. Чуть прижав их пружинистым концом отмычки, он без особого усилия повернул против часовой стрелки его рабочий цилиндр. Раздался тихий щелчок. Гуров оглянулся и, улыбнувшись, задорно подмигнул Марии. Она тоже через силу попыталась улыбнуться, но это ей не удалось. Лев открыл внутрь каюты створку иллюминатора и, став на стул, осторожно выглянул наружу. Заметив дефилирующую по палубе в его сторону группку каких-то странных личностей неопределенного пола в пышных боа ярких расцветок, он немедленно отпрянул назад и спешно прикрыл иллюминатор. Оглянувшись, потер лоб и зачем-то быстрым шагом направился к своему спальному месту. Быстро достав из стенного шкафа запасные подушки и одеяла, Лев менее чем за минуту соорудил на койке нечто продолговатое, отдаленно напоминающее человеческую фигуру, после чего накрыл свое творение простыней. Теперь создавалось полное впечатление, что на кровати кто-то спит, укутавшись с головой. – Вот теперь порядок… – удовлетворенно констатировал он. – Если кто-то сунется в каюту, сразу маши руками – тише, тише! Дескать, буен и агрессивен донельзя. Вроде того, слава богу, уснул… Впрочем, тебе ли это объяснять? На сей раз Мария тихо, но от души рассмеялась. Страхи, тревоги и сомнения внезапно покинули ее, и она почувствовала себя намного спокойнее. А Гуров, не заметив снаружи ничего подозрительного, с ловкостью акробата пронырнул через не слишком просторный проем иллюминатора и уже через мгновение стоял на палубе, придерживаясь тени. Мария тут же закрыла иллюминатор, и почти сразу раздался стук в дверь. Когда в каюту бесцеремонно ввалился один из фэбээровцев, она быстро прижала палец к губам и издала понятное в любом уголке земного шара упреждающее междометие «Тс-с-с!!!», после чего с испуганно-отчаянным видом жестикуляцией рук дала понять, что просит янки не издавать ни звука. Тот, опешив, остановился с разинутым ртом. Мария указала ему на «спящего» и в сторону коридора. Когда они вышли из каюты, она шепотом сообщила, что ее только что уснувший муж – человек необычайно вспыльчивый и способный на самые непредсказуемые поступки. Понимающе закивав головой, фэбээровец поинтересовался, не желает ли леди в ближайшем баре сделать пару глотков великолепного мартини, где они могли бы обсудить проблемы ее не в меру буйного супруга. – Вы что, сэр?! А если вдруг он проснется и увидит, что меня рядом нет? Поверьте, наша с вами жизнь не будет стоить и ломаного цента, – с оттенком ужаса на лице сообщила Мария. Сочувственно вздохнув – такой красотке и такой злыдень достался! – янки разочарованно зашагал прочь. А тем временем Лев, почти уже не таясь, спешил в сторону жилой секции, где находилась каюта Аллена. Войдя в коридор блока, где обитали «стаффы», он чуть ли не нос к носу столкнулся с одним из штурманов, которого мельком видел в телестудии. Тот, ошарашенно вытаращив глаза, словно увидел перед собой привидение, поспешно отступил в сторону и осторожно поинтересовался по-английски: – Мистер Гуров, это вы? – Энтшульдигунг! – мгновенно найдя выход из положения, широко заулыбался Гуров, отвечая по-немецки: – Ихь ферштее нихьт! (Простите! Я не понимаю!) Пожав плечами, тот досадливо пробормотал: – Сорри, сэр, сорри!.. (Простите, сэр, простите!..) – и покинул пределы бокса. Подойдя к двери каюты Стива Аллена, Лев потянул ее за ручку на себя и с удовлетворением обнаружил, что она не заперта. Это в разы упрощало его задачу. Он проворно скользнул внутрь темной каюты и немедленно захлопнул дверь. Тут же в его сторону откуда-то из темноты метнулась чья-то угловатая мужская фигура. Уловить это движение, попав в темноту из освещенного коридора, Гуров смог разве что благодаря остро развитой интуиции. Почти инстинктивным, отработанным до автоматизма движением он поставил перед собой блок, прикрывая от удара верх грудной клетки локтем, а кулаком голову, и резко ушел влево, рискуя в темноте наткнуться на что-нибудь твердое, массивное, с острыми углами. Однако уже в который раз судьба уберегла его от неприятной случайности – на пути его ухода от возможного удара пространство оказалось свободным. Мимо него, обдав волной воздуха, промелькнуло что-то блестящее, которое с хрустящим стуком влепилось в защелкнувшуюся дверь. «Нож!» – понял Лев, опять-таки почти на автопилоте нанося толчковый, от пояса, удар ногой. Подошва его легкой летней туфли (десантные берцы тут были бы самое то!) впечаталась во что-то подвижное и мягкое, но одновременно крупное и массивное. Из темноты раздался отрывистый вскрик, что-то тяжелое отлетело в сторону и повалилось на пол.