Глава двадцать вторая Когда все уехали на стрельбище, граф остался в доме. Как и Елена Сергеевна с маленькой Лёлей. Что касается Алекса – я допускала, что после ссоры с дедом настроение его испортится, а то и вовсе он «вспомнит» о неотложных делах в Москве и уедет. Но юный Курбатов вел себя как ни в чем не бывало. Сейчас он сидел в санях рядом с Мари и весело рассказывал ей очередной пошлый анекдот. Двуличный мерзавец! Мари громко смеялась. Следом за нами ехал Ильицкий – с Катюшей, мальчиками и своим спаниелем. Надо сказать, что все утро мальчики питали надежду, что им, как и Мари, позволят пострелять из револьвера. Напрасно: слава богу, Елена Сергеевна в этот раз поддержала меня, когда я запретила им даже думать об оружии. Внутренне я была готова к новым крысам в ридикюлях, жабам на подушках и обиженным воплям мальчишек – а вопли эти были пострашнее любых крыс. Но неожиданно мне на помощь пришел Ильицкий, который сказал детям, что, пока Мари будет стрелять, Джек докажет им, что он настоящий охотничий пес: мол, они спрячут что-нибудь в лесу, а Джек по запаху найдет. Подумав немного, дети решили, что хотя это развлечение и не идет ни в какое сравнение со стрельбой, но все же лучше, чем продолжать канючить и быть в итоге наказанными зубрежкой немецкого. Я не сомневалась, что в поведении Ильицкого был какой-то расчет, но, по крайней мере, он избавлял меня от детских капризов – за одно это я была ему благодарна. – Только не позволяйте им выбегать на лед, – рядом в этот момент никого не было, но я все равно говорила негромко и придерживалась официального тона. – Река кое-где уже тает… мало ли. – Вы меня совсем за идиота держите, Лидия Гавриловна? – так же негромко произнес он. Я не ответила, лишь урвала еще несколько секунд, чтобы насладиться взглядом его глаз, – а после он ушел на зов детей. * * * Алекс распорядился устроить стрельбище на самом берегу – подальше от дома, деревни и так, чтобы пули улетали за реку, где никого не могли бы задеть даже случайно. Истра в этом месте была шагов тридцать в ширину, а за ней шел длинный пологий пригорок, поросший редкими деревьями и хорошо просматриваемый издалека. – Оружие ковбоев, гроза индейцев и легенда Дикого Запада! – с восхищением глядя на свой вычурный револьвер, рассказывал Алекс. – Кольт образца 1873 года еще называют «миротворцем» – знаете почему? – Почему? – приличия ради спросила Мари – ей явно не терпелось уже перейти к практике. – Потому что там, где американцы его применяют, сразу наступает мир! – сказал Алекс и сам же расхохотался. – Н-да, американцы вообще любят мир, – заметил Жоржик, стараясь, чтобы и на него обратили внимание. – А если кто-то не хочет их мира, то они придут и заставят его полюбить. Как с индейцами. – Ну, Мари, видите во-он те бутылки? – указал Алекс на выстроенную в ряд стеклянную тару на постаменте у самого берега. – Это и есть ваша цель. Мари, щурясь от слепящего мартовского солнца, оценивала «цель». Перчаток она не надела принципиально, презрев даже правила, непременно обязывающие барышень носить их. Я уже молчу о том, что было просто холодно. – Да здесь всего-то шагов десять, не больше… – отозвалась она. – Попади сперва хотя бы в них, крошка, – важничая, заметил ее отец. Полесов стоял подле меня, то и дело комментируя происходящее. А мне, возможно, стоило больше внимания уделить сейчас младшим детям, а не Мари, но они, похоже, вполне весело проводили время с Ильицким и спаниелем – собака носилась по снегу, выполняя какие-то команды, все смеялись и были счастливы. Мое вмешательство, боюсь, эту идиллию тотчас разрушило бы. К тому же была Катюша, а присматривать за детьми вне занятий – это ее прямая обязанность. В ответ на замечание отца Мари упрямо нахмурилась и не терпящим возражения тоном велела: – Давайте револьвер! – Погодите-погодите, сперва нужно научиться его заряжать, – Алекс все еще не решался отдать ей свой кольт, – берем пять патронов и вставляем в каморы барабана… – Почему пять патронов? – удивилась я, внимательно наблюдая за его действиями, – камор ведь шесть. – Видите ли, – Алекс обернулся ко мне и деловито начал объяснять, – камору напротив ствола рекомендуют всегда держать пустой – чтобы случайно не выстрелить. – А что – были прецеденты? – Как вам сказать… кольт крайне прост в использовании, так что да – непроизвольный выстрел вполне возможен. Для выстрела достаточно всего-то взвести курок – это делается одним легким движением – и нажать на спусковой крючок. А главное, стрелять из него можно очень скорострельно… В следующее мгновение – не успела я и моргнуть – Алекс развернулся к берегу, вскинул руку с револьвером и, с бешеной скоростью взводя левой рукой курок, произвел пять оглушительных выстрелов подряд. Вслед за каждым разлеталась вдребезги новая бутылка на постаменте у реки. Уничтожение пяти бутылок заняло у него секунд пять-шесть, не больше. – Вот как-то так… – с кокетливой скромностью Алекс снова повернулся ко мне и для пущего эффекта крутанул револьвер на пальце за кольцо возле спускового крючка. – Алекс… – выдохнула я, отнимая ладони от ушей, поскольку выстрелы были очень громкими, и совершенно искренне восхитилась: – Вы просто здорово стреляете! Как настоящий ковбой, как герои Майн Рида![33] Я, право, думала, что так стреляют только в книжках… Я действительно была под большим впечатлением. Тот поклонился. – Браво, Алекс, браво… – лениво поаплодировал ему Полесов. Однако выражение лица Жоржика подсказывало, что он далеко не так восхищен. Но договорить отцу не дала Мари. – Ну что вы наделали, Алекс! – набросилась она на юного Курбатова с упреками. – Вы разбили все мои бутылки! – Не беда, Мари, будут вам новые бутылки – этого добра у нас, слава богу, хватает, – снова рассмеялся Алекс и тотчас сделал знак слуге, который, очевидно, и занимался расстановкой «мишеней». – Да, Алекс, стреляете вы и правда здорово – полностью согласен с Лидочкой, – продолжил все же Жоржик Полесов и добавил наставительно: – Но чего вам не хватает, так это опыта! Это очень чувствуется. Да и с десяти шагов попасть в бутылку – невелика заслуга. Вы позволите? – он протянул руку к револьверу. – Сделайте одолжение, Жорж, – с невозмутимой улыбкой тот отдал оружие. – Видите ли, Лидочка, истинный стрелок стреляет – как дышит, – Полесов не спеша и вдумчиво заправлял патроны в барабан, – Алекс слишком старается произвести впечатление, его движения слишком искусственны. – Он поднял руку с револьвером, целясь вовсе не в бутылки, которые еще устанавливал слуга, а в одинокую березу шагах в двадцати от нас. И сделал первый выстрел. – И вовсе не следует спешить: мы, слава богу, не на Диком Западе и индейцы за нами не гонятся, – он нежно улыбнулся мне и сделал второй выстрел. Жоржик еще долго говорил, переходя с места на место, прицеливаясь в дерево и не спеша расстреливая оставшиеся патроны. Даже я несколько заскучала, а Мари уже откровенно маялась: демонстративно от нас отвернулась и развлекалась тем, что выбивала носком ботинка комья снега из земли. – Извольте посмотреть, Лидочка, – расстреляв патроны, Полесов выглядел совершенно довольным и подставил мне локоть, явно приглашая прогуляться до березы-мишени. В коре дерева была выбита пятью пулями русская буква «Л». Как это мило. – Как это мило! – воскликнула я вслух с преувеличенным восхищением. – Это ведь первая буква в имени Елены Сергеевны – Лена! Жорж, казалось, был обескуражен моим выводом. – Да, возможно, это первая буква в имени Лена… – отозвался он. – Жорж, да вы отлично стреляете!.. – к нам приблизился юный Курбатов, тоже заинтересовавшийся. – Вот уж не думал, что вы умеете обращаться с револьвером. Вы где-то специально учились? Да, мне тоже было крайне интересно, где он этому учился. Но Полесов наше любопытство не удовлетворил, продолжив эту своеобразную перепалку с Алексом. – Просто я не афиширую, Алекс, свои таланты так настойчиво, как некоторые… – ответил он и, видимо, счел себя победителем в сегодняшней стрельбе. Он, по-прежнему не отпуская моей руки, повел меня к саням. – Лиди, а вы не хотите тоже попробовать? – спросил Алекс, вынуждая нас остановиться. И тут же раздался негодующий голос Мари: – Алекс! Вы же обещали меня научить стрелять! – Да-да, Мари, un moment[34], времени у нас достаточно – вы тоже постреляете. Лиди, ну так что? – он навязчиво подставил мне локоть возле второй моей руки. – Согласен с Алексом! – поддакнул Полесов, тут же меняя траекторию и ведя меня назад к берегу. – Уверен, из вас, Лидочка, выйдет отличный стрелок! – Ох… право, я даже не знаю… В мои планы действительно не входило учиться стрелять: вполне достаточно отмычек в качестве подарка-издевки от Ильицкого – не хватало еще револьвера. Но любопытство во мне, как это бывало часто, победило. – Ну, хорошо, – сдалась я, – я попробую сделать один выстрел, но после вы тотчас займетесь обучением Мари! Я отлично видела, с каким негодованием моя воспитанница смотрит на нас с Алексом, но отчего-то мне казалось, что нелишним ей будет увидеть своего так называемого друга во всей красе: не держащим слова и бесстыдно волочащимся за ее же гувернанткой. Меня Мари и так ненавидит, так что я ничем не рисковала. Едва я согласилась, как сразу получила в руки кольт: – Тяжелый… Револьвер действительно был увесистым, рукоять казалась неудобной, и долго держать его в вытянутой руке я бы точно не сумела. – Больше килограмма весом, – важно пояснил Алекс, – так, теперь встаньте поустойчивей, руку держите параллельно земле… так… – он сам придержал мою вытянутую руку и взвел курок, – ну а теперь смотрите, чтобы мушка… – Мушка – это вон та… petit pièce[35] на стволе? Кажется, гувернантка Лидочка снова дала о себе знать. – Да, это та petit pièce, – сдержал улыбку Алекс, – так вот, ждите, когда petit pièce сойдется на одной из бутылок и одновременно окажется точно по центру тех двух… grandes pièces[36]. Оказалась? А теперь жмите на спусковой крючок! – И все?… – Да – и все! – рассмеялся Алекс. – Говорю же, кольт крайне прост в обращении. Стреляйте.