– Разозлился? – содрогнулась я, испугавшись за брата даже через толщу лет. – Сперва да, а когда я возразил, что там все равно белиберда, вдруг сказал, что не белиберда, а шифр, чтоб посторонние не прочитали, и что когда-нибудь и даже очень скоро, я узнаю, что в них, но не сейчас. – Не сейчас, – повторила я, размышляя, что секреты нельзя хранить слишком долго, иначе можешь не успеть ими поделиться… Мэтр Фурье, исполнявший при неграмотном отце обязанности писца, тоже уже ничего не расскажет. Вслух же произнесла другое: – Но здесь-то не наш алфавит! – Не наш, – согласился Людо, – но там ерунда, тут ерунда, так что… – он пожал плечами, – Ваалу его знает, Лора! Может, я вообще ошибаюсь… – А может, и нет. Ты в курсе, как пользоваться этим самым шифром? Людо покачал головой. – И если это всё-таки узор, ты только зря потратишь время. – Это не узор, – с нажимом повторила я. – И раз регент прячет книгу от посторонних глаз, значит есть в ней что-то опасное для него и полезное для нас. Я прямо нутром чую, что мы держим в руках подсказку, стоим перед запертой дверью без ключа, и это – я потрясла клочком, – наша единственная зацепка. – Ползацепки – ты ведь даже не помнишь надпись целиком. – Вот именно. Нужна вторая половина. – Та, что осталась в башне? – Да. Придётся туда вернуться. Повисла тишина. – Или… – Людо забрал клочок и поднёс к пламени. Я выхватила его в последний момент. – Нет! Если тут действительно шифр, то я его разгадаю! Брат прищурился: – Ты так в него вцепилась, потому что лордёныш помог? – Что? При чем здесь лорд Авен? Просто с чего-то же нам надо наконец начать! – И докончила уже не так уверенно: – Ну так что… ты мне поможешь? Людо помолчал. – Надо выбрать удобный момент, когда в башне точно никого не будет хотя бы с полчаса. – И придумать, как обезвредить сокола так, чтоб регент потом ничего не заметил, – подхватила я, обрадованная, что брат не зарубил идею на корню. Дальнейшее совещание свелось к переливанию из пустого в порожнее. Людо надоело первому, и вскоре компанию мне составляла только его спина. – Ложись, Лора, скрип твоих мозгов мешает уснуть. – Сейчас, ещё чуть-чуть… Поднесённый к свече пергамент расцветал узорами желтоватых прожилок, гипнотизируя, но символы упорно отказывались сдавать свои секреты. Пристальное рассматривание ни на дюйм не приблизило меня к разгадке, и даже пламя в светильнике задумчиво пожимало оранжевыми языками, но внутри крепло то, чего мне так недоставало – чувство, что мы наконец-то на правильном пути. В следующий миг из-под меня выдернули одеяло, свеча погасла, а сама я оказалась придавлена рукой и ногой к кровати и волей-неволей вынуждена заснуть. * * * – Лора… – мягко позвали из-за плеча, а к моему локтю протянулась рука, которая в последний миг отдёрнулась. Видимо, Тесий вспомнил моё предостережение. – Как хорошо, что я успел перехватить вас до отъезда! – докончил он. Секретаря я не видела со вчерашнего инцидента в башне. Сегодня он был далеко не так свеж: под глазами пролегли тени, а пара пуговиц ошиблись петлями. Вторую руку он держал за спиной. Наконец до меня дошёл и смысл фразы. – До отъезда… То есть вас выгнали? Из-за меня? – Нет, – рассмеялся он. – Разве что временно: Его Высочество отправляет меня с дипломатической миссией. Поэтому я и пропустил накануне ужин, а сегодня вот завтрак – готовился к поездке и не мог сказать вам, как сожалею из-за вчерашнего. Это я виноват, не следовало оставлять вас одну в башне. Но будьте ко мне снисходительны, Кирк обычно не бросается без причины. Я слегка нахмурилась: без причины? Значит, Бодуэн не рассказал ему про самовольное исследование шкапа. Но почему? Потом медленно пожала плечами. – Давайте забудем. Простите, но не могу долго с вами говорить. Её Величество послала меня за новым челноком взамен сломанного и наказала поторопиться, – я раскрыла ладонь, демонстрируя его. – Конечно! Праматерь, какой я рассеянный! – спохватился Тесий, вытаскивая руку из-за спины. – А это вам. Так вот откуда сладкий пряный аромат… На крепких недавно срезанных стеблях покачивались белоснежные чаши лилий, ещё не просохшие от росы. Я осторожно обхватила прохладные хрусткие трубочки. – Что мне с ними делать? – Что пожелаете, – смутился Тесий. – Я имела в виду, что должна передать их королеве или кому-то ещё из фрейлин? – Кому-то ещё, Лора, – тихо произнёс он, глядя мне в глаза, – они для вас. Я посмотрела на цветы, на него и… растерялась. Никогда прежде мужчины мне их не дарили… Ничего не дарили, если не считать тех красок от Тесия же. Одежда, гребни и еда от Людо – это не в счёт: предметы первой необходимости, к тому же он мой брат. Людо бы и в голову никогда не пришло дарить мне цветы, а мне ждать их от него. Они ведь… так, трава, никакой ценности: костёр ими не разожжёшь, нить не спрядёшь, Бодуэна не заколешь. Могу в любой момент пойти в сад и сама себе нарвать. И… и вообще! Какой глупый, если вдуматься, подарок. Кто вообще затеял его дарить? Пока все эти мысли проносились в голове, рука непроизвольно поглаживала нежнейшие закрученные наружу лепестки, наслаждаясь их бархатистой мягкостью. На концах молочно-зелёных тычиночных нитей покачивались пушистые медовые пыльники, покрывая лепестки и кончики моих пальцев полупрозрачным золотистым флёром. Верно, в точности так выглядели самые первые лилии, проросшие из упавших на землю капель молока Праматери… – Вам нравятся? – Они восхитительны, – прошептала я, вдыхая аромат, – такие чистые, сама невинность! – Как вы… Белоснежные лепестки вмиг потускнели, словно бы пятнаемые расползающейся от моих пальцев ржавчиной. Холодный голос разума вернулся в разгорячённую голову. Лилии для тебя, серьёзно, Лора? И как ты объяснишь их Людо? Можно подумать, тебе есть дело до этой травы и самого дарителя. – Заберите, – забормотала я, протягивая цветы. – Мне не нужно. – Исключено, – решительно помотал головой Тесий. – Уверяю, у меня в намерениях нет ничего дурного, равно как нет ничего постыдного для вас в том, чтобы принять их. Кажется, отказ лишь возвысил меня в его глазах. Разве не этого ты добивалась? Его дружбы и доверия. Вот только он враг, хоть и не знает пока об этом. А когда узнает, будет ненавидеть. И поэтому я ненавижу его заранее и презираю за слабость, за то, что позволяет так легко себя обманывать. Ведь только слабые доверяют другим, подставляют незащищённое подбрюшье, а значит, заслуживают то, что получают. Внезапно пробудившееся женское чутьё подсказало мне раздвинуть рот в притворной улыбке, на которую Тесий ответил искренней, и опустить ресницы. – Долго вас не будет? – Около двух недель. Самых долгих двух недель в моей жизни. – Он неловко взъерошил себе волосы. – Скажите, а если бы некая девушка захотела написать кому-то послание, – я заскользила кончиком пальца вверх по кипенно-белому венчику, – но так, чтобы никто не смог прочесть, кроме адресата, – качнула лепесток, – как это сделать? Лицо Тесия просветлело. – Зашифровать, вы хотите сказать? – Да, какие есть способы? – Разные: подставить другой алфавит или тот же самый, только начиная с конца, или сместить при этом линейку букв на несколько символов, использовать слово-ключ. Не забивайте себе голову, Лора, не нужно мне писать, я вернусь, глазом не успеете моргнуть. Постараюсь управиться побыстрее. Я с хрустом сорвала самую нарядную лилию, коснулась её губами и закрепила у него на груди, доверчиво заглядывая в глаза. – Обещаете? Сердце под пальцами стучало часто-часто, а в глазах напротив вспыхивали крошечные сапфиры. – Праматерь милосердная… клянусь! 17