— Постараюсь, — ответил Джой. Ему вдруг захотелось задать ей вопрос или произнести фразу, косвенно касающуюся возможного ее мужа, что-то вроде: «А не будет ли возражать ваш супруг, если я после тренировок позволю себе выступить в роли вашего сопровождающего?» Хорошо, что он только подумал и не произнес подобный бред. Да и потом, он ведь решил — никогда ее больше не увидит. Она взбежала по ступенькам легко и красиво, маленькая, спортивная и женственная, и, даже не повернувшись напоследок, растворилась в черной бездне подъезда. Джой сидел еще некоторое время, просто глядя перед собой немигающими глазами. Никуда ехать не хотелось. Как бы там ни было, новые встречи всегда впечатляют, а тем более с симпатичными женщинами, такова природа, такова жизнь. Он посмотрел вверх, на светящиеся окна, за которыми шла обычная размеренная тихая жизнь, у каждого своя и по-своему, и среди этого множества ярко светящихся прямоугольников было окно и этой женщины, за которым скрывалась неизвестность, ее тайна, далекая, нереальная, манящая и уже, должно быть, никогда им не разгаданная. Мимо его автомобиля пробежала ватажка подростков, потом прошла влюбленная парочка, и больше ни души. Где-то далеко за домами зазвенел трамвай, заскрежетал колесами на повороте и, стуча на стыках рельсов, помчался, набирая скорость и унося редких пассажиров, по своему строго определенному маршруту. Джой очнулся, тряхнул головой, привычным движением воткнул заднюю передачу, автомобиль рванулся назад, взвизгнув резиной по асфальту, замер на мгновение и устремился вперед… Глава тринадцатая В шесть часов утра на автовокзале было уже людно. Один за другим подруливали к своим платформам автобусы, выпуская наружу сонных пассажиров, быстро рассасывающихся в разных направлениях. У Макдоналдса дежурили таксисты, цепким взглядом встречая, ведя и провожая прохожих. Джой набрал код на двери пятнадцатой ячейки камеры хранения и извлек наружу средних размеров черную холщовую дорожную сумку. Вышел из здания автовокзала, машина стояла недалеко. Багаж уложил на полу, между передним и задним сиденьями. Потянул за молнию и, мельком глянув внутрь, содержимым остался доволен, сомкнул замок, сверху бросил рыбацкие сапоги с высокими голенищами, подсак и пару спиннингов. Сел в машину и отправил сообщение связному: «Все в порядке. Снасти получил». В сумке лежали две специальные снайперские винтовки «Винторез» и четыре патрона к ним, тоже специальные — мощные, бесшумные пули со стальным сердечником внутри. Винтовки разбирались на три части, поэтому занимали мало места и легко помещались в небольшом саквояже. Городские дороги в это раннее время были полупусты. Полицейские по пути не попадались, за ночь намаялись, гоняясь на своих «приусах» за нетрезвыми водителями, хулиганами, а то и преступниками, теперь разъехались по участкам на пересмену, и Джой добрался до своей недавно снятой квартиры на Оболони без затруднений минут за двадцать. Он три дня уже жил в съемных апартаментах. Олег Сергеевич, как и обещал, перебрался к своей сестре. За это время Джой купил продуктов на несколько дней, средних размеров строительную стремянку и, как планировал, подремонтировал замок на входной двери. У первого подъезда уже стоял знакомый зеленый «уазик». Джой остановился рядом. Извлек из багажника ранее запыленные туфли, хранившиеся в полиэтиленовом пакете, переобулся в них, взял саквояж и поднялся в чердачное помещение. Включил фонарик и осмотрелся. Кроме его собственных следов, за эти дни других не прибавилось. У окошка постелил на полу газету и положил на нее сумку. Винтовка собиралась быстро и просто. К прикладу присоединил цевье с затворным устройством, ствол с глушителем и оптический прицел. Отвел указательным пальцем левой руки затвор, правой взял один патрон и вставил его в ствол, затем плавно закрыл затвор и снял с предохранителя. Оружие было готово к бою. Навел на рулоны с технической стекловатой и выстрелил. Ни звука, ни отдачи практически не было. Пуля прошила рулоны, ударила в бетонную стену и, деформировавшись, затерялась в куче мусора. Джой положил винтовку на газету, взял сумку со второй винтовкой и направился к выходу. Уже в лифте Джой снял перчатки и сунул их в сумку. Как и в прошлый раз, переобулся у машины, грязную обувь выбросил в мусорный бак, сел в машину и подъехал к своему четвертому подъезду. Вчера он окончательно навел порядок в квартире. Выгреб мусор, вытер пыль и протер пол. После этого ощущение еще чего-то важного, нужного, но не выполненного и висевшего над ним глыбой, исчезло. Ходики в кухне показывали восемь шестнадцать. Поставил чайник на плиту, достал сковороду и пожарил яичницу с сыром и зеленью. После завтрака вымыл посуду и убрал все в шкафчик на стене. Посмотрел в окно. У офиса «ТехноСтар» машин еще не было. Иногда на крыльцо выходил покурить охранник по имени Федор. Джой достал из сумки и собрал вторую винтовку. Затем произвел неполную разборку боевого устройства. Внимательно осмотрел затвор, спусковой механизм. На вид все было в порядке. Собрал винтовку, несколько раз передернув затвор, нажал на спуск, приноравливаясь к давлению на спусковой крючок, закрепил оптический прицел и снабдил магазин оставшимися тремя патронами. Заблаговременно по его указанию оружие было пристреляно на двести метров. Джой опять посмотрел на часы, время двигалось, но медленно. Он внес из коридора в кухню стремянку, разложил ее и, забравшись по ступенькам, уселся на верхнюю площадку. Сложил руки так, словно держал винтовку перед собой и навел воображаемое оружие в сторону крыльца сквозь открытую форточку. Нет, положение было не то. Спустился вниз, отодвинул немного стремянку в сторону и опять проверил углы прицеливания. С третьего раза он остался доволен, учел также и расстояние от среза ствола до края форточки, это расстояние составляло около полуметра. Время приближалось к девяти утра. Машина Беспалова обычно прибывала в промежутке от пяти до десяти минут десятого. Он взял винтовку, опять забрался на стремянку и положил оружие на колени. Отсюда хорошо просматривалось не только крыльцо офиса, но и подъездная дорога метров на пятьдесят. Этого было достаточно, чтобы, увидев машину, заблаговременно приготовиться к выстрелу. Для себя он определил место, где пуля должна была настичь жертву: Беспалов поднимется на крыльцо, подойдет к двери, и, когда его рука ляжет на золоченую дверную рукоять, пуля ударит в голову, чуть выше затылка. Генеральный директор в этом месте своего пути на секунду остановится, этого будет достаточно, чтобы произвести точный выстрел. По ретрансляционному громкоговорителю, висевшему на стене в коридоре, передавали городские новости, затем погоду на сегодня. Джой прислушался — обещали дождь, причем с утра. Дождь сейчас для него был бы нежелателен: выходя из машины, Беспалов, скорее всего, зонт брать не будет, и тогда расстояние от машины до дверей офиса постарается преодолеть как можно быстрее, а значит, время для прицеливания сократится. На удивление, пока светило солнце, однако в небе незаметно уже подтягивались облачка, а до прибытия автомобиля оставались считанные минуты. На крыльцо вышли два охранника, и в тот же момент из-за угла дальней девятиэтажки неторопливо вырулила «прадо». Джой взял в руки винтовку. Долго и старательно укладывал в правую ладонь ложе приклада, затем так же старательно сначала притер, а затем прижал приклад к плечу. Левой рукой легко обхватил цевье, локти рук упер в колени, щеку прижал к прохладному пластику приклада. Он слился с оружием, он и винтовка — одно целое. Дыхание само собой перестроилось на режим охоты. Джой почти не дышал, его легкие совершали движения, но грудная клетка при этом оставалась неподвижна. Предвкушение мига, момента броска и смертельного удара — да, это было оно, пьянящее чувство близкой победы и предчувствие обреченности жертвы. Автомобиль подкатил к крыльцу и плавно остановился. Джой прильнул к прицелу. Как и полагалось, оба его глаза были в работе, независимо один от другого: левый контролировал окружающую обстановку, правый держал в перекрестии оптики цель. Открылась левая пассажирская дверь, и из машины вышел генеральный директор. Беспалов хорошо выглядел, на нем был серый костюм идеального покроя, белая рубашка и темно-бордовый галстук в светлую наклонную полоску. Лицо чистое, светлое и безупречно выбритое. Аккуратная стрижка и прическа — спереди бобрик, а сзади полубокс — несколько молодили его. Он поднялся по ступенькам, подходя к двери, уже протянул руку, но неожиданно опустил ее и, повернувшись к охраннику, что-то сказал. Охранник ответил, на что Беспалов произнес еще несколько слов и пожал ему руку. Джой остановил дыхание, уже три секунды цель находилась в идеальном положении для выстрела. Беспалов стоял к нему левым боком, крест прицела уперся в голову чуть выше уха. Не стоило ждать, когда он повернется к нему спиной и возьмется рукой за дверную ручку. Момент был именно тот. Джой нажал на спуск. Отдачи не было, и это позволило ему увидеть, как пуля ударила именно туда, куда он целился. «Идеальный пристрел», — только и подумал он. Пуля пробила голову насквозь. Брызги крови, частички черепа и плоти обильно испачкали дверь и часть крыльца. Сила заряда отбросила голову Беспалова вправо, а следом и он сам рухнул на правый бок. Смерть наступила мгновенно, скорее всего, он умер еще до того, как упал на крыльцо. Охранники, не понимая, что произошло, вертели головами, то глядя друг на друга, то на тело своего шефа, то по сторонам. Из «прадо» выскочил водитель-телохранитель Андрей, в прошлом мастер спорта по дзюдо и рукопашному бою. Пожалуй, что стряслось, он сообразил мгновенно, но что-либо предпринимать уже было поздно. Осмотрел двор, ближайшие к офису дома, вокруг было тихо и спокойно, как до выстрела, так и после него. Из дверей офиса по одному стали появляться сотрудники, известие до них долетело мгновенно, испуганные, они, вздыхая и охая, теснились полукругом на крыльце. Как-то незаметно возникли жильцы окружающих домов и случайные прохожие. Ждали полицию и «скорую помощь», на всякий случай ее тоже вызвали. Джой разобрал винтовку и уложил ее в сумку. Стремянку отнес в коридор. В кухне пахло пороховым газом. Конечно, если бы сейчас сюда нагрянула полиция, откуда стреляли, для них стало бы ясно. Но они сюда не придут, ни сегодня, ни завтра, Джой в этом не сомневался. Он стоял у окна в кухне и смотрел на собравшихся внизу на улице зевак. Зрителей постепенно прибывало все больше, они топтались, перешептываясь, робко вращая головами, смотрели по сторонам и крышам домов, обсуждая невероятное событие. В оцинкованный отлив окна ударила первая капля дождя. Синоптики не ошиблись, только дождь уже помехой не был, разве что для следственной бригады. Но, похоже, те не торопились к месту происшествия. Беспалов лежал, казалось, в неудобной для него позе, подвернув под себя правую руку и ногу. Его голова была запрокинута неестественно сильно назад, к двери, так близко, что сотрудники офиса с трудом протискивались в дверной проем, стараясь дверью не задеть шефа. Андрей просил их не ходить по крыльцу до приезда следователей, но запасный выход, ведущий из офиса в жилой подъезд, пока никак не могли открыть. Лужа крови быстро увеличивалась и толстым густым слоем растекалась по кафельному полу крыльца. «Ауди А4» остановилась у «прадо», на парковочной площадке свободных мест уже не было. Воробей выскочил из машины и, раздвинув толпу, поднялся на крыльцо. — Как это произошло? — безадресно бросил он. Рядом оказался главный бухгалтер, скорбно посмотрев на Виктора Семеновича, он объяснил: — Выстрела никто не слышал. Беспалов поздравил охранника Федю, у него сегодня день рождения, и тут же упал, даже не вскрикнув. Говорят, было слышно, как пуля проломила череп несчастному, больше ни звука. Откуда стреляли — неизвестно. Возможно, снайпер и сейчас за нами наблюдает, — бухгалтер нервно вздрогнул и косо глянул на крышу ближайшего дома. — Я так не думаю. Его и след уже простыл. Полицию вызвали? — Да. Андрей подсуетился. Он был за рулем, в машине, когда это случилось, тут же бросился к шефу, но что он мог сделать, смерть наступила мгновенно. Воробей смотрел на неподвижно лежащего генерального директора. Правая сторона его лица покоилась в крови, рот был приоткрыт, похоже, пуля прервала его на полуслове, глаза открыты, ни испуга, ни удивления в них не было, только озабоченность, легкое беспокойство, или нет, все же, пожалуй, непонимание. Воробей знал, если они и могли что-либо выражать, его глаза, то непонимание. Да, он вспомнил глаза Гринева, с холодным отблеском луны, теперь он понял, тогда в них было застывшим такое же выражение — непонимание, и, наверно, он знал, почему. Прилично одетый, благополучный человек странно и необычно выглядел лежащим на холодном бетонном и мокром полу. Шикарный костюм от заграничного кутюрье, рубашка, идеальный воротник, изящные запонки, лакированные туфли без единой пылинки, и обладатель всего этого почему-то лежал на бетонном полу, неестественно запрокинув размозженную голову, бездыханный и абсолютно безразличный ко всему окружающему. Капли дождя участились. Где-то за домами послышались завывания полицейской сирены, и вскоре из-за того же поворота, откуда приехала Беспалова «прадо», довольно бодро вырулила пассажирская «газель» и «жигули» четвертой модели с полицейскими раскрасами. С их прибытием обстановка у офиса резко изменилась. Довольно активно и деловито оперативная группа приступила к работе. В первую очередь был определен руководитель предприятия, им оказался на правах единственного заместителя генерального директора Воробей Виктор Семенович. С крыльца все посторонние были удалены, место преступления с помощью двух сержантов было охвачено полосатой заградительной лентой. Один из сотрудников начал предварительный опрос свидетелей, другой занялся осмотром трупа. Старательно проверил и опустошил карманы погибшего, сфотографировал тело с различных направлений, делая по ходу пометки в блокноте. Два сержанта, получив задание осмотреть ближайшие и наиболее подходящие для выстрела дома или укрытия, разошлись в противоположных направлениях. Третий оперативник, на вид самый молодой в бригаде, осмотрел крыльцо и принялся за тщательное изучение земельного участка вокруг входа в офис, очевидно, он искал пулю или то, что от нее осталось. Дождь незаметно усилился, причем до такой степени, что поливал уже вовсю. Зеваки разбежались по домам, сотрудники «ТехноСтар» вернулись через запасный выход в помещение, один из оперативников последовал за ними, продолжая опрашивать очевидцев, несмотря на то, то практически никто ничего не видел и не слышал, охранники и те укладывались в одно скорбно-поэтическое предложение: «Вдруг упал замертво, сраженный пулей». Оставалось хотя бы аккуратно переписать все фамилии присутствующих. Подобные убийства служителей Фемиды особо огорчали: заказуха — она и есть заказуха. Такие преступления не раскрывались и ложились на и без того нелицеприятную полицейскую статистику немым укором чуть ли не навсегда. Двое других розыскников спрятались от дождя в «газели». Собственно, все, что от них требовалось, они выполнили. Кроме тела, лежащего на крыльце, больше ничего не было ни найдено, ни обнаружено, а поскольку они и не надеялись поиметь чего-то более исчерпывающего, то спокойно курили в салоне микроавтобуса, ожидая возвращения своего товарища и двух сержантов. Неожиданно на такси приехала жена Беспалова, Анна Ивановна. Она выбежала из машины и помчалась к телу покойного мужа. — Это еще что? — не понял один из следаков. Другой молча выпрыгнул из салона и уже у самой заградительной ленты настиг женщину. — Извините, — произнес он, подхватив ее за локоть, — но к нему нельзя. Вы жена Беспалова? Женщина ничего не ответила, только разрыдалась сильнее. Он повел ее к «жигулям». — К сожалению, уже ничего не поделаешь. Так случилось. Извините, но туда нельзя. Посидите здесь, — успокаивал он, усаживая ее на заднее сиденье. Анна Ивановна смотрела сквозь залитое дождем стекло туда, где лежал ее муж. Иногда набегали сильные порывы ветра, круто наклоняя капли дождя. Они били в лобовое стекло, барабанили по крыше автомобиля, а там, у входа в офис, проникая на крыльцо, поливали водой тело ее мужа. Промокший до нитки костюм прилип и плотно облегал его тело, намокли волосы на голове, по лицу непрерывно катились струйки воды. Она то плакала, то, затихая, всхлипывала и, оборачиваясь назад, смотрела на «газель», словно прося: «Ну, сделайте хоть что-нибудь. Он ведь уже совсем промок». — Ты, случайно, не помнишь, — спросил оперативник, который первым заметил жену Беспалова, — примерно с месяц назад застрелили одного крутенького, не из этой ли фирма? — Да, отсюда, если не ошибаюсь, фамилия Гринев. — Слушай, а ведь это уже что-то. — Там тоже глухарь полный. — Выходит, кто-то отстреливает это контору. Тут может быть зацепка. — Не напрягайся. Будет так, как должно быть. — А я что, я спокоен. Мы свое дело сделали, а дальше пусть начальство решает, то ли рыть, то ли зарыть. Другой полистал свой блокнотик с записями, достал телефон и набрал номер: — Виктор Семенович, это старший опергруппы. Тут жена вашего генерального директора приехала, сидит в наших «жигулях». Ни к чему ей здесь находиться, распорядитесь, чтобы домой доставили, тем более погода такая. Ковыляя и как-то боком, поджав хвост, через двор семенила бездомная дворняга, эпизодически прямо на ходу стряхивая воду с шерсти. У крыльца офиса она несколько замедлилась. Странный запах человеческой неживой плоти привел ее сюда. Описав несколько раз дугу вдоль заградительной ленты, она наконец остановилась и осторожно, втягивая носом воздух, решившись, несмело поднялась по ступенькам. Большое мертвое, но еще свежее тело одиноко покоилось на крыльце. Она посмотрела по сторонам, вокруг никого не было. Было странно, выходило так, по ее пониманию, что никому это не принадлежало. Собака осторожно понюхала ботинок покойного, еще раз посмотрела по сторонам, коснулась лапой ноги Беспалова — мало ли. Собака обнюхала лицо, голову Беспалова, лизнула остатки крови на кафеле, которая вместе с дождевой водой уже почти полностью стекла на асфальт грязно-розовым ручейком, исчезнув в темном, прямоугольном отверстии ливневки, на краю дороги. Анна Ивановна даже перестала плакать. Она не могла понять, откуда на крыльце взялась собака и почему ее никто не гнал прочь. Почему животное, эта мерзкая грязная дворняга, крутилось вокруг ее мужа. Она повернулась к микроавтобусу, словно ища ответа. Но никто из автомобиля не выходил и на присутствие собаки у трупа никак не реагировал. Она зашарила руками по обивке дверей, ища рычаг, их открывающий, но найти его не могла. Ей требовалось срочно что-то делать, она чувствовала, знала, это могло плохо, отвратительно закончиться, но дверь не открывалась. Она в отчаянии ударила по стеклу рукой и тихо закричала: — Откройте! Откройте эту проклятую дверь! Но ее не слышали. Собака взяла в зубы полу пиджака и слегка потянула, затем, расставив лапы и уперевшись ими, попыталась потянуть сильнее.