Вавула поднял голову. Стражник на башне махнул рукой – все спокойно. – Ну и добре, – проговорил Умной и дал знак лучникам: – Поджигайте бурьян. Две стрелы перелетели через Оку и упали в высокую прибрежную траву. Сухая, она взялась огнем мгновенно. Повалил густой дым. Вавула отдал команду: – Десяткам – к плотам, коней – в воду, держать рядом. Отряд Умного зашел на плоты, помощники из стражи стащили их в воду. Течение понесло было на запад, но десять крепких мужиков удержали плоты. Гребли что есть силы. Рядом, фыркая, жались кони. Переправились быстро. Дым поднялся большим черным облаком, поле горело знатно, огонь был повсюду, насколько хватало глаз. Отряд сошел на берег, ратники привели сбрую коней в порядок, вскочили в седла и помчались к пожарищу, что осталось от селения Рубино, где раньше проживал род Дедила. Укрылись в развалинах, коней спрятали за обгоревшими руинами полуземлянок и домов. Многих завели в балку, что делала у реки изгиб, тем самым лишая бележей, вставших с западной стороны крепости, возможности видеть их. Как только отряд вышел на берег, стража южной стороны за веревки потащила плоты обратно. Успели затянуть их на место, пока дым скрывал видимость со стороны сотен бека. Дедил все видел. Убедившись, что маневр удался, он облегченно вздохнул. Еще бы Белоус дошел до аркудов. Должен, нет веских причин, чтобы не дойти. Вождь перешел на западную сторону, послал к реке Федора Вострого. Дозор бележей на холме, как и рассчитывали в крепости, нес службу вполглаза. Да и не было у них повода беспокоиться. Крепость окружена. На реке спокойно. Бележи в дозоре разлеглись на траве, изредка бросали взгляды по сторонам. И вдруг сверкнули горящие стрелы, следом стал разгораться сначала слабый огонь, потом целый пожар с клубами дыма. Сухой бурьян взялся быстро. – Что это? – недоуменно проговорил один из дозорных. Старший сплюнул: – Проклятые варузы, зажгли поле. – Зачем? – Не знаю. Беги к помощнику бека, скажи о пожаре. Стражник кинулся прочь. Хамзаят проснулся от запаха дыма и уже спешил к холму. Дозорный гонец в темноте едва не сбил его с ног. – Куда прешь, баран? – Поле горит, десятник! – Вижу. Давай к Адару, пусть поднимет сотню, готовит пологи, накидки. Тут бурьяна немного, но огонь может легко дойти до холма, надо тушить. Понял? – Понял. Стражник убежал. Из шатра вышел бек в халате на голое тело. Шум в лагере отвлек его от наложницы, бек выглядел недовольным. – Что случилось, Ильдар? – Варузы с нашей стороны подожгли поле. – Горящие стрелы? – Да. – Зачем? – А кто их знает. У варузов вождь хитер на всякие выдумки. Шамат смотрел на горящее поле. – Огонь приближается. Как мыслишь, Ильдар, дойдет до холма? – Мыслю, нет, а дойдет – нукеры потушат. – А может, уйти на возвышенность? Там свежая трава, она не загорится. – Я бы подождал. – Хоп! Я буду в шатре. Подготовь коня и предупреди Адара: если огонь не остановят, будем отходить выше. – Да, господин. Шамат вернулся в шатер, прогнал наложницу, оделся. Доспехи и оружие пока положил рядом. Дышать становилось все труднее. Он уже готов был, невзирая на то, потушат огонь нукеры или нет, отдать приказ на отход к возвышенности, но тут появился Хамзаят и доложил: – Господин, бурьян прогорел саженей на двести, далее ветром огонь понесло на восток. Он затухает, там свежая трава. Откашлявшись, Шамат проговорил: – Эти проклятые варузы – не так, так этак досадят. – Такой народ. – Идем на холм. Когда они поднялись, дым уже снесло на восток. И крепость, и река были видны не так ясно. Шамат спросил начальника охраны: – Что-нибудь изменилось у полян? – Да нет вроде. Плоты на месте, ворота закрыты, на башнях стража. Сотни, что раньше были подняты, укладываются на отдых. Бек, слушая помощника, осматривал пожарище бывших селений варузов. Ничего подозрительного не заметил. – Вождь полян ошибся в своих замыслах. Хамзаят взглянул на бека: – О чем ты, господин? – Он рассчитывал, что горящий бурьян заставит нас отойти к возвышенности, и тогда мы не будем видеть, что делается на реке. А дым пошел на восток. Оказывается, и он ошибается. Старший нукер усмехнулся: – А кто из смертных не ошибается… – Дозору продолжать смотреть за Вольным и рекой, сотне и нукерам – отдых. Я к себе. – Наложницу вернуть? – Нет. Единственно, чего добился вождь варузов, так это лишил меня желания. В самый неподходящий момент. Вот это ему удалось. Не надо наложницы, спать! – Слушаюсь, господин. Но напасти этой ночи для бележей только начинались. Справившиеся с пожаром ратники, вновь завернувшись в накидки, улеглись спать. Дозорные смотрели на стены крепости, которая внешне выглядела спокойно. Только людей на стенах и башнях стало больше да поднятые мосты наглухо закрыли ворота, обнажив широкие и глубокие рвы. Стража бележей не могла видеть, что происходило за стенами Вольного. А там вовсю готовили камнеметы. Мужики поставили орудия на колеса, оттянули за веревки жерди. В «ложки» уложили голыши размером с хороший кулак. Опустили жерди до земли, с трудом удерживая их. Ожидали приказа. И он поступил. Дедил махнул рукой: – По ворогу, мужики, бей! Тут же с трех сторон были отпущены веревки, жерди пяти камнеметов распрямились, выбросив далеко за стены кучу смертоносных камней. Снаряды ударили по спящим в поле бележам. Никто из горцев ничего не понял. Одна только стража видела, как за стенами внезапно распрямились непонятные жерди, как мелькнули в воздухе губительные ядра. Раздались пронзительеные крики. Камни падали вразнобой, но беда бележей была в том, что они располагались кучно, десятки к десяткам, сотня к сотне.