– Не жри что попало, дура. Разъелась, как… На середине его фразы дверная створка приотворилась, и в палату на полкорпуса выступила девица офисного вида, если судить по белой блузе и угольно-черным штанам. Окинув внимательным взглядом помещение, она поинтересовалась: – Сюда Маша Тарасова не заходила? Не было ее тут? Пойду дальше искать, – и, не дожидаясь ответа, скрылась за захлопнувшейся дверью. – Где-то я ее видел, – потирая в задумчивости гладко выбритый подбородок, проговорил щуплый и невысокий человек в пиджачной двойке с неопределенного цвета волосами и неопределенного возраста. – Наверно, из администрации здешней. – Форму теряешь, – ехидно заметила толстуха-брюнетка в малиновых брюках и такого же цвета медицинской тужурке, плохо сходящейся на груди. – Замолкни, – грубо оборвал он ее. Но та продолжила: – Говорю же, теряешь форму, Зига. Какая, на хрен, администраторша в бахилах? Мужчина выругался, метнувшись к двери. Он дернул за ручку. Дверь не поддалась. Еще бы. Снаружи ключ торчал из скважины, а Зига не озаботился. А «администраторша» – да, та скумекала. Где же он видел раньше эту козу? И вообще с какой стати она заперла его тут? Неужто та самая девка, чьи фотки ему недавно прислали? Похоже, похоже. И что делать дальше? Выбить дверь он физически не сможет. Ждать помощи извне, вызвонив кого-нибудь из пацанов, – время терять, смоется коза. Можно еще в дверь дубасить, чтобы с сестринского поста услыхали и местного слесаря прислали, ибо думалось отчего-то Зигмунду, что ключик из замочка девка прибрала в свой кармашек. Как ни крути, прокол. Не одна только Ленка-«колбаса» прокололась со своим поносом, чрезвычайно обильным и внезапным. Шульц не ожидал сегодня никаких проблем, а в больницу заехал, чтобы у лечащего врача справиться о самочувствии химика-ботаника. Необходимо приложить все старания, чтобы тот встал на ноги поскорее, дабы его можно было подробно порасспросить. На большее он был им не нужен. Пожилой терапевт принял Зигмунда в своем кабинете с распростертыми объятиями. Неудивительно, если учесть, что койко-место для ботаника было оплачено по классу «люкс» и премия была обещана терапевту и кардиологу по результатам. Хороший куш, если учесть, что сиделку Зигмунд предоставил свою. От чашечки растворимого кофе Зига вежливо отказался, сославшись на отсутствие времени, а отчет выслушал внимательно. Выяснил, что больной Кущин идет на поправку и вчерашние тревожные прогнозы на его счет не оправдались. Несмотря на то что накануне днем УЗИ фиксировало у пациента явное предынфарктное состояние, сегодня утром он смог с кровати встать и даже прогулялся по больничному холлу, правда, в сопровождении сиделки. Полученная информация вселила в Зигмунда оптимизм, поскольку внезапная хвороба вольнонаемного ботаника была совершенно некстати. Чем скорее они с ним договорятся, тем для бизнеса будет лучше. Но тот исчез. Каким образом и куда, остается гадать. Далеко он уйти не сможет: при нем ни паспорта, ни мобильника, ни денег, об этом Зигины служащие вчера позаботились. Одет не для выхода – в старый свитер и флисовые шаровары. Никакой верхней одежды, никаких ботинок. Рыться в его больничных вещах было делом пустым и глупым, но Зигмунд заставил толстуху все перерыть и пересмотреть. На след в виде скомканного клочка бумаги с уведомлением о скорой эвакуации, оставленный Кущиным в спешке, Шульц не рассчитывал, но адреналин бушевал, заставляя хоть что-то делать. Какая еще записка, вы смеетесь? Да обычная. И передать ему маляву могла подкупленная процедурная сестра. Кем подкупленная? Теперь понятно кем. Козой, которая вернулась за хозяйскими тапками – вон, кстати, они торчат из-под койки. Отложив разбор проколов на потом, Зигмунд стукнул пару раз кулаком в створку. Ничего не произошло, и он принялся дубасить во всю силу. Приложив ухо к двери, прислушался. Отошел от двери и наскочил на нее плечом, надеясь вышибить. Ему хватило одного раза, чтобы попытки оставить. Морщась и потирая ушибленное место, рыкнул Ленке-«колбасе»: – Что лыбишься, коровища? Помогай! У нас проблемы. «Ты зачем это сделала?» – поражалась себе Сандра, сбегая вниз по ступенькам. Зачем повернула ключ в замочной скважине на два оборота, по-воровски оглядываясь по сторонам? Не зачем, а почему. Не понравилась ей парочка, учинившая обыск в Васиной палате. Именно так – обыск. Они шуровали в его прикроватной тумбочке, хотя ничего внутри ее не было и быть не могло, они рылись в Васином постельном белье, перетряхивая одеяло, простыню и подушку. Остроносый субъект обвинял толстуху, что та «купилась», и обещал репрессии. А Васи в палате не было. Потом тип оглянулся на Сандру, посмотрел цепко и как-то узнавающе, и Сандра струхнула. И заперла их обоих в палате. Чтобы не догнали. А иначе она не успеет от них убежать. «А это не паранойя, детка? С какой стати им за тобой бегать? Или тебе в голову взбрело, что Васю они расчленили и теперь твоя очередь? Глупый порыв. Согласись, порыв был глупый. Но Кущина-то в палате не было! Куда он подевался? Вариантов масса. Может, он процедуры принимает. Или на унитазе сидит. А эти двое вовсе не о нем речь вели. Какая же ты идиотка! Вместо того чтобы сломя голову нестись по ступеням к выходу из больничного корпуса, подошла бы спокойно к дежурной сестре и все уточнила». Идти обратно стыдно. Сандра позвонит. Вернется в машину и позвонит в справочную, чтобы выяснить телефон сестринского поста на втором этаже. И узнает в результате, что больному Кущину в настоящий момент ставят клизму, посему в палате его нет. Приблизившись к «Солярису», кое-как ею припаркованному, забеспокоилась, что надо бы поскорее выехать со стоянки. В любой момент может объявиться хозяин «УАЗа», которому она загородила выезд, и начнет на нее орать. В общем, ничего страшного, кратковременный скандал даже бодрит иногда, но сегодня ни с кем бодаться ей не хотелось – силы кончились. Она вытащила из сумочки автомобильные ключи, нажала кнопку на пульте дверного замка, пискнула сигнализация, дверной замок мягко клацнул, приглашая внутрь. Сандра уселась на водительское сиденье, пристроила ноги возле педалей, потянулась к ремню безопасности, чтобы пристегнуться. Передумала. Она недалеко отъедет, только парковку поменять, поэтому правилами и пренебречь можно. Вставила ключ в замок зажигания. – Явилась наконец? – услышала она за спиной хриплый голос, и страх окатил сердце холодом. Сандра замерла, не дыша. «Спокойно, Лилька, спокойно», – увещевала она себя, но пульс в ушах продолжал шарахать, не слушая увещеваний, и руки противно тряслись. «Хотел бы кокнуть – кокнул бы без разговоров. Ножиком по горлу или удавку на шею – делов-то минутное дело. Что-то ему нужно от тебя, Лилька. Денег? Или золотые украшения? А их-то у тебя и нет. Или, может, он зэк, который из колонии свинтил, и хочет, чтобы ты до Москвы его подбросила. Интересно, есть ли в этой местности какая-нибудь колония? Ехать до Москвы – лучший вариант. Будет шанс устроить ДТП по дороге, хрен с ней, с Васиной тачкой. Зато жива останешься. Наверно. Если этот тип не маньяк». Она крепко зажмурила веки. Сделала глубокий вдох, задержала дыхание, а потом выдохнула до самого донца легких. Веки разжала. Почти обычным тоном спросила того, кто прятался на спинками сидений: – Куда ехать? С заметным удивлением он проговорил: – В Иринеевку, конечно. Сандра резко обернулась, всматриваясь в пассажира, а потом крепко сжатым кулачком заехала ему в нос. Жаль, что била левой. Жаль, что получилось без замаха. Он договорился с людьми Зигмунда на понедельник. Сказал, что передумал, что согласен на их условия и все сделает, как они хотят. Но ему нужно время, чтобы приготовить состав. Трое суток требуется, иначе не получится. Каждому процессу свой срок определен. А потом – милости просим, приезжайте. На самом деле этот промежуток потребовался ему совсем для других занятий. Хорошо, что хотя бы отчасти успел планы выполнить. Потому что все пошло кувырком. В полиции тоже сидит человек Зиги, ясно как день. Впрочем, Шульц в группировке не главный. Но ключевой. Поздно Василий сообразил, что имеет дело с мафией. Или шайкой? Не в названии суть. Ему важно выкрутиться теперь, никого не подставив. Он бы и не сообразил, что влип, кабы не разговор под козырьком подъезда – случайный, ненужный и раздражающе-пустой, – как думалось ему, когда он разрешил втянуть себя в беседу, годную лишь для того, чтобы оставить мутный осадок. Но только не напугать. Это случилось неделю назад. Проводив до подъездной двери очередных порученцев от Зиги, он помедлил возвращаться в квартиру, решив постоять минуту-другую на площадке крыльца, и полюбоваться синим небом декабря, и вдохнуть морозный воздух, и продрогнуть слегка, чтобы, вернувшись в свое логово, ощутить его уют. Теперь там поселился уют, и это было непривычно и отчасти пугало. Продрогнуть он не успел. Подъездная дверь распахнулась, и в проеме показалась с набитым мусором пластиковым мешком в руке Терентьева Раиса Ивановна, соседка со второго этажа. Пожилая леди была наряжена по полной программе – в беличью шубку-свингер, вязаный берет из палевой ангорки и коричневые полусапожки на наборном каблуке. И губы ее были тронуты розовой помадой, и на ногтях поблескивал розовый лак. Было очевидно, что она гордится сединой, морщинами и розовой помадой. Раиса Ивановна по образованию и призванию – бухгалтер, ей лет под семьдесят, а ее сестрице-рукодельнице, вдвоем с которой они проживали в двухкомнатной квартире, на год меньше. Терентьева-старшая – хороший в своей области спец, но про эту братию следует говорить – матерый. В должности главбуха двадцать лет продержалась на предприятии, именовавшемся «Торговый дом Эвы Круг», и это о многом говорит. В 2015 году фирма затонула, не выдержав обрушившихся на страну экономических санкций, ибо оптовые закупки для своей сети госпожа Круг осуществляла исключительно в недружественных странах. Посему она продала активы за бесценок и смоталась в теплые края, не позаботившись о персонале. Поэтому и только поэтому Раиса Ивановна потеряла должность, а вовсе не из-за пенсионного возраста или по причине служебного несоответствия. У бабки ясный ум и цепкая память. Сейчас она занята работой на удаленке, ведет в качестве главбуха несколько небольших фирм и общается с коллегами в соцсетях, будучи активной участницей закрытой группы профессионалов-бухгалтеров во «ВКонтакте». Столкнувшись на крыльце с необщительным соседом, одетым не по погоде, она удивленно на него воззрилась: – Вася, ты замерзнешь и заболеешь. Иди в дом, не то я Александре наябедничаю. Он сначала решил фыркнуть, а потом почему-то передумал и сказал: – Ни в коем случае, иначе задаст она мне. И тут же пожалел о вырвавшихся словах, увидев, как соседка удивилась еще пуще. Он поспешил увести разговор в сторону и выдать комплимент, воспользовавшись темой, в которой хорошо разбирался, в отличие от всяких румян, помад и лаков для ногтей: – Прекрасно выглядите, Раиса Ивановна. Предполагаю, что принимаете качественные БАДы. И правильно делаете. А многие пренебрегают. – БАДы – это очень важно, Вася! Я просто подсажена на них. За это меня Верунчик поругивает частенько, дремучая душа. Говорит, что здоровье нужно поддерживать травками, отварами и настойками, а я ей говорю: «Да ведь ведрами тогда отвары пить нужно, а не капсулку в день». А она мне: «Раечка, ты не представляешь, как опасно покупать в аптеке неизвестно что». А я ей: «Верочка, да как же это неизвестно что, если вот тут и тут все описано, и состав, и показания, и кто изготовил с адресом в интернете». А она мне: «Ты уже взрослая девочка и должна понимать, что нельзя верить всему, что…» Василий молча стоял, полуприкрыв веками глаза – на скулах ходили желваки, – и размышлял, какой же он придурок и как ему поскорее прервать этот самозабвенный бабкин треп, как вдруг услышал слово «картридж» в связи с другим словом – «увлажнитель» и навострил уши. – А я ей говорю: «Верунчик, таких картриджей не бывает, я у Васи спрошу». Правда же, Вася, фейк это? Про картридж-убийцу?