А зачем? Друзья взаймы попросили? Странные у него друзья. Останки того и другого Сандра нашла в автоклаве. Компьютерное «железо» было сунуто в самую большую из имеющихся медную ступку. Было похоже, что над процессором провели вивисекцию мощным секатором, в настоящее время кособоко лежащим на верстаке, а по корпусу жесткого диска шарахнули тяжелым пестиком, которым хозяин растирал в ступке ингредиенты для своих снадобий. Пестик валялся на полу рядом с автоклавом. Камера автоклава была закрыта на герметичные запоры, но почему ее не обыскали, Сандре было непонятно. А вот то, что в кабинете у хозяина проведен был самый настоящий обыск, она уразумела. Сандра присела на краешек стула. От внезапного страха сердце заколотилось в горле, и руки принялись трястись мелкой дрожью, но у нее хватит мужества осмотреть все комнаты и закутки, прежде чем сбежать из дома, успевшего стать для нее своим. Надо убедиться, что обыск действительно был. Нужно выяснить, что в результате исчезло. В спальнях если и рылись, то аккуратно, без спешки. Она бы и не заметила, если бы сама не присвоила здесь каждой вещи свое место. Или все-таки ей показалось? В кладовке все оставалось на своих местах, но там и предметов было немного – пылесос, кое-какие слесарные инструменты, запасы бытовой химии. На кухонном столе, кроме тарелки с крошками омлета, вилки и кружки с кофейными потеками  – и это было странно, поскольку «людоед» грязную посуду неизменно переносил в мойку, не оставляя эту мизерную обязанность за домработницей, – стоял эмалированный ковшик, в котором Сандра обычно заваривала хозяину разнообразные чаи. Более чем на треть посудина была заполнена влажной гущей из смеси трав, каких именно, Сандре было не понять. А жидкости в емкости не было вовсе – видимо, была употреблена и выпита прямо через край. Судя по объему травяной гущи, напиток получился крепкий и забористый. Опохмел для кого-то? Только не для него самого, поскольку не злоупотреблял. Да и гости его, похоже, ничем не угощались, если судить по отсутствию использованной посуды – как вилок с тарелками, так и рюмок с фужерами. Не с собой же унесли в пакетике? Нет, конечно. Вся посуда цела и на месте. «Ну и чего ты переполошилась? Подумаешь – тарелку Вася не убрал, подумаешь – компьютер раскурочил. Наверняка беспорядку в его кабинете найдется какое-нибудь спокойное, бытовое объяснение, не связанное ни с чем ужасным. А ты сразу о плохом думаешь, Лилька. Не надо так». Она не спеша перенесла в мойку посуду, вскипятила чайник, насыпала в ситечко крупнолистового кенийского, поместила его в пиалу. Залила кипятком. Завтра она съездит навестить хозяина в больничку. Заодно уточнит у него, не нужно ли заявить в полицию на его знакомых. Первое, что приходит в голову, – это то, что, ожидая прибытия «Скорой», вороватые гости обшарили дом с целью вульгарной кражи. В таком случае пусть Кущин будет в курсе, какие у него друзья, и разберется с ними. А вот запланированную выволочку по поводу того, что он отправил ее неизвестно куда, придется отложить до лучших времен, а то еще сделается «людоеду» хуже из-за наезда. При болезни сердца людей волновать нельзя. Кстати, что он ей сказал про посылку? Вскрыть? Ну что ж, сейчас, пожалуй, самое время. Пока чай остывает. Она сходила за жестянкой в прихожую, вынув из мешка, который оставила висеть на ручке входной двери. Уселась поудобнее на стул, размотала скотч, крест-накрест поверх бутербродного пакета перетянувший коробку. Извлекла жестянку из пакета, обнаружила, что она также обмотана клейкой лентой. Улыбнувшись своей прозорливости, откинула скрипучую крышку. Под крышкой нашлась свернутая вчетверо бумажка, неаккуратно вырванная из блокнота. Но не одна только она обнаружилась, а еще и стопка пятитысячных купюр, перетянутая синей аптекарской резинкой. Кроме пятитысячных, имелась и стопка тысячных, эта была пожирнее. Забавно. А что в бумажке? Та оказалась запиской, знакомым почерком «людоеда» написанная. И было в ней всего три слова. «Ты уволена. Уезжай». Забавно. Иными словами, Кущин знал и заранее планировал, что ни до какого Птибурдукова Сандра не довезет этот ларчик. Тогда в чем смысл затеи? Зачем городить такие сложности, чтобы турнуть прислугу, тем более что подъемные он ей выплатил отнюдь не хилые? Стоп. Кущин сначала пытался выпроводить ее в отгулы. Удалить, иными словами, из дома. И только после ее категоричного отказа куда-либо уезжать озадачил поручением. Друг у него, видите ли, внезапно занемог. В далекой деревне друган и занедужил так, что отчаялся получить помощь официальной медицины. Может быть, Кущин ее старательно выпроваживал, чтобы она не узнала про его темные делишки? Похоже, что так. Но зачем денег так много? Видно же – много! Плата за молчание? Сандра решила не пересчитывать купюры. Она не хотела даже прикасаться к ним. Боялась стать в чем-то замешанной? Брезговала грязными деньгами? А отчего она вдруг так сразу сделала вывод, что деньги грязные? Да потому, что до сих пор не знает, откуда их Кущин берет. А теперь в ее голове зародилось и крепло предположение, что работает ее «братик» на бандитов и за труды они щедро ему платят. Ведь специфика образования у ее хозяина весьма и весьма редкая. Практически уникальная. Но дело было не только в этом. Сандра не хотела себе признаваться, но пришлось. Не хватало еще себе самой врать. Вторым пластом сознания шла мысль, что если эти деньги она возьмет, то сценарий, придуманный не ею – и даже не им, – автоматически осуществится. Кем – не им? И какой еще сценарий? Такой. По которому с ее непутевым «старшим братом» произойдет непоправимое. И, как знать, возможно, не попал он в беду только потому, что попал в больницу. А если он уже в беде? А ведь бандиты, или кто там они на самом деле, могут вернуться. Может быть такое, что Васин сердечный приступ попутал их планы? Если они не нашли, что искали, кто им помешает заявиться сюда, чтобы продолжить искать? Или чтобы побеседовать с Сандрой, ведь сказала же соседка, что «приятные молодые люди» про нее тоже спрашивали. Ключи побывали у них в руках, значит, у них есть возможность изготовить дубликаты. И вот тут ей стало действительно страшно. Они могут вернуться, чтобы пошарить в компьютере. А потом примутся отыскивать жесткий диск в надежде, что хозяин не успел от него избавиться. А он не успел. И как-то уж очень глупо припрятал. Удар смешным пестиком по литому кожуху, в который накопитель инфы вмонтирован, оставил на металлической поверхности вмятину, но вряд ли повредил начинку. Сандра залпом выпила холодный чай и кинулась в кабинет «людоеда». Она знала, как поступить. Деньги, конечно, возьмет, не идиотка. В жестянку уложит куски компьютерного железа и увезет подальше. Чтобы не нашли и не попытались восстановить. А с Василием она разберется после, когда все уляжется. По-родственному разберется. На правах сестры, хоть и младшей. Декабрьские сумерки – лучшее время для его промысла. Ничего незаконного, просто местным про это знать ни к чему. Речка здесь неширокая, однако шустрая, не замерзающая местами. Порожистая опять же. Опытный человек наметанным глазом сразу определит, в какую сторону забросить магнит. Этой приспособой раздобыть можно много чего интересного. Однажды Волпер чугунный утюг вытянул, старинный, не новодел. Перекупщики за него чуть не подрались. Топоры, костыли, обручи от бочек тоже попадались, но мечтал он, конечно, бердыш выловить или старинный клинок. Или, на худой конец, немецкую каску времен Первой мировой. А почему нет? С утюгом повезло, повезет и с секирой. Бабла выручить за нее можно много, главное, не продешевить. Не музею местному предлагать, а какому-нибудь коллекционеру в его частное собрание. Коллекционер, он без штанов останется, семью без штанов оставит, но приглянувшуюся шнягу приобретет. Азарт – вещь нешуточная, кабальная, Волпер по себе знает. С мягким всплеском магнит упал в темную волну – суетливую, пузыристую, особенно возле валунов, развалившихся поперек речного русла. У Волпера налобный фонарик, но он, и не включая фонарик, знает, что волна именно такая – суетливая и пузыристая. Освещение ему сейчас не нужно, хватает луны и уличных фонарей, хоть и в отдалении стоящих. Вот подтянет за трос ловушку, вытащит на бережок, тогда и осветит, что там на нее налипло. Со стороны дороги послышался шум приближающегося авто, потом стук захлопнувшейся дверцы, хруст снега под ногами. Волпер замер, присел на корточки. Натянул балаклаву до подбородка, чтобы рожей не светить. Он избегал ненужных встреч, но был любопытен. Кого это сюда несет? Отлить, что ли, решил, не дотерпел до сортира? Достопримечательностей, кроме кустиков, здесь нет. Сейчас узнаем, увидим, послушаем, запомним. Авось пригодится. Однако на такую удачу он даже и надеяться не мог! Из-за прибрежных ракит показалась невысокая фигурка. Сумерки не помешали Волперу узнать в ней кралю, про которую расспрашивали серьезные мужики. Экономка, говорит. Даже еще и секретарь, говорит, ага. Но Волперу без разницы. Сейчас его интересовало, что она здесь делает. Точнее, что собралась сделать. Утопая по щиколотку в скрипучем снегу, девица добралась до кромки воды. Остановилась совсем рядом от Волпера, метрах в пяти, но его надежно прятал кустарник, облепленный снегом. Зашуршала белесым пакетом. Утром при ней тоже имелся похожий пакет – обычный, из супермаркета. Пакет-то обычный, а поведение ее необычное, поскольку никогда ручной кладью не обвешивалась, за исключением эпизодов, когда из автомобильного багажника перетаскивала в дом закупленный по дороге провиант. Девица извлекла из пакета какую-то вещь, блеснувшую в свете луны лакированным боком. Пакет сунула в карман, а вещь, размахнувшись, швырнула в речку. Прищурившись, Волпер проводил предмет взглядом. Небольшой, но тяжелый, раз затонул моментально. Если не алюминий и не медь, вещица достанется Волперу. Никаких обид, барышня. Нужные вещи не выбрасывают. Их бережно хранят. – Это Волпер, – получасом позже проговорил он в трубку, бодрясь. – У меня кое-что для вас есть на продажу. Сколько хочу? Штуку баксов хочу по курсу ЦБ. Вещица одна любопытная, вам понравится. Он тупо посмотрел на умолкший смартфон. Руки тряслись, под ложечкой вибрировала противная слабость. Не следовало ему хорохориться и задорничать. С такими перцами лучше поскромнее себя держать, потому как на их уровень по-любому не вскарабкаешься, а схлопотать от них влегкую можешь. Он вздохнул, гася трусливый мандраж, и, волевым усилием подстегнув себя к действию, набрал номер снова. Ночевку в машине как вариант Сандра отмела сразу же. С включенным двигателем помрешь от угара, а не включая. закоченеешь от холода. В легком случае – простуда всего того, что только можно застудить, а в тяжелом – сладкая смерть по причине переохлаждения. Вася велел в записке, чтобы она уехала. Жаль, что за отсутствием времени не добавил: куда подальше. Хороший совет. И наверняка компетентный. Однако она и без его указки понимала, что устраивать ночлег в жилище, куда протоптали дорожку воры, жутко и неумно. Нужно ехать домой, в Москву. Кристинка, конечно, не обрадуется, но и возражать не станет, если квартирная хозяйка поспит пару-тройку ночей на собственной кухне, постелив на пол поролоновый матрасик, снятый с софы. Тем более Сандра снизит жиличке плату за эти дни. Ей хотелось надеяться, что случившееся в кущинской квартире не более чем недоразумение, которое через несколько дней прояснится, и все станет на свои места. Если же это происшествие больше чем недоразумение, целая неприятность, то разрешится она легко путем обращения в ближайшее отделение полиции. В противном случае придется с извинениями Кристинке от аренды отказать, и ничего тут не поделаешь. Варианты «противных случаев» Сандре перебирать в голове не хотелось. Домашнего телефона в московской квартире Сандры не было, ибо незачем, а звонки квартирантке на мобильный результата не дали. «Выключила звук и завалилась спать, набегавшись за прилавком», – догадалась квартирная хозяйка и не стала волноваться. Звонить в дверь не будет, отворит своими ключами, а дальше – по обстановке. Если дрыхнет Кристя, разбудим ее аккуратно и в известность поставим, а не то с утра всполошится, обнаружив на кухне спящего кого-то и вызовет сгоряча наряд. Или, что хуже, ошпарит неподвижное Сандрино тело кипятком из чайника, решив, что с проблемой справится сама. Если же квартирантка не улеглась, то все пройдет проще. Кстати, ее может и не быть дома, такой вариант исключать не следует. В этом случае Сандра выспится в собственной кровати. Пробок в этот час на магистрали в сторону Москвы не было, только на МКАД незначительные в нескольких местах. И в городе заторы тоже практически уже рассосались, когда Сандра съехала с Кольцевой. Однако дорога заняла у нее больше часа – снег лепил, не переставая, – и в свой микрорайон она попала почти в девять вечера. Окошко консьержки было забрано глухой створкой – рабочий день пенсионерки Болдиной тети Гали начинался с девяти утра и длился до восемнадцати ноль-ноль, а на круглосуточных дежурных жильцы так и не скинулись, запутавшись в цене вопроса. Поднявшись в лифте на пятый этаж и подойдя к двери своей квартиры, она приготовилась вставить первый из ключей в скважину дверного замка, но даже прикоснуться к створке не успела, как та начала приотворяться. Сандра в испуге отпрянула. Дверь отворилась шире, и Сандра увидела перед собой субъекта в черном, намеревающегося выйти, – мужчину, где-то недавно виденного.