— Так то лучше, так правильно. — улыбнулся мне септ. — Сергей, смени Тарана, он нужен у окна. На выходе смерил меня оценивающим взглядом, будто пытаясь прочесть. Тут же от него хлынули золотые волны, но разбились об кокон и наши со жрицей ноги. — Не скучайте, Я скоро прийду. — наказав собирать вар, отнял у Волокуши копье и удалился. — Чем ты его так взбудоражил то? Я его таким дерганным видел только на торжище, когда тебя пытались отбить. Но тогда понятно все было. А сейчас? — заглядывая из угла кокона, произнес охранник яйца. — Сейчас решается судьба призыва и будущего Олега. Вар, что ты так тщательно собираешь и есть его главная ценность. — отвечая Волокуши, медленно подходил к кокону. За мной пытался уследить узник. Подойдя ближе Я положил руку на шершавую поверхность. С внутренней стороны мои действия повторила тварь. — Ты меня слышишь и понимаешь, не так ли? — тихо прошептал Я. — Скажи, ради чего ты живёшь? Я наблюдал, как уменьшается количество жидкости в яйце, сейчас она доходила до пояса и с каждым мигом убывала все больше . Видел, как оголенные плечи подернулись от моих слов, а открытые глаза неотрывно следовали за мной. Губы зашевелились, выбрасывая гулкие звуки. В ответ Я прислонил ухо, чтобы услышать Химеру. — Как же Я от вас устал, охотники за нечистью. Три сотни лет вы ходите за мной, следите, преклоняетесь и ненавидите. Спрашиваете совета и пытаетесь использовать в своих целях, но постоянно проигрываете. Пьёте моё варево в надежде продлить никчёмные жизни. Я устал от этого мира. То, что раньше считал Даром, обернулось ПРОКЛЯТЬЕМ. Что тут на Севере, что на Юге. Ворочаетесь, как черви в мёртвой плоти. Жрете друг друга, а кто больше может сожрать, тот у вас царь или Князь. Что раньше, что сейчас. Ваша суть не менялась три тысячи лет. Жрать, трахаться, убивать. Все ваши инстинкты. Как же Я устал от Вас. — в коконе тяжело вздохнула тварь. — Ты помнишь все свои жизни? Я думал лишь с взрослением открывается память. — также шепотом произнес. — Прошлые жизни, как сон. Иногда помнишь лишь окончание и яркие моменты, иногда весь сон, но чаще всего отрывки и отголоски. Ты пришёл за моей жизнью. Я дарю тебе её. Гребанный Данко, с вырванным сердцем, что освещает мрак вокруг себя. Поборник честности и праведности. Сделай правильный выбор, ведь моя кровь отравит варево. — Химера прижалась лбом в скорлупе напротив моего лица. — Ну же, что для тебя важнее продленная молодость или заветы веры? Освободи меня от моих пороков или из кокона. Я коротко кивнул и потянул кисточку Любомира из сапога. Приставив острие напротив глаза, принялся колоть изо всех сил. Наконец острие пробило кокон, но застряло в плотной стенке в широкой своей части. От досады, Я чуть было не опустил руки, но прочитав короткую молитву, начал с удвоенной силой толкать оружие. Внезапно мне на плечо легла старая и усталая рука. — Я помогу тебе, крёстник. Я резко развернулся, чтобы увидеть изрядно потрепанного и смертельно усталого Сета. Раны на лице и теле кровоточили, сам ветеран осунулся, а под глазами пролегли чёрные тени. Жизнь покидала его стремительно, орошая ледяную комнату алыми каплями, лишь стремление убить тварь держала его на ногах. — Я же говорил, что это мой последний поход. Отойди, Я завершу свой путь правильно. — ветеран потянул свой топор и начал тыльной стороной вколачивать кисточку в кокон. С третьего удара, Клин высвободился и ушёл на всю длину в скорлупу. Изнутри Химера задергалась всем телом, но была крепко насажена на кол, как куклица у злых детей. Жизнь быстро утекала из проклятого, а кровь из раны лилась в вар. — Я сделал своё дело, сынок. Беги с бабой, пока не поздно. Тебя уже продали афонькам. Эти умники шли не за Химерой, а за охотниками из калеченных, разумно предположив, что один из них окажется Светочем. — с грустной улыбкой проговорил ветеран, захлебываясь кашлем. — Зачем им Я? — спросил Сета. — Их могущество основано на сильных сторонах разных родов. Они изучают и записывают свои наблюдения. Ты есть сила, что им непонятна. И это их слабость. Они хотят знать, как ты устроен, чтобы стать ещё сильнее и могущественнее. — Что происходит? — раздался удивлённый вопрос от Сергея. Брат Сет толкнул меня в сторону, готовясь к бою. — Сергей, Я ухожу. Олегу нужен вар, а Я свою задачу выполнил. Помнишь наш разговор? Выбирай сторону. Ты можешь крикнуть и позвать септов или дать мне уйти. — Верховный Септорий не давал мне распоряжений относительно тебя. Я собираю вар. — потупив глаза , произнес Волокуша и пошёл менять наполненую лоханку. — Благодарю тебя. Да встретишь ты полный рассвет. — Схватив за руку жрицу, Я поспешил вырваться из этого мрачного плена, уже на выходе встретился глазами с ветераном.Он шумно уселся на брошенные вещи, упёрся спиной к стене, притянув топор поближе. Мой Крестный покидал этот мир с чувством выполненного долга, умиротворенный и счастливый. Его война закончилась в Мёртвом граде, а золотой цвет тускнел. Гулко раздались его последние слова. — Устал Я. Вот отдохну немного и снова в бой. Я двухжильный...Еще есть дела... Ещё не всё... Поклонившись последнему вздоху, повернулся к Лесьме. — Беги за мной, Я нас выведу. Мы сможем согреться при помощи сути огня в потаенном месте. — тихо сказала жрица и повела меня все время поворачивая, через завалы и множества проёмов. За спиной гулким эхом зазвучали крики, порой слышал свое имя и крики о возращении. Убегая от яйца и призыва, Я вдруг ощутил, что поступаю неправильно, бросая своих побратимов, септов, призыв. Опять же, без оружия и пищи мы долго бы не протянули. — Стой, Селма. Я не могу так, нужно вернуться. — грустно произнёс жрице. — Боялась, что ты так скажешь, но от судьбы не уйдёшь. Иди подари им свой Свет и пламя, даруй победу. — грустно улыбнулась дева. — Мне нужно сохранить дитё. Если будет милость и повеление огня, то встетимся. — жрица обняла меня, согрела поцелуем щеку, а затем резко пошла прочь. Я смотрел ей в спину, борясь с желанием бросить свою затею, но затем вернулся с дом. — Босик, вот ты где. А мы с ног сбились тебя искать. Что же ты решил нас бросить? — с укором и лёгкой улыбкой произнёс Олег. — Мы договорились все сделать без кровопролития. Пожарские забирают яйцо с Химерой, а афанасьево просит помощи у нашего городища. Ты же уже помогал Югу и принёс пользу нашей родине, есть возможность оказать ещё одну услугу во Славу Храма и Церкви. — Ты так это видишь, септорий Олег? Что же, пойдём спросим в чем нужда. — глядя в бегающие глаза септа, произнес Я. Во дворе стояла гнетущая тишина. Не смотря на договорённости, каждый из отрядов был готов к бою. Стражи сжимали в руках щиты, Волокуши воткнули в снег перед собой копья и дротики. От них не отставали и пришлые. Окруженные факелами стояли пожарские. В коже на голое тело, ярко выкрашенные волосы и изуродованные шрамами лица. Наряду с крупными Мужами, рядом находились воительницы. Воины огня ярились, громко переговаривались меж собой. Напротив них отряд афонек. Закутанные с ног до головы в меха, казались неуклюжими шарами, что вращают непонятными механизмами. А посреди, на боку лежал кокон с остывающей внутри Химерой. Наконец один из огоньков, распаленный ожиданием сечи и разрешения вопроса, громко говоря, подначивал яйцеголовых. — Эй стеклянные глаза. Как ты думаешь, быстро ли потушишь свою шапку от прилетевшего факела? Ты самый сильный в своём городище или отправили кого не жалко? — вызывая смех у соплеменников, дерзко крикнул огонек. — У моего самострела более пятидесяти выстрелов до перезарядки. Как ты думаешь опаленная голова, успеешь ли ты взмахнуть факелом? Лафет защищён от огня и топора, тягловая стоит отдельно и не понесёт от шума или дыма. — скучающим голосом отозвался житель Афанасьево. — ООО... А за раз кидаешь все стрелки или по одной? Думаю от щита сыграть или можно будет крючками побегать, шагов на двадцать закину кувшин. — раскручивая в руке веревку, на которую привязана глинянная бутыль, прикидывал метатель огня. — Могу и по одной, могу кучкой. А так шагов на восемьдесят заброшу. Наловчился Я стрелять, могу и бутыль на лету сбить. Рискнешь проверить? — разъярился афонька. — Думаешь раз кожей с защитой от огня, что у нас выменял, обтянешь дерево, так против него управы не будет? Синему Огню без разницы, что пожрать. Тебя, твою телегу или лошадку, Пару щитов и Я тебя огоньком с рук накормлю. Ты слабый без всех этих приспособлений, а ежели сломается что-то? Смотри на калик, они не машут своей верой, как белой тряпкой. Скромны, но сильны. Мне интересно, кто из нас другого одолеет. Знаю, что они не слабые, но не помню, когда их последний раз в сече видел. Сказывается мне, что все таки ты дрогнешь первым от их напора. Афонька закрутил головой, ища поддержку у соплеменников, а затем узрел меня в окружении септов. — А вот и наш герой, что не терпит лжи. Рассуди-ка нас. В моем стрелковом механизме или у метателя какие слабости видишь? Заодно проверим, так ли ты хорош. — С вызовом крикнул афонька. Олег положил мне руку на плечо, понукая к разговору. — Слабое звено — стрелок. Отведи глаза, ослепи или выбей его и твой механизм мертв. У метателя — огонь. Не дай ему разгореться, прими бутыль на мягкий снег или захвати тряпицей и синий огонь не вырвется из плена. — разглядывая противников, медленно произнес Я. Для меня их слабости были видны в Таланте, нужно только домыслить видимые знаки, чтобы превратить их в знания — Как так? Наша суть-огонь и есть наша слабость? Ты шуткуешь так? — горячился метатель. — Посуди сам. Ежели потухнут факелы, от чего ты подпалишь кровь земли? Вдруг глинянный сосуд не разобьется, как вспыхнет пламя? — разъяснил огоньку свой ответ. Тот понял мои разъяснения и задумался. Тут же зашептались его соплеменники, с другой стороны зашумели, заскрипели умы афонек. — А ваша слабость какая? Твоя и твоего рода? — в лоб спросил меня огнепоклонник. — Моя простая, не терплю обман, ложь и несправедливость. Потому и страдаю. Наш род свою слабость превратил в силу, живем по вере и по ней же умираем. А так, согнутые, но не сломленные. — ответил огоньку. — Что ж, на том мы и разойдемся. Пожарские получили кокон, Афанасьево уезжает со Светочем, мы возвращаемся в городище. — подытожил Олег. — Я с проводником ухожу. Мне еще не вся наука передана. — прогудел Мрак. — Решайте быстрее, холодно тут и оставаться далее Я не намерен. — крикнул Глава похода Афонек. — А берендей куда собрался? Зачем он нам нужен? — А зачем Вам светоч? — крикнул Куница. — Не твоего маленького ума дело. Будете кочевряжится, может статься, что не все вернутся домой. — пригрозил умник. — Хах, ты глуп, яйцеголовый. Грозить каликам смертью будто они вам враги. Они рады вернуться к своему отцу через очищающий огонь. Мы проявим милость и поможем их телам. — наконец высказался старший из огоньков. — Ты меня не поучай, Я сам знаю, кто нам враг, кто друг, а кто так.... — зло ответил потерявший терпение старший обоза. — Бысто сюда светлячок, пока я не разозлился. Олег толкнул меня вперед, и Я чуть было не скатился в выкопанную яму. В последний момент меня ухватил Вязь. Придержав немного, вернул меч, нагнувшись к уху произнес. — Прости меня, но призыв должен выжить. Я выпрямился, шагнул вперед, а затем остановился. — Мой прощальный подарок детям героев Большого похода на Север. Я возвращаю Вам память предков и указываю истинного врага. — найдя глазами черную тучу Орды, вспыхнул на всю округу. Уже падая на землю, услышал многоголосый крик измененных и короткие приказы старших отрядов. Глава 16. Бой в Мервом городе Мне страшно было встретить вас. Хоть не виню Себя, что обманул вас в вашей вере. Вы верили, что мир Я изменю, Иль потрясу его, по крайней мере. //-// Не изменил и не довёл до дрожи. Но зрение исправив много позже, Я содрогнулся сам. Сам стал иным. А по людским законам прописным, Для нас что мир, что мы-одно и тоже. (Алексей Дидуров. Признание) Я лежал на заботливо накиданным тряпках прямо на полу. Голова знатно побаливала, а в ушах стоял звон, что нестерпимо отзывался в голове. Постепенно начал различать звуки шагов и окрики людей. Из услышанного понял, что готовится оборона. — Сергей, тащите стрелометы и ставьте у окна, поживее. Корзины со стрелками оставляйте рядом. Возле каждого механизма на зарядку оставим по одному волокуши. Наклон в сторону, видишь же, что не лезет. Ещё крени. Кантуй вперёд. — кричал Олег, затем громкое сопение и скрип дерева. Чуть позже снова голос септа — Пожарские, Я не вправе вами руководить, но будет правильно, если метатели поднимутся повыше и зальют ворога сверху, здесь же пригодятся рубаки. Ежели другие мысли есть, занимайте оборону, где вздумаете. — Мы готовы помочь калеченным. Размещай по своему разумению. Слушай мою волю пламенеющие, мы обязаны помочь своим соседям, ибо нас сожрут поодиночке, а вместе мы можем выстоить. Афанасьево протянула руку помощи, и мы не останемся в стороне. Равно как наши предки, плечом к плечу, откинув разногласия и старые обиды. Я, Зорий Пепельный, отдаю огонь своей души в костёр общей победы. Сделаем это братья!!! Искры вверх до самого неба и пусть содрогнется наш враг.