– Дилана хорошо охраняют? – уточнила я у Алекса. – Он слишком много знает. Да, Гарри Сойшен как-то умудрился проговориться Дилану о подпольных, незаконных операциях. Более сложных, чем отрезанные крылышки или пересадка хвоста. И у нас есть свидетельские показания Теймса об этих операциях. Но… Одних за деньги лечат, а других… – Понимаете… – Я оглядела свой притихший отдел и наконец решилась: – Мне кажется, что органы они брали у подросших химер из обезьяньих храмов. У тех, которых якобы отпускали… Тогда понятно, почему Гарри был уверен, что никаких претендентов на деньги Энни не объявится. Это… это его собственные деньги. За операции. – Даже если у нас будут железобетонные доказательства, все равно нам не позволят раскрыть это дело, – дрожащим от волнения голосом произнесла Изильда. – Это же… Это же геноцид, в котором обвинят всех обезьян. Никто не станет разбираться, кто именно всем этим заправлял. Обезьяньи храмы просто сотрут с лица земли вместе с обезьянами. – Я поговорю с отцом. – Эдик встал и посмотрел на меня. Сейчас он очень походил на Ройшена-старшего. Собранный, уверенный, серьезный. Всегда бы таким был – цены бы ему не было. – Это уже даже не финансовое, а политическое преступление. И нам надо заручиться поддержкой политиков. Хотя… ты права. – Он покосился на притихшую тигрицу. – Вряд ли нам разрешат довести дело до конца. Глава 64. Глубокое проникновение Следующие пару часов, оставшихся до обеда, я просидела как на иголках, пытаясь сконцентрироваться, упорядочить все, что есть уже по обоим делам, и как-то красиво сочинить отчет начальству, не ставя его в известность о глубине задницы, в которую мы провалились. – Вот ведь как чуяла! Чуяла, что мы от кончика хвоста дойдем до его начала и на этом не остановимся, – выдохнула я, сжав руками раскалывающуюся от мыслей голову. – Но зачем нам понадобилось забредать настолько глубоко, не понимаю! Обед я закидывала в себя машинально, не очень понимая, что именно я ем. Изильда следила за мной с искренним сочувствием, но помалкивала. Зато когда мы вернулись, ко мне подсел Алекс и положил на стол лист бумаги с прямоугольниками, точками и пунктирной линией от двух прямоугольников в одну из четырех точек. – Смотри! Эта точка – ты, изначально стоящая вот здесь. – Он ткнул чуть левее, убирая меня с пунктирной линии, которую он продолжил и ткнул в другую точку. Находящуюся в центре между двумя другими. – Ты сменила ипостась и двинулась к нам. Очень быстро, я только голову успел опустить и снова поднять. Конечно, это было предсказуемо, но снайпер как раз в этот миг мог выстрелить в Дилана, которого мы с Брендоном очень удачно… эм… распяли, так скажем. Он был весь полностью открыт. И, опережая твой вопрос, вероятнее всего, целью был именно Дилан. Не Брендон. И уж тем более не я. Брендона вообще там могло не появиться. Зато снайпер вполне мог догнать вас и устроиться поудобнее, пока вы друг другу морды правите, чтобы потом удачно пальнуть и закрыть рот оборотню, который слишком много знает. Ведь если бы не Дилан, мы бы про незаконные операции на химерах не додумались. – Ну… тут еще Нола помогла, – пусть и немного цинично вышло, зато правда. Второе запутанное дело пролило яркий солнечный свет на первое. – Но ты прав, Дилан слишком много знает. К тому же на него можно было свалить то, что не удалось скинуть на Энни и ее трех подельников. Мертвый он бы уже не смог возражать и оправдываться. – Я мрачно посмотрела на Алекса и попросила: – Усильте охрану этого оболтуса. Мало ли, Гарри решит подстраховаться и повторить попытку убрать свидетеля. – Кстати, на вечеринке был знакомый Нолы еще по тем временам, когда она выглядела несколько иначе, – вклинилась Изильда, дождавшись, когда мы закончим обсуждать перемещение точек в пространстве. – И это тот самый парень, которого она соблазнила прямо под носом претендующей на него Жанны. – Он, случайно, не тигр? – с ехидством поинтересовалась я, чувствуя, что мне уже действительно нужно в отпуск. Давно я так не выматывалась морально, как от этого обезьяньего дела, которое никак не хочет раскрываться, вместо этого разрастаясь, как комочек снега, пущенный с горки… – Нет, но у нас же сама Нола тигрица, – напомнила мне Изильда. Выяснить звериную ипостась оборотня после смерти очень сложно. Иногда даже не понять, оборотень он или обычный одноликий. В документах Нолы Улдейшен ее зверооблик указан не был, но мы-то теперь действительно знали, что она тигроослица, у которой передние лапы тигриные, а задние… – А грязь под ногтями у Нолы проверили? – внезапно озарило меня. – Что там у нее… Вообще, мне, похоже, нужно к экспертам, потому что у меня есть очень оригинальная идея. Я отправилась к Матису, прижимая к груди мобильный и уговаривая себя не звонить Брендону. Хотя время уже далеко за полдень, но он же отправил мне сообщение, что добрался, и хватит… хватит его контролировать! Или это нормально, позвонить и признаться, что волнуешься? Может, он как раз этого и ждет? Выйдя из лифта, я решила, что имею право творить все, что мне вздумается. В конце концов, я действительно волнуюсь, особенно в свете свалившейся на нас новой информации. Я сейчас даже за Дилана переживаю! – Привет! Ох, сколько уже… У тебя все хорошо? Прости! У ребят тут работы навалом, я впрягся немного помочь и увлекся. В следующий раз будильник поставлю. – Брендон вроде бы пытался шутить, только в голосе отчетливо слышались виноватые нотки. – Я тут до вечера, потом приеду за тобой, да? – А может, лучше я за тобой? – не поняла даже, как у меня эта фраза вырвалась. Вообще ни о чем подобном не думала. Но мой грифон обрадовался так, что даже заклекотал, как в первый день нашего знакомства при виде рыбы. И я поняла, что действительно хочу посмотреть и на его друзей-кентавров, и на русалок, и на молодых грифонов, которых он взял с собой, и… даже на эту деревушку, Мушкулары, и то, как они из нее пытаются создать городок для химер. Довольная и окрыленная, я дошла до судмедэкспертов и уточнила, брали ли анализы из-под ногтей Нолы. – Конечно, мы полностью обследовали тело, – заверил меня молоденький мальчик, скорее всего практикант. – Вот отчет, смотрите. Ничего поддающегося идентификации. В итоге путем наводящих вопросов мне удалось выяснить, что моя идея не так уж и фантастична. Жертва вполне могла оцарапать себя сама, следы под ногтями не противоречат этому утверждению. Вот только она при этом умудрилась оцарапать кого-то еще. – Результаты экспертизы не противоречат заключению патологоанатома. – Мальчик попытался сначала объяснить мне все по-умному, но потом сдался и перешел на более-менее понятный язык. – То есть она умирала от удушья и вполне могла в панике провести себе по шее когтями, а до этого исцарапать убийцу. – А собственное лицо она разодрать не могла? Молоденький эксперт застыл, переваривая смелость моего предположения. – Там так все… Настолько… Но… Нет, это надо поговорить с кем-то из старших… Но в принципе… – А где, кстати, все? – Я оглядела пустующий кабинет и вопросительно взглянула на паренька. – Совещание у них. О недопустимости разглашения посторонним конфиденциальной информации, – отчитался мне мальчик, преданно глядя в глаза. – Замечательно. – Едва сдерживая смех, я с серьезным лицом дошла до лифта и только там рассмеялась. Конечно, те, кто поднимался вместе со мной, косились на меня с легким недоумением, но мне было настолько смешно, что до кабинета я точно бы не дотерпела. Совещание. О недопустимости разглашения посторонним. Милый мальчик… Конечно, я же не посторонняя, в конце-то концов! Глава 65. Мушкулары Эдик объявился под вечер, ужасно довольный собой, прошелся между столов с видом гения, посетившего простых смертных, уселся на свое рабочее место в самом дальнем углу и только после этого сообщил: – Папа сказал, чтобы продолжали рыть дальше, он прикроет. Вот конкретно сейчас в аристокотике было больше от мальчишки, который только что обрадовал своих одноклассников. Типа, отрываемся дальше, отец все уладит, не волнуйтесь! Но нам всем хватило ума не выпендриваться. Мы все молча покивали и снова уткнулись в экраны. Эдик, посидев немного, покосился на часы и объявил: – Пора домой! – Да, хорошая мысль, – согласилась я, тоже вставая из-за стола. Изильда с Алексом посмотрели на меня так, словно я выдала нечто крамольно-неожиданное, но, переглянувшись, тоже засобирались. В итоге, впервые где-то за полгода, если не за год, наш отдел ушел с работы вовремя. Строго в тот самый миг, когда рабочий день считается официально законченным. Попрощавшись с ребятами, я полетела в Мушкулары забирать своего грифона. Навигатор тихо плакал, показывая мне дорогу, и отчаянно намекал, что в такую дальнюю… даль мы еще никогда не летали. Нет, вначале подо мной был приличный пригород – несколько сельских центров, затем деревушки в окружении полей, за которыми виднелись леса. Потом поля стали все больше и больше напоминать невыкошенные заросли травы, а деревушки превратились в сборища заброшенных домов, окружавших один-два более-менее обжитых. Из таких иногда выползали старики, чтобы с удивлением посмотреть на пролетающий мимо аэромобиль. Последнее время молодежь устремилась в города, а крупным организациям не всегда хватало денег, чтобы выкупить сразу целую деревню, да еще и расселить живущих там оборотней. Но кое-где я натыкалась на большое фермерское хозяйство, с огромным домом, окруженным птичником, свинарником, конюшней, садом и аккуратно засеянным полем. О том, что я лечу в условно верном направлении, намекала река Мурмяшка. Она появилась откуда-то из-за леса и начала виться вдоль заросших полей. Доверившись автопилоту, я летела над засыпанной щебнем дорогой и отслеживала голубую ленту, которая то сужалась, то расширялась слева от меня, то прижимаясь ближе к лесу, то, словно испугавшись, убегая от него к развалюшкам. Когда из одной такой развалины вышел конь с человеческой головой на красивом обнаженном мужском торсе, я поняла, что приплыли… в смысле, прилетели. – Цель достигнута, – обрадовал меня автопилот и закружился в воздухе, выискивая, где лучше приземлиться. – Место для посадки не обнаружено, – горестно пожаловалась мне техника, но потом оживилась, почуяв родственную… эм… душу. Мы подлетели к уже припаркованному служебному аэромобилю ФБР и опустились рядом с ним. Не успела я выйти из машины, как оказалась в объятиях Брендона. Мой грифон сиял так, что мне даже стало совестно из-за своих сомнений. – Я так рад, что ты приехала, – прошептал он, жадно целуя меня в губы, как будто не видел вечность. На самом деле у меня было примерно такое же чувство. И только когда мы, нацеловавшись, отстранились друг от друга, к нам степенно подошли два кентавра. – Знакомьтесь! – снова засиял Брендон, приобнимая меня за плечи и поворачивая лицом к двум странным и необычным существам. Нет, я уже видела кентавров, подростков. И взрослых видела, мельком, когда их загружали в фургон. Но пары взглядов мало, чтобы привыкнуть к такому удивительному сочетанию. Конь и человек… Даже фавн Вилли выглядел не настолько… странно. Если не смотреть на его копыта, создавалось впечатление, что передо мной обычный парень… ну, слегка рогатый обычный парень. А у кентавров очень сложно было не смотреть на копыта, учитывая тот факт, что они, в общем-то, как бы… кони в основном! – Адам, – представил Брендон одного из… коней… людей… оборотней… Мышь мне поперек глотки, как же сложно все! Адам был кудряв и русоволос, Джон оказался шатеном с умными зелеными глазами на красивом… удивительно красивом лице! Он даже опустился передними ногами на колени, чтобы поцеловать мне руку, вежливо и ненавязчиво, в отличие от Дилана. Ну, по крайней мере, он сначала вопросительно на меня посмотрел, ожидая моей реакции. Адам был моложе, совсем мальчишка, младше Брендона. Но при этом он как-то очень мягко похитил меня буквально у моего грифона из-под носа, едва тот отвлекся на какого-то… вроде сатира… в общем, человека, у которого верх черепа был полностью козлиный. То есть не только рога, как у Вилли, а еще и уши, шерсть… Помоги мне Бастет! И тут Адам подхватил меня, закинул к себе на спину, и мы поскакали в сторону реки. – Горхен – зануда, – сообщил мне кентавр, на секунду повернувшись, но при этом не замедлив свой бег. – Он хочет все сразу, а так не бывает. Брендон сейчас будет ругаться, это весело, но не для его женщины. – С чего ты так решил? – уточнила я, расслабляя захват, очень похожий на объятия. Мы остановились у самого берега. Впереди красовались маленькие зеленые островки из каких-то речных растений, а прямо перед нами – большие заросли камыша. – Спокойно смотреть, как он ругается, может только Джон. – Адам усмехнулся, помогая мне слезть. – Брендон тогда прищуривается, вот так, – кентавр попытался продемонстрировать мне взгляд разозленного орла, – и начинает говорить спокойно и медленно, как для тупых. А вокруг становится страшно и холодно. – Да? – Мне ужасно не хотелось портить имидж моего грифона, только я совсем не заметила жуткого монстра в моем милом мальчике. Поэтому мне искренне казалось, что Адам меня разыгрывает. – Конечно. Он же входит в семерку старейшин. – Кентавр посмотрел на меня с подозрением. Похоже, он решил, что это я его разыгрываю. А я очень старалась не рассмеяться. Брендон? Да ему же двадцать три всего, какой он старейшина?! – Старше него только четверо химер, и трое из них живут не в Фелинии, – продолжил просвещать меня Адам. Мышей мне поперек глотки… Похоже, кентавр не шутил. Но тут наш разговор прервали, причем сразу с воды и с неба. Из камышей высунулись три симпатичные девичьи головки, а сверху спикировали три грифона. Мой, родной, и двое помладше и поменьше. Один из молодых был орлогрифом с передними орлиными и задними львиными лапами, а второй – львогрифом, хотя тело у него было точно такое же: спереди – орел, сзади – лев, но при этом голова была львиная. Русалки тут же кокетливо захихикали, и мальчишки, сменив ипостась, вдвоем прыгнули в воду. Адам, покосившись на нас, тоже полез купаться… или не купаться… Просто не прошло и минуты, как из камышей стали раздаваться довольно странные звуки. Не то чтобы я была против, но все-таки… Хотя… Это уж точно не мое дело. Великий и ужасный Брендон подхватил меня на руки, я обняла его за шею, закрыла глаза и перестала различать все посторонние шумы, странные и не очень. Я слышала только наше дыхание и громкий частый стук двух сердец. Сменив ипостась, я побежала к лесу, мой грифон взвился вверх, потом спикировал, пробежался рядом… Я помчалась быстрее… Теперь у меня в ушах свистел ветер, под лапами хрустели ветки, где-то высоко чирикали птицы. Вокруг одурманивающе пахло травой, цветами, свободой… А рядом со мной был самый лучший, самый потрясающий самец! До чего же удобно быть оборотнем! Хочешь – веди себя цивилизованно, ешь в ресторане и спи в кровати, а хочешь – можешь забежать в лесную чащу, развернуться, напрыгнуть на своего грифона, потом отбежать, дразня ароматом возбужденной самки… и никакой кровати вам не надо! А после… где-то через часик… можно вместе поохотиться, заменив культурный цивилизованный поход в ресторан совместной охотой на оленя. И потом съесть добычу, вдвоем, стараясь подсунуть друг другу самые вкусные кусочки. А уже поздним вечером, в сумерках, искупаться голышом, пусть и осознавая, что река буквально кишит русалками и русалами. Ну и потом, уже совсем в темноте, мы, как сознательные взрослые и ответственные оборотни, развезли по домам двух молодых грифонов, одного – Брендон, второго – я. Затем встретились возле здания ФБР, вернули служебный аэромобиль и полетели домой. Спать. Сытые, удовлетворенные, уставшие… – Хорошо погуляли, – прошептала я уже в кровати, удобно устроившись на груди своего парня. – Ага, – тоже негромко произнес Брендон и с подозрением уточнил: – Адам тебе много лишнего наболтал? – Только то, что ты страшный, ужасный, тебя все слушаются и прячутся, когда ты злишься, – перечислила я, улыбаясь. И потерлась щекой, как кошка, успокаивая. – А еще что ты один из старейшин… – Вот это он зря ляпнул, – притворно горестно вздохнул Брендон. – Вдруг ты испугаешься и решишь найти кого-то помоложе? – Поздно уже пугаться, – тоже вздохнула я, едва сдерживая улыбку. – Придется жить с дряхлой развалиной. Угораздило же влюбиться в доисторическое ископаемое!