Я начала набирать ответное сообщение, но потом передумала и перезвонила. Мне надо было с кем-то разговаривать, это гораздо сильнее отвлекало от дурных мыслей, чем печатание текста. Вкратце пересказав Алексу, что у нас тут творится, я выслушала ответную историю о том, как прошло задержание адвоката. Он так занервничал, что решил действовать условно самостоятельно, попросив охранника передать Гарри вещи, раз уж тот отказался с ним работать. Коробку парни вскрыли, несмотря на предостережение адвоката о тайне следствия. Вернее, в соответствии с имеющимся от нас приказом проверять все передачи для Сойшена и его компании. А внутри коробки, в баллончике, очень похожем на крем для бритья, оказался яд. Тот же самый, которым отравили Дилана и который, я уверена, чудом не достался мне сегодня. И не будь мы настороже, потребовав проверять все, даже пластмассовую посуду, на наличие подозрительных веществ, так бы и ушел адвокат от ответственности. Правда, он действовал по принципу «на Бастет надейся, но и сам не плошай», так что быстро оформил внеочередной отпуск и попытался свалить подальше. Но не успел. И вроде теперь уж точно можно было выдыхать, так как мы успели предусмотреть почти все, даже побег обезьяньей верхушки и их попытку замести следы самым жестоким и циничным способом – взорвав собственный храм… В последнем я пока еще не была уверена. Взрывотехники мое предположение не подтвердили. Но мы все равно молодцы, так как успели задержать и адвоката, и храмовников… И предателя в ФБР вычислили, хотя я до самого конца сомневалась, надеясь на лучшее. Прямо как сейчас. Я сидела на поляне, смотрела на постройки на территории храма, на украшенную яркой мозаикой башню для молитв со скульптурой Отхурона на маковке и очень надеялась, что ни у кого не поднимется рука взорвать такую красоту, а также живущих в ней оборотней. Тем более у того, кто столько лет провел здесь сам, кому верили все жрецы, кого слушались… Страшно!.. И предатель среди своих – страшно. И продажный адвокат, пытающийся убить собственного подзащитного, – страшно. И хирург, убивающий за деньги… И именно в такие минуты я понимаю, что мой выбор профессии был идеальным. Я боюсь, но делаю мир чище, спокойнее, надежнее. Рискую собой, чтобы остальные жители Фелинии высыпались по ночам. И пусть мне сейчас противны все обезьяны, я все равно спасла большую их часть, и мне немножко приятно от этого. Совсем чуть-чуть. Потому что чаще мне приходится расследовать совершенные преступления, а не предотвращать их. Вот только у нас осталось еще два нераскрытых дела – убийства Энни Антельсмейн и Нолы Улдейшен, девушки из бассейна. Да и насчет дела о торговле органами можно будет выдохнуть только после суда. Потому что адвокат – это не верхушка, это юридическое прикрытие. Это ниточка, за которую надо дернуть, чтобы выйти на следующий уровень. И пока не доберемся до самой маковки, мне будут иногда по ночам сниться кровавые простыни, свисающие с каталок… Вот только это теперь уже не наша забота. Нам надо успеть раскрыть до суда убийство Энни. После этого поговорить с подозреваемыми станет очень трудно – я очень надеюсь, что Гарри и Родиша приговорят к смерти, иначе будет очень несправедливо. Думать о нераскрытых делах у меня не получалось, никак не удавалось сосредоточиться. Я сидела и почти не отводила глаз от ворот, лишь иногда поднимая голову, чтобы полюбоваться усыпанным звездами ночным небом. Но грифона не было нигде. Уже почти… да, целых семь минут! Вдруг у выхода образовалась какая-то суета, и я тут же помчалась туда, выяснять, что происходит. – Мы обнаружили и обезвредили несколько взрывных устройств, – отчитался мне главный из группы взрывотехников. Он приехал в штатском, так что определить звание оказалось сложно. – Вроде бы все… Ребята еще проверяют. – Там сейчас могут находиться двое, консультант из убойного отдела ФБР и один из жрецов, – предупредила я, очень стараясь, чтобы мой голос не дрожал и прозвучал по-деловому, без эмоций. Как будто мне не хочется самой кинуться туда, чтобы бегать по тропинкам и орать в панике: «Брендон! Ты где?» Не хочется телепортироваться туда, где он сейчас находится, чтобы потыкать его носом в мобильный… Совсем не хочется! И мне абсолютно не страшно, я совсем не переживаю о том, что он может где-то валяться без сознания… И… Веселая мелодия звонка резанула по моим нервам так, что я даже вздрогнула от неожиданности и тут же заорала в трубку: «Брендон! Ты где?» Ну разве что бегать при этом кругами не стала от нетерпения. – В сердце храма? Это где? Да, я поняла, сейчас определим и придем. Уходите оттуда… Не можешь? Хорошо, я сейчас все устрою, оставайся на линии. – Да! Глава убойного отдела Марта Хеймсен. – Я старалась не орать, но меня трясло всю как в ознобе. Руки едва удерживали мобильный, зубы отбивали какой-то только им понятный ритм, но я четко и быстро объяснила дежурному, что именно мне требуется. Меня тут же перекинули в технический отдел, где тоже, к счастью, были дежурные. – Точка на карте. Координаты надо максимально точно. Да, он на второй линии. Быстрее… пожалуйста! Меня снова накрыло сомнениями. Смогу ли я работать вместе с Брендоном, если каждый раз, когда он будет в опасности, стану переживать за его жизнь до потных ладоней и учащенного сердцебиения? Хотя из-за Алекса с Изильдой я бы тоже нервничала. Но мы все выбирали эту работу, а мой химера рискует сейчас собой… кхм… потому, что это его выбор. Правда, пока что у него нет оправдания в виде полицейской корочки. Только с его привычкой всех спасать он все равно станет влезать в подобные ситуации, а я все равно буду нервничать. И он тоже… из-за меня. – Определили? Высылайте координаты! Спасибо! Так! – теперь я уже дергала главного взрывотехника. – Смотрите сюда. Вот тут два оборотня. Они не могут оттуда уйти, им нужна помощь… Мы не были уверены, есть ли у нас время на обмен номерами, пересылку карты, перезвон Брендону… Поэтому я просто отдала свой мобильный команде спасателей, а сама, сжав зубы, уселась у ворот. Наверное, по мне было видно, что никакая сила не сдвинет меня отсюда, пока я не увижу своего парня. Так что полицейские даже не пытались отправить меня обратно на поляну, к остальным. Я сменила ипостась на львиную и сидела на земле, гипнотизируя ворота. И когда в нее ринулись медики с носилками, не выдержала и попыталась прорваться вместе с ними. – Ваш друг жив и здоров, – притормозил меня один из врачей. – Медпомощь требуется для другого оборотня. – Ага, – кивнула я, даже не сообразив, что все еще нахожусь в зверином облике. Но когда за медиками захлопнулись ворота, я сменила ипостась и принялась считать до ста, чтобы не убить Брендона сразу, как только он появится. Глава 85. Трудовые будни возвращаются, день восемнадцатый, четверг – Как ты там говорила? Я не злюсь, и ты не злись. – Подхалимская улыбка в сочетании с устало-замученным взглядом выглядела немного странно. Злость сразу вся выветрилась, словно ее и не было. Я обняла своего химеру и уткнулась лицом ему в грудь, старательно борясь с дурацким желанием расплакаться. – В о-о-отпуск хочу, – промычала я жалобно. Но потом резко отстранилась и начальственным тоном поинтересовалась: – И что у вас там произошло?! – Решил проверить сердце храма, а там Геомин без сознания и с бомбой вокруг тела. Я не мог его оставить. Она какая-то непонятная оказалась, без таймера и вроде бы с датчиком движения. Я сразу позвонил тебе, а сам остался ждать, пока он придет в себя. – Сразу?! Семь минут… Что ты делал семь минут?! – Не хотела же срываться, но все равно схватила Брендона за рубашку и тряхнула как следует, чтобы потом снова уткнуться ему в грудь. Полицейский со стажем, мышей мне поперек глотки! Вокруг посторонние, а у нас тут выяснение личных отношений вовсю… и мне даже не стыдно совсем! – Слушай, но это как бы подвал, до него добраться надо. Потом я пытался понять, жив ли Геомин, что на нем за бомба и… – Сразу надо было звонить, сразу! Ты же не взрывотехник! Откуда ты вообще хоть что-то о бомбах знаешь? – внезапно, как до жирафа, дополз до моей головы этот маленький нюанс. Рассуждения о таймере, о датчиках движения… – Так Геомин и рассказывал. Он учил меня и техникой пользоваться, и в оружии разбираться, и в бомбах немного, и драться чуть-чуть. Он много чего знал, а я за это рассказывал ему все, что услышал у верховного жреца. – Он следил за верховным жрецом? – насторожилась я. Интересно, это межобезьяньи интриги или мы опять влезли куда-то, как слон в посудную лавку? Но хотя бы тайна всезнания Брендона раскрылась. Уф… Вот только внешней разведки нам в этом деле не хватало, причем из другой страны, если уж совсем не повезет. Даже не знаю, куда мне теперь с этими подозрениями бежать-то? Или сначала дождаться, пока этот Геомин очнется, и поговорить с ним без свидетелей? Все-таки Брендон к нему настолько хорошо относится, что даже жизнью ради него рисковал… пока я тут с ума сходила! В общем, домой мы добрались под утро. Геомина по моей просьбе доставили в ту же больницу, где лежал Дилан. Там уже все было подготовлено, включая палату, к пациенту, которому требовалась постоянная бдительная охрана. Завтра Дилана выпишут, а Геомина могут и оставить еще на сутки. У него повреждение головы, значит, возможно сотрясение мозга. Так что врачи могут захотеть понаблюдать за динамикой, если я оплачу пребывание пациента. Страховка от храма его лечение не покрывает уже изначально. Естественно, я бы ни за что не стала тратиться ни на одну обезьяну, а Брендон никогда бы меня о подобном не попросил, но именно ради него я это и сделала. Геомин заботился о моем парне, значит, я должна была расплатиться с ним за это. – Спасибо. – Брендон, услышав мой разговор в приемном отделении, сразу понял, что я оплатила лечение его знакомого. И к счастью, не стал больше ничего говорить, обещать, что расплатится, и прочие глупости. «Спасибо» мне было вполне достаточно. И поцелуя… потом. И объятий. И извинений за то, что заставил меня волноваться. И… Я даже не поняла, кто из нас первый уснул, болтая вроде бы на серьезную тему о нашем будущем. Нас обоих очень волновала мысль о том, что придется постоянно переживать друг за друга. Но радовало, что в основном мы будем вместе. И это было самым важным. А утром, вернее уже почти днем, мы прилетели в бюро и, зевая, уселись каждый на свое место. У меня на столе лежал отчет об эксгумации тела бабушки Брендона, Рут Антельсмейн. А в почте было письмо с расшифровкой, от Матиса. Он поднял все медицинские карты этой женщины и был очень сильно озадачен. «Показания в идентификационных электронных документах и в распечатанной детской медкарте критично расходятся. У нее изменилась группа крови, прикус и куча других мелочей. Я их перечислил. Обнаружены патологические изменения, возникающие из-за длительного голодания. Последствия длительного приема наркотических препаратов отсутствуют. По косвенным признакам могу утверждать, что наркотические вещества были введены в желудок уже после смерти. Непосредственная причина смерти – острая сердечная недостаточность. Судя по найденным архивным записям, у молодой Рут Антельсмейн с сердцем никаких проблем не было. Не исключаю вероятность, что с возрастом, на фоне приема различных препаратов, ситуация изменилась. Однако мне кажется, что у умершей была пересадка сердца и началось отторжение чужеродного органа. В электронной медкарте Антельсмейн об операции не упоминается. Проверьте архивы идентификационных данных. Моего уровня доступа для этого не хватает». Я молча переслала это письмо Изильде. Та, прочитав, недоуменно посмотрела на меня, я лишь пожала плечами, и тигрица полезла в архивы идентификационных баз. У нас были отпечатки пальцев, но сейчас они значились как отпечатки Рут Антельсмейн. Только вряд ли женщина, живущая в отдельном доме, вовремя оплачивающая все коммунальные расходы и владеющая ноутбуком, истощала себя голоданием. Первый патологоанатом и следователь, ведущий расследование, не зря подозревали, что дело как-то уж слишком подозрительно. – Лентяй, – радостно объявила Изильда спустя почти три часа, крутя затекшей шеей то влево, то вправо. – Он скорректировал базы за предыдущие двадцать лет, но дальше вносить изменения поленился. Я нашла отпечатки Рут Антельсмейн. А вместо нее похоронена пациентка пансионата для недееспособных оборотней. Дорогого пансионата. Пока Изильда вместе с Алексом отправились обедать, я позвонила в пансионат и выяснила, что интересующая нас пациентка и правда жила там. Четыре года назад перенесла дорогую операцию по пересадке сердца, все время получала необходимый медицинский уход, но год назад ее опекуны перестали оплачивать счета, и женщину перевели в приют для бездомных. Поблагодарив за сведения, я уселась за свой ноут и уставилась в окно. Хотелось бегать по кабинету и ругаться матом. Вместо этого я молчала и спокойно смотрела в одну точку. Долго. Пока Брендон не подсел рядом, с чаем и булочкой с клубничным джемом. – Твоя бабушка исчезла, – обрадовала я его. – Вместо нее похоронили другую. Скажи, что мне надо сделать, чтобы это дело наконец-то раскрылось, а? Какому богу или богине помолиться? – Я тут выяснил, что у матери арестованного снайпера есть дача недалеко от города. Давайте нагрянем туда с обыском? Может, там что-нибудь найдем? – предложил вернувшийся с обеда сытый и довольный Алекс. Эдика я еще утром отправила допрашивать задержанных обезьян и адвоката. Может быть, успеем что-то выяснить до того, как их от нас перевезут по программе защиты свидетелей. Нам же теперь и Гарри с Родишем было не допросить, так как их тоже спрятали до суда. Только Дилан остался на нашей совести, потому что теперь он не единственный свидетель, а как раз самое слабое звено. Все же давность лет, он тогда был подростком, родственные связи с Брендоном… Хорошо, что теперь есть еще множество других свидетелей. И плохо, что мы теперь будем пытаться раскрыть дело об убийстве Энни Антельсмейн практически вслепую. Но раскрыть его для меня было делом чести. Проще простого свалить все на Гарри и махнуть рукой, вот только без доказательств я не смогу этого сделать. Сама не смогу. Я хочу знать правду, имя истинного убийцы. Думаю, и Брендон тоже. И вот теперь к этому треклятому зачарованному делу добавилась новая веточка. Да это не клубок, это кустарник какой-то! Заросли… – А мы сможем найти мою бабушку? – уточнил мой грифон, с надеждой глядя на меня. – Попытаемся. – Вздохнув, я встала из-за стола, потянулась и согласно кивнула Алексу: – Давай проветримся. Сейчас выбью разрешение на обыск… Глава 86. Обезьяны бывают разные На обыск мы поехали втроем. Причем мы с Брендоном так и не успели пообедать, в отличие от Алекса. Но об этом я вспомнила, только когда мы уже подлетали к небольшому домику, огороженному невысоким забором. Владелица сама прилететь не смогла, но созвонилась с соседями, так что нас уже ждали. Семейная пара, чуть постарше моих родителей, очень взволнованная и расстроенная. – Что он опять натворил? Вгонит мать в могилу раньше времени, – распричиталась соседка. Сосед сурово молчал и внимательно наблюдал за нами. Алекс, сменив ипостась, нюхал все, выискивая подозрительные запахи, а Брендон оглядывался вокруг, сменив только глаза на орлиные. Я прогуливалась по комнатам, которых и было-то всего три, причем одна из них – гостиная, смежная с маленькой кухонькой. Умилительно смотрелась настоящая печь, на которой стояла огромная чугунная кастрюля. Я инстинктивно начала искать ухват, или как там в древности назывался инструмент для изъятия чугунков из печи? Самое интересное, что я его нашла! Деревянную палку с насаженной на нее железной рогатиной… Я покрутила ее в руках, ничуть не переживая за отпечатки, так как мы все были в перчатках. – Мне кажется, что ее недавно отвинчивали, – потыкал Алекс пальцем в крепления рогатины. – Угу, – задумчиво протянула я, вспоминая описание Матиса для палки, на которую был насажен коготь грифона. Вот только когтя тут не было, а отпечатки пальцев сына владелицы дома на ухвате, стоящем в доме, это не доказательство. – Я нашел, – внезапно раздался из комнаты голос Брендона. Он сидел на полу рядом со вскрытым тайником, внутри которого пряталась коробка с когтем. – Хранили на всякий случай, похоже. Чтобы иметь возможность подбросить, как они с клюкой провернули, – констатировала я. – Орудие убийства Энни Антельсмейн найдено. Мы молодцы. Снайпера, кстати, нам должны дать допросить, он по второму делу проходит косвенно. Может, купится на чистосердечное с перекидыванием вины на заказчика? – У меня мозг опять начинает плавиться, – пожаловалась я Брендону минут через сорок, уже сидя в столовой бюро и уплетая жаркое с картошкой. – Если твоя бабушка жива, но подстроила свою смерть, значит, она не хочет претендовать на наследство, а надеялась скрыться. Зачем? – Я сурово посмотрела на своего грифона, словно и вправду надеялась, что он мне сейчас объяснит логику поведения своей родственницы. – Но ведь ее смерть мог сымитировать Гарри, а ее саму выкрасть и спрятать, чтобы шантажировать Энни. Хороший же вариант и очень в духе Сойшена… К тому же зачисткой в базе явно занимался его техспец из ФБР, дело прикрывал знакомый их юриста… Вот только, – я задумчиво покрутила вилку с насаженной на нее картофелиной, – знаешь, у меня сложилось впечатление, что главный у них там все же не Гарри, а адвокат. Ведь технарь побежал к нему, едва запахло жареным, и именно поэтому я смогла его запомнить и потом узнать. В чем выгода оставлять твою бабушку живой, но при этом сделать вид, что она умерла?!