– Да пошел этот Питер Миллер! – огрызнулся Сэм. Их окружала холодная и темная вода. Оба со страхом думали о тех существах, которые могли скрываться под их ногами. Стаи чудовищных тигровых акул всегда следовали за кораблями в этих водах, подбирая рыбью требуху и содержимое бочек из отхожих мест, когда все это попадало за борт. Сэм постоянно видел эти жуткие существа, когда находился на полубаркасе «Леди Эдвины», и теперь не мог не думать о них. Он чувствовал, как вся нижняя часть его тела сжимается и дрожит от холода и от страха перед острыми рядами акульих зубов, способных в одно мгновение разорвать его пополам, как он сам раскусил бы спелое яблоко. – Смотри! – Джон Тэйт задохнулся, когда волна ударила ему в лицо и наполнила открытый рот. Сэм поднял голову и увидел темный гигантский силуэт, возникший совсем недалеко. – Этот чертов Фрэнки возвращается, чтобы найти нас… – прорычал Сэм сквозь стучащие зубы. Оба беглеца в ужасе наблюдали, как на них надвигается галеон, становясь все больше с каждой секундой; наконец он закрыл собой все звезды, и беглецы уже слышали голоса на палубе. – Что-нибудь видишь, мастер Дэниел? Это спрашивал сэр Фрэнсис. – Пока ничего, капитан. Голос Большого Дэниела прогудел с носа корабля. Но даже с такого близкого расстояния почти невозможно было различить что-либо в черной бурлящей воде, увидеть темную древесину бочки и две головы рядом с ней. Беглецов ударило волной, поднятой носом галеона, когда он прошел мимо, и они остались вертеться и подпрыгивать в кильватерных волнах, видя, как кормовой фонарь постепенно исчезает в темноте. Еще дважды за эту ночь они видели свет фонарей галеона, но каждый раз корабль проходил все дальше от них. Позже, много часов спустя, когда утренний свет стал достаточно ярким, беглецы с трепетом оглядывались вокруг, ища «Решительный», но его нигде не было видно. Должно быть, капитан предоставил беглецов судьбе и вернулся на свой курс. И они, онемев от холода и усталости, продолжали висеть на своей ненадежной опоре. – Там земля! – прошептал Сэм, когда волна приподняла их выше и они смогли различить темные очертания африканского берега. – Так близко, что до нее без труда доплыть можно! Джон Тэйт промолчал, он лишь смотрел на Сэма сквозь щели красных распухших век. – Это твой лучший шанс. Ты сильный, молодой. А обо мне не беспокойся… – Голос Сэма хрипел от соли. – Нет, Сэм Боуэлс, ты так просто от меня не избавишься, – проскрипел Джон. Сэм опять умолк, экономя силы, потому что холод уже довел его почти до полного бесчувствия. Солнце поднялось выше, и беглецы ощутили его на своих головах – сначала как легкое тепло, придавшее им сил, а потом уже как пламя в открытой печи: оно обжигало их кожу, ослепляло их бесчисленными яркими бликами на воде. Солнце поднималось все выше, но земля не приближалась: течение неумолимо несло беглецов параллельно каменистым мыскам и белым пляжам. Сэм рассеянно заметил, как мимо них темным пятном проплыла по воде тень от нескольких белых облачков. Потом тень повернула обратно, двигаясь против ветра, – и тогда Сэм шевельнулся и поднял голову. На синем небесном своде не было ни облачка, способного отбросить такую тень. Сэм снова посмотрел на воду и полностью сосредоточился на движении теней. Волна подняла бочку достаточно высоко, чтобы он мог видеть все вокруг. – Милостивый Господь!.. – прохрипел он сквозь растрескавшиеся от соли губы. Вода была чистой, как стакан джина, и он прекрасно рассмотрел огромную пеструю тушу внизу, черные, как у зебры, полоски на ее спине… Сэм закричал. Джон Тэйт вскинул голову: – Что такое? Солнечный удар, Сэм Боуэлс? Он посмотрел на искаженное ужасом лицо Сэма и медленно повернулся, чтобы проследить за его взглядом. Теперь уже они оба отчетливо видели огромный раздвоенный хвост, который ритмично колыхался из стороны в сторону, двигая вперед длинное тело. Оно поднималось к поверхности, и вот уже спинной плавник показался над водой, совсем рядом с ними… остальное пока что скрывалось глубже. – Акула! – выдохнул Джон Тэйт. – Тигровая… Он отчаянно заколотил ногами, пытаясь развернуть бочку так, чтобы Сэм оказался между ним и чудовищной тварью. – Замри! – рявкнул на него Сэм. – Они же как кошки. Будешь вертеться – бросится на тебя. Они уже видели глаза акулы, слишком маленькие для такого мощного, длинного туловища. Они равнодушно смотрели на мужчин, когда акула начала описывать второй круг. Еще круг, и еще, и каждый меньше предыдущего… а в центре этих кругов лежала на воде бочка. – Эта тварь присматривается к нам, как горностай к куропатке. – Заткнись! Не двигайся! – простонал Сэм, но он уже просто не в силах был бороться с ужасом. Его кишечник и мочевой пузырь непроизвольно расслабились; Сэм ощутил, как вонючее тепло полилось в штаны. И тут же движения акулы стали быстрее, ее хвост прибавил ритм – хищница уловила запах экскрементов. Хвост акулы взбил на поверхности воды белую пену, когда тварь метнулась вперед, и ее нос ударился о бок бочки. Сэм, плохо соображая от страха, видел, как невероятным образом изменилась узкая, гладкая голова акулы. Верхняя челюсть поднялась, пасть широко раскрылась. Ряды зубов щелкнули по деревянной бочке. Оба мужчины в панике хватались за свое разбитое плавучее средство, пытаясь приподняться над водой. Они уже кричали, сами того не замечая, цеплялись за обломки бочки и друг за друга… Акула отплыла назад и снова принялась кружить. Пасть под ее немигающими глазами как будто усмехалась. Теперь внимание акулы привлекли колотящие в воде ноги мужчин, и она снова бросилась вперед, почти подпрыгнув над водой. Пронзительный крик Джона Тейта внезапно оборвался, но его рот был еще широко открыт, так широко, что Сэм видел его розовое горло. Из этого горла не доносилось ни звука, только тихое шипение выдыхаемого воздуха. А потом Джон разом пропал под водой. Его левая рука продолжала цепляться за веревочную петлю, и когда беглеца увлекало вглубь, бочка подпрыгнула и нырнула, как поплавок. – Отпусти, чтоб тебя! – взвыл Сэм, когда его швырнуло следом за бочкой. Веревка глубоко впилась в его запястье. Но тут бочка выскочила на поверхность, хотя кисть руки Джона Тэйта все еще держалась за петлю. Темное красноватое облако расплылось по воде. А потом над водой появилась голова Джона Тэйта. Он издал резкий каркающий звук, и его кровавая слюна брызнула в глаза Сэму. Лицо Джона было белым, как лед, жизнь его покидала. Акула снова атаковала, уже под водой, впившись зубами в нижнюю часть тела Джона, и так его встряхнула, что поврежденная бочка опять нырнула. В очередной раз выскочив из-под воды, Сэм набрал в грудь воздуха и потянулся к руке Джона. – А ну убирайтесь! – заорал он на обоих, человека и акулу. – Убирайтесь подальше от меня! С силой обезумевшего он вырвал руку Джона из веревочной петли и ударил его ногой в грудь, продолжая орать: – Пошли вон отсюда! Джон Тэйт не оказал сопротивления. Его глаза были все еще широко открыты, но хотя его губы шевелились, с них не слетало никаких звуков. Внизу, под поверхностью воды, половина его тела была откушена, и его кровь окрасила воду в темно-красный цвет. Акула еще раз рванула его зубами, а потом уплыла, наглотавшись плоти Джона Тэйта. Поврежденная бочка наполнилась водой и теперь частично погрузилась, и это лишь придало ей устойчивости, которой не было, пока она болталась на воде высоко. И с третьей попытки Сэм сумел взобраться на нее. Он обхватил ее руками и ногами, оседлав. Бочка опасно раскачивалась, и Сэм не осмеливался даже поднять голову из страха, что потеряет равновесие и снова упадет в воду. Через какое-то время он заметил, как впереди над водой скользнул спинной плавник, – акула вернулась к бочке. Сэм боялся даже следить за сужавшимися кругами, которые описывала тварь, и просто закрыл глаза и постарался даже не думать о присутствии опасного хищника. Внезапно бочка резко дернулась под ним, и Сэм забыл о своем решении. Он широко раскрыл глаза и пронзительно вскрикнул. Но акула, куснув дерево, уже плыла прочь. Впрочем, она возвращалась еще дважды и каждый раз тыкала бочку своим жутким носом. Однако ее интерес явно угасал – может быть, потому, что она уже утолила голод телом Джона Тэйта, а теперь ее разочаровали вкус и запах досок. Наконец Сэм увидел, как акула окончательно развернулась и поплыла вдаль, и ее хвост плавно размахивал из стороны в сторону, когда тварь двигалась против течения. Сэм лежал совершенно неподвижно, прижавшись к бочке, оседлав соленое брюхо океана, поднимаясь и опускаясь от его толчков, как измученный любовник. Настала ночь, и теперь уже Сэм не смог бы шевельнуться, даже если бы захотел. Он впал в полубессознательное состояние и мало что понимал. Ему чудилось, что уже настало утро, что он пережил эту ночь. Ему чудилось, что он слышит совсем рядом голоса людей. Ему чудилось, что когда он открыл глаза, то увидел большой корабль, очень близко. Он в общем понимал, что это нечто вроде сна, потому что в течение года лишь несколько кораблей, меньше дюжины, огибали этот далекий мыс на краю света. Но он продолжал смотреть и видел, как с борта корабля спустили лодку и матросы гребут в его сторону. И только когда он ощутил на своих ногах грубые руки, он смутно осознал, что все это не было сном. «Решительный» повернул в сторону суши и двинулся малым ходом, а команда стояла наготове, чтобы опустить оставшиеся паруса. Взгляд сэра Фрэнсиса устремлялся то к парусам, то к земле впереди. Он внимательно прислушивался к бормотанию лотового, когда тот бросал линь и позволял ему уйти на глубину перед носом корабля. Когда галеон проходил над глубокомером и линь натягивался, лотовый сообщал: – Глубина – двадцать! – Сейчас прилив самый высокий. – Хэл оторвался от своей сланцевой дощечки с вычислениями. – И через три дня полнолуние. Проскочим. – Спасибо, лоцман, – с легкой язвительностью откликнулся сэр Фрэнсис. Хэл просто исполнял свои обязанности, но он не единственный на борту проводил часы над морскими атласами и таблицами. Потом сэр Фрэнсис смягчился: – Поднимайся на мачту, парень. И смотри во все глаза. Он проследил взглядом за Хэлом, взлетевшим вверх по вантам, потом посмотрел на рулевого и тихо произнес: – Лево руля, мастер Нед. – Есть лево руля, капитан. Нед зубами переместил трубку из одного угла рта в другой. Он тоже видел белую пену рифа у входа в узкий пролив. Земля находилась так близко, что можно было рассмотреть каждую ветку на деревьях, которые росли на каменистых утесах, охранявших пролив. – Держи ровно, – сказал сэр Фрэнсис. «Решительный» осторожно полз вперед между высокими утесами. Сэр Фрэнсис никогда раньше не видел этого пролива, отмеченного на картах, которые он захватил или купил. Этот берег всегда обозначался как запретный и опасный, на расстоянии тысячи миль от Столовой бухты у мыса Доброй Надежды имелось несколько других стоянок, вполне безопасных. Но «Решительный» упорно шел дальше по зеленому каналу, и вот перед ним открылась чудесная широкая лагуна, которую со всех сторон окружали высокие холмы, густо поросшие лесом. – Слоновья лагуна! – восторженно крикнул с мачты Хэл. Прошло уже больше двух месяцев с тех пор, как они ушли с этой тайной стоянки. И, как бы в доказательство того, что сэр Фрэнсис правильно выбрал имя для этого места, на пляже вдоль леса раздался трубный зов.