Часть 4 из 36 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
- А такие, как я? - спросила девочка, затаив дыхание. Она знала ответ, но каждый раз в этот момент волновалась.
- А ты особеннее всех особенных, мое дитя. Я про таких никогда не слышала. Поэтому береги свою силу.
Мэлла пустила взгляд на свои ноги. Там под платьем на бедре был небольшой, но заметный шрам.
- Но вы же с папой хотели ее у меня забрать? - Мэла раньше не решалась спрашивать про это, хотя и помнила тот день.
Мама встала, обошла стол и поцеловала дочку.
- Мы хотели, что бы ты могла иметь полную жизнь, гулять под открытым небом и ничего не бояться. Но только еще больше убедились, что ты особенная и твой дар не такой, как у всех. Даже нашему волшебному ножику он не подвластен. Поэтому, - мама взяла лицо Мэллы в ладони и повернула к себе. - Береги его. Мы тебя очень любим, - она снова поцеловала дочь и вернулась на место, к травам и привычной ее рукам работе.
Мэлла же как всегда с прищуром стала всматриваться в то, как от сердца и рук мамы исходили тончайшие нити силы. Ей дано не много дара, но то, как она изящно и мастерски им управлялась, всегда ее завораживало. Она по крупицам выпускала из себя силу нежно и бережно. Мэлле же этого не давно. Она только видела и иногда могла вобрать в себя ее. Но никогда сила не выходила из ее тела, позволяя творить волшебство. Она для магии как колодец без дня, в который все уходит и ничего обратно не возвращается.
Мэлла сидела и радовалась приятному летнему дню. Погода за окном стояла на удивление хорошая: ни жарко и ни прохладно, солнце слегка припекало, а ветер ласкал легкими дуновениями. Из открытого окна доносились приятные ароматы сада, недалекого леса. Они, спокойные, знакомые с детства, поддерживали и дополняли безмятежность, царящую и в доме, и в душе девочки. С самого рождения Мэлла не знала ничего кроме этого небольшого, уютного домика, деревни, в которой и ее родители выросли. Она никогда, ни одного раза не задумывалась, что придется покинуть это привычное родное место.
До того самого дня…
– Ой, мама, кто-то пришел, – девочка внимательно прислушалась, напряглась.
Она не только слышала почти через всю деревню, как ступали по ее земле незнакомые люди, как прибивалась под их весом пыль на дорогах, как расступались дворовые собаки. Она чувствовала тяжесть, которую они приносили, ощущала страх, с которым их встречали жители. И этот страх не был рожден здесь, он был принесен ими, чуждый и непонятный для девочки. Все это ей приносили, как подношение, потоки магии, что всегда вились вокруг.
И женщина отложила работу, прислушиваясь. Она привыкла верить ощущениям, как своим, так и мужа, и дочери.
– К нам? Я не слышу никого, только папа во дворе работает.
– Нет, в деревне… Мне они не нравятся. Мам… – девочка почти шептала.
Она понимала, что если слышит незнакомцев, это совсем не значит, что и они слышат ее. Но хотелось вести себя, как можно тише и не приметнее, затаить дыхание, претвориться мертвой.
Мэлла переборола себя и встала к окну. Она всматривалась за угол, ожидая появления гостей. Страх внутри ее самой перемешивался с желанием увидеть их и убедиться, что нет причин для переживания.
Женщина тоже забеспокоилась и, поняв, что дочь больше ничего не хочет ей сказать, пошла к мужу.
Мэлла продолжала вслушиваться, стараясь понять, что нужно этим странным людям. Но ее перебили сильные эмоции родителей. Она видела резкие, не свойственные матери движения, как изменялось выражение лица папы. Мама беспокоилась, отец еле держал себя в руках.
Но не успела Мэлла отойти от окна, оба они уже стояли рядом. Мать опустилась на колени перед дочерью. Ее глаза покрасневшие, встревожено распахнутые, говорили о многом. Мэлла затаила дыхание, она хотела бы спросить, что случилось, но ничего не получалось, слова путались в голове не хотели сходить с онемевшего языка.
– Так, милая, слушай сейчас меня внимательно! Мы уходим. Надо бежать в лес и не оборачиваться. И возьми мой нож. Его надо беречь. Я сегодня его доверю тебе. Береги его, но ни в коем случае не вздумай им пользоваться.
Она повесила на шею дочери старую реликвию семьи. Нож с двумя лезвиями.
– Быстрее девочки, быстрее! – отец уже был у распахнутой двери на задний двор. В его руках Мэлла увидела большой узел, что уже давно стоял приготовленным у заднего входа.
Как бы не хотелось остаться, Мэлла вцепилась в руку матери и побежала, стараясь не отставать. Она уже понимала, что в родной дом никогда не вернется. Она чувствовала, как с каждым шагом он словно отрывается от нее с мясом. Дом, в котором она родилась и выросла. Со двора которого почти не уходила из за черных переливающихся силой туч. Мэлла, даже еле поспевая за матерью, все смотрела в пока еще голубое небо. В поисках грозы, которая не позволяли родителям выходить из дома. И сама Мэлла их уже боялась, хотя была еще слишком мала, чтобы они видели ее силу. Но мама давно предупреждала, что в любой момент гроза может увидеть и ее. И тогда, убегая все дальше от безопасного дома, Мэлла не могла понять, от какой большей опасности они бегут.
– Их здесь нет! – донеслись в подтверждение ее мыслей крики незнакомцев из оставленного дома. – Ушли… За ними! Наверное, в лес.
Их было еле слышно, но достаточно, чтобы понимать - Мэлла и родители слишком не далеко ушли.
Мама потащила Мэллу еще быстрее. Девочка бежала, спотыкалась. Она помнила и через десять лет страх споткнуться, упасть и подвести родителей. и то, как слезы сами текли по щекам, оставляя на них мокрые горячие дорожки.
Мэлла еще не знала, что их ждет, если незнакомцы все-таки догонят. Она даже не знала, кто они, их преследователи. Но чувство опасности, что посетили девочку еще в доме, когда она только услышала передвижения незнакомцев по деревне, с каждым вдохом все усиливались.
– Хэрик! Что делать! – мать спрашивала супруга нервным шепотом, продолжая бежать не оглядываясь.
Лес уже сомкнулся за спинами семьи, когда даже девочка поняла, что их нагоняли! Родители, пусть из последних сил, но старались держаться хладнокровно. Только мать обеспокоенно, с болью, оглядывала бежавшую рядом дочь.
– Это охотники, – коротко бросила она.
– Мам, что будет?
В ответ тишина. Женщина не могла озвучить самого вероятного развития событий. Хотелось верить, оставить хоть какую-то надежду!
– Сюда! - крикнул папа и неожиданно побежал в сторону. Он быстро стал расчищать небольшой участок земли от бурелома и листьев. Мэлла увидела, что под ними оказалась небольшая яма, что уходила куда-то вглубь и вбок. – Мэлла, ты переждешь тут.
- Нет, я не останусь без вас! - Мэлла потянула маму дальше в лес.
Но та не сдвинулась с места. Она, побледневшая не смотря на то, что мгновения назад так быстро бежала, не сводила глаз с мужа. Будто не могла понять, как ей быть. Но через секунду ее лицо отразило неожиданную решимость.
- Так, - Мама опустилась на колени рядом с дочерью. - Ты сейчас, не возражая, залезешь туда. А с наступлением темноты мы тебя заберем. Там тебе не почуют ни грозы, ни охотники. Папа об этом позаботился.
Мэлла замешкалась, но папа, не давая времени ей опомниться, загреб дочь в охапку и силой заставил ее спуститься вниз. Быстро прикрыл вход в ее укрытие и, взяв жену за руку, побежал в дальше в лес.
– Мама... – прошептала Мэлла и это слово потонуло в слезах и тихих всхлипах. Она хотела последовать за родителями, но побоялась. И того, что не догонит, и того, что приведет за собой погоню. Ей ничего не осталось, как тихо лежать в темной землянке, куда она еле помешалась, и беззвучно давиться слезами.
Со временем Мэлла не успокоилась, но затихла. Она лежала и прислушивалась к звукам, что приглушенно доносились сверху. Она слышала, как недалеко пробежали охотники. Их тяжелая поступь, чувствовалась кожей сквозь толщу земли. Но, как и сказал отец, земля ее оберегла. Она слышала, так они говорили о ней и ее родителях. Когда они ушли, Мэлла продолжала жадно ловить все звуки, что приникали в ее укрытие. Она всматривалась в темноту, в надежда понять, сколько прошло времени. Но папа ее спрятал так хорошо, что ни одного лучика не проникало внутрь.
Через какое то время силы стали покидать Мэллу. Она уже не могла не то что плакать, но и просто дрожать. А мама и папа все не приходили. И тогда она приняла решение и стала медленно выбираться наружу. Быстрее у нее бы не вышло даже при желании. Тело затекло, болело и отказывалось ее слушаться. Но она карабкалась, загребая под себя землю узкого лаза, с каждым движением все больше боясь оказаться погребенной заживо.
Когда Мэлла все таки выбралась из своего укрытия, чуть не ставшего ей могилой, поняла, что уже давно настала ночь. Но где же тогда мама?
Мэлла внимательно осмотрела звездное небо. Почти полная луна давала достаточно света, что бы понять: страшной тучи нет. Это давало надежду. Так что, собрав остатки сил, Мэлла медленно побрела в сторону деревни. Леса она не знала, поэтому, даже если бы и хотела, не смогла бы выйти к своему дому, но оказавшись все таки возле одного из дворов, она быстро сориентировалась. Это дом папиного друга - дяди Бирли. Но войти в дом Мэлла не решалась. Она пробралась за калитку и тихо стояла в темноте, совершенно не понимая, что дальше делать и куда ей идти.
Мысли ее прервала внезапно распахнувшаяся дверь. На пороге стоял дядя Бирли и что то быстро показывал руками. Мэлла не могла ничего разобрать из за света, что за его спиной освещал дверной проем и помещение за ним и из за усталости.
- Давай же девочки, заходи! - как можно тише прошипел он, в несколько широких шагов оказался возле нее и, взяв за руку, вволок в дом.
Мэлла от усталости еле успевала за ним и чуть не упала, споткнувшись о порог.
– Зачем ты ее привел? - голос жены соседа такой громкий, быстро привел Мэллу в чувства, - Она и на нас подозрение наведет! – нервный голос женщины срывался прыгая с высокого на низкий.
– Не говори так, это дочь моего друга. Ему я сейчас ничем помочь не могу, а девочку выручить надо!
– Да! Ее ты выручишь, а наших детей? Ты о них подумал? Говорю тебе, пусть убирается отсюда!
– Куда она может идти?
– Куда-куда! Да хоть вслед за своими проклятыми родителями в лапы охотников!
Больше Мэлла не могла выслушивать нападок соседки. Девочка вышла из за спину дяди Бирли, гордо подняв голову.
– Между прочим, эти проклятые родители выходили твоего недоношенного сына! – уже не детский голос звучал более чем серьезно.
Женщина смотрела широко открытыми глазами. В них легко читался страх. Мэлла не могла поверить, что всегда раньше дружелюбная соседка боялась ее.
– Почему ты сказала, чтобы я отравлялась за родителями в лапы охотников? Они не убежали?– Мэлла не придавала значение тому, что вопреки своей привычке обращается к женщине на «ты».
– Прости девочка, но их все-таки поймали, – соседка говорила уже не грозно, а грустно, стараясь сдержать слезы.
Нельзя было понять их происхождения, их значения (страх, сочувствие, сожаление?). Да Мэлла этого и не хотела. Она просто повернулась и вышла из дома. Было противно от одной мысли, что придется задержаться в нем хоть на минуту! Да и не верила она, что мама и папа в опасности. Не чувствовала она их страха. Она вообще не чувствовала ни их, никого, словно осталась одна на много километров.
Не успела Мэлла выйти со двора, как ее нагнала хозяйка дома. Тихо дотронулась до плеча, предлагая обернуться. Мэлла хотела обрушить на скверную и злую женщину весь свой гнев, но свет от почти полной луны дал сразу рассмотреть, что женщина протягивает ей сверток, воздух же быстро донес запах хлеба, от которого громко и больно запротестовал желудок.
- Мэлла. Твоих родителей держат во дворе у старосты. Радом с его домом на площади уже подготовили помост для казни. Милая, я не знаю, что ты задумала. Но уверяю тебя, твои родители хотели бы видеть тебя сейчас как можно дальше отсюда. Исполни их желание - бери еду, воду и беги что есть мочи, не оглядываясь.
Мэлла прослушала все это молча и смотря куда то в сторону, в надежде не показать, что ее лицо мокро от слез, взяла сверток и пошла. Но не как того бы хотела соседка, что продолжала провожать ее взглядом, в надежде, что дитя опомнится. Мэлла упрямо направилась к небольшой площади в центре их деревни. Где дом старосты она знала, хоть не бывала там.
Вокруг было тихо, тише чем обычно бывает даже ночью. Казалось вся деревня спала мирным сном. Но, пробираясь по дворам, стараясь не попасться на улицах кому то из пришлых, Мэлла чувствовала, что никто из жителей этих домов спать не ляжет. Все ждали.
А сама Мэлла с каждым шагом вопреки страху набиралась уверенности. Она вспомнила все, что ей рассказывали родители об охотниках. Они ловят таких как она, таких как ее мама и папа и скармливают хищным грозам. Мэлла, даже не оглядываясь на небо, чувствовала скорое приближение одной из них. Если остаться под открытым небом, то туча тебя догонит и пронзит своей смертельной молнией, высасывая силу и жизнь. Говорят, что это само небо наказывает за грех колдовства. Но ведь ее родители хорошие люди. Их не за что наказывать!
До дома старосты Мэлла добралась без проблем. И в его двор проникнуть тоже не составило никаких трудностей. Она была уверенна, что все вокруг будет кишеть охотниками, что они охраняют ее родителей и никого и близко не подпустят. Но на деле все оказалось гораздо проще для нее. Хотя, будь на ее месте кто другой, скорее всего не смог бы пробраться. Весь двор окружало кольцом защитное заклинание. Оно стелилось по земле. Один его круг вдоль забора, второй ближе к дому. Но Мэлла видела каждый его поток, каждый поворот и изгиб потоков, что мастерски были вплетены в землю, травы и даже воздух. Как хорошо она могла его разглядеть, так же просто смогла и пройти, не задев ни одного его элемента. Оказавшись во дворе, она сразу заметила большую нелепую клетку, в которой кто-то лежал, завалившись на бок. Мэлла не решилась сразу подойти. Она какое то время всматривалась. Но вскоре заметила знакомое мерцание исходящей от этого пленника силы. Мама.
К этому моменту Мэлла уже знала, что делать. Она крепко прижала к себе висящий на шее нож, словно он мог ей помочь и дать силы, и быстро, но осторожно подошла к маме. Та спала или была без сознания. Не смотря на то, что ее рот был прикрыт повязкой, было хорошо видно, что испачканное лицо заплаканно. Мэлла не стала ее будить. Она достала висящий на груди под одеждой нож, который сегодня утром дала ей мама. Внимательно его осмотрела, пытаясь все сделать правильно. Один его короткий конец, если вонзить в живую плоть, заберет силы колдуна. Это то, что сейчас Мелле и надо. Ведь не будь у мамы силы, гроза ее не увидит и не убьет. Второе лезвие, если его вонзит в плоть, вернет силы обратно. Так что мама ничего не потеряет. Мэлла набралась храбрости и как могла быстро вонзила короткое лезвие маме в бедро. Женщина распахнула глаза и вскрикнула, вскочить ей помешали веревки. Это было даже хорошо, иначе рана оказалась бы больше и болезненнее.
- Мамочка, не беспокойся! - Шептала ей Мэлла. - Теперь тебе молния не страшна. Тебя обязательно отпустят, - Мэлла говорила и гладила маму через решетки, стараясь ее успокоить. - Я не могу тебя выпустить, но они обязательно поймут, что ошиблись и отпустят тебя. Не беспокойся, а я пока пойду найду папу и мы тебя будем ждать.
Мелла последний раз погладила маму по голове и стала медленно от нее уходить. Скоро в темноте уже не было видно ее заплаканного лица, не было видно, как сотрясается от рыданий ее тело, но завывания Мэлла слышала еще долго.
Дорогу до своего укрытия Мэлла знала только через их дом. Туда она и пошла. Но боясь, что дома ее могут поджидать, сделала небольшой крюк через соседей. В лесу она быстро вышла на тот путь, по которому, как она помнила, папа вел их утром. Но в темноте все казалось другим, не знакомым. До землянки она должна была дойти за считанные минуты, но бродила уже почти час то и дело снова выходя к деревне и углубляясь в лес. К этому времени туча уже кружила над ее головой, накрывая почти всю деревню. Наверное, если бы не по летнему густые кроны, то в нее давно бы уже били разряды. А так гроза пока только словно присматривалась и принюхивалась, готовая в любое мгновение к атаке. Мэллу радовало одно: если нет разрядов, значит родители целы.
Именно с этой мыслью Мэлла в очередной раз вышла к деревне и, оказавшись почти под открытым небом, вдруг обо что то споткнулась, упала, и больно ударила руки. Перекатившись на бок, она стала всматриваться. Луна выглядывала из за края тучи, ее света хватило, чтобы Мэлла поняла, перед ней кто то лежит. Первой мыслью было сорваться с места и бежать. Но человек совершенно не двигался. И кажется не дышал. Мелла поспешила перевернуть его на спину. Вдруг нужна ее помощь. Но помощь понадобилась ей, потому что теперь на нее не видящим безжизненным взглядом смотрел отец...
В деревню Мэлла вернулась на рассвете и сразу заметила странное беспокойное оживление. Люди быстро выходили из домов и бежали к небольшой площади. Мэлла последовала за ними. Девочка внимательно смотрела по сторонам. Вот, всегда сонный пастух, заприметив ее, отпрянул. Вот, соседская бабка, оказавшись случайно рядом, прикрыла лицо руками. Странное ощущение отчужденности от всего окружающего, словно она каким-то странным не постижимым ей образом оказалась в незнакомом месте. Хотя, это ее родная деревня. Внешне ничего не изменилось, ни дома, ни люди. От этого становилось еще хуже.
Добравшись до площади, Мэлла поняла, что вот-вот потеряет рассудок. Она встала как вкопанная, не имея возможности пошевелиться. Ни то, что ноги и руки, даже сердце билось с большим трудом, а ком горечи, дойдя до горла, застрял в нем наглухо, принося физически ощутимую боль.
Мэлла бросилась к помосту, на котором стояла мама, привязанная в деревянному столбу. Мэлла яростно расталкивала толпу, пока у самого ее края, сзади за плечи не схватили крепкие руки. Мэлла заверещала. Но ни один звук не успел вырваться.