Нардо довольно улыбнулся. Джордано, видимо, растерявшись, замолчал на несколько секунд. Потом снова начал, но уже без прежней уверенности: — Ах, у тебя головка кружится? Ты что, за придурка меня держишь? Если у тебя от меня голова кружится, что ж ты гуляешь с этим красавчиком Марко? Кира убежденно отозвалась: — Разве я сказала, что ты меня больше не привлекаешь? А самое главное, кто тебе сказал, что я гуляю с Марко? Сабина не старалась представить себе реакцию Джордано, которого никогда не видела, но который, вне всяких сомнений, перед артистически упакованными ответами Киры должен был выглядеть, как дохлая рыбина на рыночном прилавке. После нескончаемой паузы он снова приободрился: — Мне не нравится, когда ты надо мной издеваешься, Кира. Ты хочешь заставить меня поверить, что уже несколько месяцев встречаешься с парнем и вы разговариваете о философии? Брось! Вы целовались, я уверен, и еще черт знает чем занимались у меня за спиной… Мамма миа, я просто охреневаю! Послышался глухой удар. Наверное, парень стукнул кулаком по приборной доске. Сабина вскочила, приготовившись выскочить из машины, но Нардо жестом остановил ее. — Сиди спокойно. Кира молодец. Он на пределе; чувствуешь, как ищет повода, чтобы взорваться? «Развитой» части его мозга удается наблюдать за «глубинной», базовой, которая только и ждет, чтобы Кира дала ему возможность почувствовать собственное превосходство. Но она его все время нейтрализует. Подожди пока. — Но она правда не гуляла с этим Марко? — Ага, как же… Гуляла и с Марко, и с другими, и правильно делала. Кстати, она слишком много лет отдала этому типу, у которого мозги как медуза. И самое главное, что он этого не понимает. Вот увидишь, сейчас речь пойдет о снах… — Ты уверен в том, чего не было, Джордано. Я не знаю, что мне еще сделать, чтобы ты поверил, что у нас с Марко ничего не было. Я была честна, я уже все тебе сказала. Мы слишком отдалились друг от друга, и это меня пугает. Я всегда любила только тебя, я тебя обожаю, ты мужчина моих снов, а ты хоть раз подумал о моих снах? Джордано снова замолчал. Эти паузы казались бесконечными, и Сабину охватывала тревога, а Нардо, наоборот, радовался. Оба тайком вслушивались в разговор, затаив дыхание. Джордано снова заговорил, теперь вполголоса: — Кира, что ты от меня хочешь? Что тебя во мне не устраивает? История с татуировками? То, что я много пью? Что забросил учебу? Так это же тоска зеленая! Опять начнешь говорить, чтобы я больше не играл в компьютерный футбол? — Ты мой милый толстячок и всегда им будешь, Джорда́! Я просила тебя сделать шаг навстречу, но ты не сделал. Ни разу, даже по ошибке. И тогда я поняла, что переделывать тебя — это просто-напросто несправедливо. И позволила тебе идти своей дорогой. Когда ты мне рассказал о Саманте, с которой у тебя была история, я много плакала, знаешь… ты же меня тогда видел. Ты ведь видел, как я плакала. Вспомни! — Да помню я, помню… Ну, была эта хрень с Самантой, без всякого продолжения! Нардо вполголоса отпустил комментарий: — Молодец, девочка, браво! А теперь подведи итог. — Саманта меня не интересует. И тебя не должны интересовать ни Марко, ни Антонио, ни Паскуале, ни все те, кого ты воображаешь себе в фильмах, но которые для меня не существуют. С Марко мы просто проводим время, это моя компания, и в ней ничто не должно тебя смущать. То, что происходит между нами, выше всего, я тебе всегда это говорила и говорю еще раз. Ты любишь меня, Джо? — Смертельно, Кира. — Тогда в чем дело, что не так? Я здесь, с тобой. На нашем месте. И говорю, что ты для меня номер один, и я тебя жду, чтобы увидеть, что ты действительно держишься, если хочешь чуть-чуть измениться ради меня. Я не закрыла свою дверь, Джорда, я всего лишь попросила тебя дать время мне и дала время тебе, чтобы ты подумал, чего хочешь в нашей с тобой жизни. Я все время, все время думаю о тебе. Нардо посмотрел Сабине прямо в глаза: — Слышишь, Сабина? Кира просто феномен. Она заставляет его поверить, что еще есть надежда, хотя на самом деле это неправда, и она его таким образом усмиряет. И самое главное — дает ему понять, что заново открытая дверь будет зависеть от его усилия измениться. Это очень важно. Однако остерегись, потому что Джордано прекрасно знает, что никогда не изменится, но тогда и права обижаться на нее у него нет. Ни на нее, ни на кого-нибудь третьего. Мы все норовим перекладывать вину в наших бедах на других: это проще и быстрее, чем самим разбираться в собственных проступках и упущениях. С точки зрения психологии это позволяет сглаживать углы. Сабина кивнула. Снова воцарилось молчание, на этот раз настолько долгое, что она забеспокоилась: — Он не знает, что сказать, Нардо. Он больше не знает, что сказать! — Да. Кира была великолепна. Наступает самый трудный момент. — То есть? — Если у тебя нет слов, ты переходишь к действиям. Распрощайся с цивилизованной частью Джордано — сказать по правде, очень маленькой — и приготовься познакомиться с обезьяной, которая в нем обитает. Из микрофона раздался шорох, как будто обо что-то терлась дамская сумочка, потом нечленораздельное мычание, а потом голос Киры: — Нет, нет! Что ты делаешь? — Как это что делаю? Обнимаю тебя. А что? Кира снова быстро среагировала и попыталась все обратить в шутку: — Ты тискаешь грудь у всех, кого обнимаешь? Оба рассмеялись, потом снова раздался осипший голос Джордано: — А как же все, что ты мне только что говорила? Или это было нужно, чтобы я окосел? Ты, типа, обо мне думаешь, я номер один… Ну так покажи, что я номер один! Покажи сиськи, в чем проблема? Я уже тысячу раз их видел, они мои! Ты говоришь, что ты моя; так докажи это! Хватит болтать всякую хрень! Или ты хранишь верность этому импотенту Марко? Нардо зажмурился и затаил дыхание, Сабина не удержалась и приложила палец к клавише зажигания. Кира вздохнула и сказала: — И вот этим завершается наша любовь? Моими сиськами? Да на, смотри! Прошло еще несколько секунд, снова послышалась возня, и Джордано каким-то странным голосом сообщил, что он завелся. Кира рассмеялась, но Сабина почувствовала, что она испугана. По тяжелому дыханию Джордано и стонам Киры она догадалась, что они ласкают друг друга. С тревогой обернулась к Нардо: — Господи боже, так мы выходим или нет? — Нет, не выходим. Сейчас там двое взрослых людей, и между ними полное согласие, будь спокойна. Это входит в программу. Кира была великолепна, и в других случаях, гораздо более опасных, это выручало. Если мы вмешаемся, то разрушим работу многих месяцев, а если позволим ей действовать, то вернемся домой с хорошим результатом. Кира много лет шла с ним в постель против воли, но говорит, что он хотя бы в этом был на высоте, и она научилась наслаждаться близостью, думая о другом. Она девушка очень сильная и знает, чего хочет. Сабина не нашлась что возразить: у Нардо на все был готов разумный ответ. — А ты уверен? И что нам делать? Сидеть здесь и слушать? Как-то это неловко… — Разумеется. Но не забывай: Кира знает, что мы здесь, что всё под контролем. Условленную фразу она пока не произнесла, и всей игрой сейчас командует она. Сабина замолчала. По шуму и по тяжелому дыханию обоих она поняла, что дело идет очень быстро, любовная игра закончилась, и парочка перешла к близкому и страстному контакту. Прошло еще несколько секунд, и Сабина успокоилась. Нардо снова бодро начал что-то набирать в телефоне: множество других Кир нуждались в его советах и помощи, как и всякий день. Сабина поняла, когда Джордано достиг оргазма, а за ним, через несколько секунд, Кира. Но у нее не было сомнений, что девушка просто притворялась, чтобы все поскорее закончилось. Немного стыдясь себя, Сабина вдруг почувствовала внутри слабые признаки скрытого возбуждения, вызванного то ли опасностью ситуации, то ли выбросом адреналина несколькими минутами раньше. Вот уж никогда не подумала бы утром, что к вечеру окажется в такой интригующей и странной обстановке… Сделав вид, что не думает об этом, Сабина попыталась отвлечься, пока парочка приводила себя в порядок, перешучиваясь на интимные темы: — Ну, так что, Нострадамус, опасность миновала? Обезьяна удовлетворена? Нардо даже бровью не повел на шум баталии, доносившийся из микрофона. Он был занят сразу несколькими чатами. На секунду поднял глаза от мобильника и спокойно сказал: — Надеюсь, но не уверен. Посмотрим. А Джордано вдруг без предупреждения ринулся в атаку: — Что, любовь моя, расскажешь Марко, что твой парень трахнул тебя в машине? В миллионный раз? Расскажешь? — О господи, Джордано, не начинай, а? Такого наслаждения я никогда не испытывала, дай мне прийти в себя… — Ты всегда так говоришь, но я ведь не кретин. Ты симулировала, чтобы надо мной поиздеваться. — Не говори глупостей. Ты что, не почувствовал, как я взмокла? — А Марко ты тоже расскажешь, что взмокла? Расскажешь? В голосе Джордано Сабина почувствовала неминуемую опасность. Он, несомненно, получил удовлетворение, но все эти вопросы с повторениями выдавали нарастающую ярость, неоправданную, а значит, иррациональную. Она повернулась к Нардо, который тоже почуял опасность и велел ей завести машину. Сердце у Сабины так забилось, что ей стало больно. — Я никому ничего не расскажу, Джо, и уж тем более о наших интимных встречах. Ты что? Прекрати, ты меня пугаешь. Мы любили друг друга, и это было прекрасно, как всегда. А теперь отвези меня домой, мне надо заниматься. — Смотри, Кира, я все еще в возбуждении. Никуда я тебя не повезу. Если ты действительно меня хочешь, то отсосешь. Сейчас же! — Нет, Джордано, хватит, прошу тебя. Если ты меня любишь… Он выругался и, судя по всему, схватил девушку за волосы и попытался пригнуть к себе, но у него ничего не получилось. Нардо быстро махнул рукой, и Сабина рванула с места. Пришлось несколько секунд дожидаться, чтобы влиться в поток машин на улице Сапонара. Вот где дорожный жезл или проблесковый маячок были бы очень кстати, но в комплектацию «Альфа Ромео» они не входили. Те сто метров, которые надо было проехать до выезда на грунтовку, показались Сабине бесконечными. Свернув направо, она увидела впереди еще отрезок дороги в неполные сто метров, а потом дорога пошла вокруг футбольной площадки. Красного «Яриса» видно не было — видимо, его припарковали чуть поодаль в зарослях кустов, увитых плющом. Сабина притормозила: звуки из микрофона говорили о том, что Кира, и вправду героическая девушка, приступила к выполнению требования своего бывшего. Она посмотрела на Нардо, невероятно спокойного и внимательного, который склонился над телефоном как ни в чем не бывало. Тут налицо были все основания арестовать парня на месте преступления за сексуальное насилие, но Сабина не могла пока понять, как это объяснить своему пассажиру: он ведь не полицейский и подходит к делу с других позиций. Она только спросила его, прошла ли регистрацию аппаратура, которой они пользовались для прослушки. Нардо отрицательно помотал головой. Немного погодя послышались звуки рвотного спазма Киры. Джордано это заметил и прекратил акт. Смутившись, он попросил прощения, но как-то не очень убедительно, ибо был еще во власти возбуждения. Она не ответила, только преувеличенно громко закашлялась, может быть, чтобы выиграть время. Сабина остановила машину метрах в пятидесяти от поворота, то есть в десяти секундах езды от цели. Нардо оценил ее мастерство, подняв большой палец, и жестом велел заглушить мотор. Похоже, он привык к такой ежедневной жестикуляции, и движения его были быстры и точны, как у повара, нарезающего лук. — Мы подошли к сути вопроса, — прошептал он. — Приготовься. После нескольких секунд тишины обезьяна внутри Джордано снова зашевелилась. — А как тебе петушок твоего Марко? Когда у него отсасываешь, тоже блевать тянет? Давай, расскажи. Кира героически сделала вид, что пропустила хамство мимо ушей, но чувствовалось, что она уже на пределе. — Ну что ты несешь, Джордано, прекрати! Мне было больно, ты меня напугал, поехали отсюда, иначе я закричу. — Давай, говори, какой он у Марко? — Перестань, ничего я тебе говорить не буду.