— По-моему, если взглянуть на все с точки зрения сегодняшнего дня, ты действительно очень много сделал. Вдохновение ты нашел в своих «клиентах» и всё обрушил на меня, как лавину: мейлы, спам, пиццы навынос… Ты превратил меня в тряпку и обрек на то, чтобы дело кончилось твоими мускулистыми объятиями. Нардо еле заметно улыбнулся. Сабина не сумела расшифровать это незнакомое выражение, а потому просто не обратила на него внимания. — Но почему? Для чего все это? Ответ был более чем очевиден и напугал меня до глубины души. Таким образом, инсценировав преследования, которых на самом деле не было, ты одним махом убрал и магистрата, и сотрудника полиции, которые занимались расследованием убийства-самоубийства в Париоли. Слухи об этом не замедлили расползтись во все стороны, поскольку многие знали о моей тайной связи с Роберто и быстро поняли, насколько запутано дело. И в несколько недель, чтобы замять скандал, из-за которого могли взлететь на воздух столько кресел, и меня, и его перевели на другую должность и лишили права доступа к тем досье, что были у нас в работе, и всех следственных полномочий. Неприятности закончились с назначением моего заместителя и нового магистрата. Они минимизировали работу по этому делу, и постепенно все начало забываться: и гипотеза о твоей причастности к этому делу, и твоя дополнительная профессиональная деятельность, всплывшая во время следствия. Должна сказать, план был задуман с дьявольской гениальностью. Нардо снова улыбнулся, сидя все так же неподвижно. Потом воспользовался тем, что Сабина ненадолго замолчала, и чуть потянулся, поудобнее устраиваясь на диване. Слушал он внимательно, но, глядя на него, создавалось впечатление, что он присутствует на скучной конференции, куда его затащили силком. Сабина ожидала чего-то подобного, но значения этому снова не придала и выложила свой туз: — А теперь перейдем к первопричине всех событий: твоей любви к Гайе! Некоторые эмоции вообще невозможно контролировать. Их можно ввести в берега, можно направлять их движение, они способны скрываться на большой территории, но нет такой плотины, которая перекроет разлившийся Нил. Был один короткий миг — и Сабина его прекрасно различила, — когда Нардо чуть откинул голову назад, словно стремясь амортизировать удар. А тот свет, та жаркая аура жизни, которую он распространял вокруг себя, потускнела, словно ее внезапно погасили. Глаза заволокло какой-то мутью, а снисходительная полуулыбка, которую он словно приклеил к лицу, утратила энергию. И этого угасания, этой смерти, пусть всего лишь на миг, Сабине было достаточно, чтобы понять, что Нардо действительно любил Гайю, и любил глубоко. И то, что до сих пор было всего лишь подозрением, сейчас больно ударило ее. Сабина почувствовала, как тупая боль расползается по груди, и она была гораздо опустошительнее, чем ревность. Хотя и с трудом, но ей удалось сдержать эмоцию. Однако Сабине было необходимо это подтверждение, она желала его всей душой, ибо оно было главным условием для того, чтобы ее замысел удался. Чтобы не разреветься, она закрыла глаза и механически продолжила: — Вы познакомились несколько лет назад, когда Гайя обратилась к тебе за помощью: ее пугали преследования мужа. И влюбились друг в друга сразу же, без малейшей возможности предотвратить то, что должно было произойти. Какое-то время вы встречались тайно, как это случается со многими, как это случилось со мной. Как и все обезьяны, вы забавлялись, а потом произошли обычные скучные и надоедливые события, у всех одинаковые. Мне продолжать? Нардо уже пришел в себя, но ограничился тем, что скупо кивнул. Воодушевившись, Сабина снова заговорила: — А потом… не знаю, что у вас произошло, да мне это и неинтересно, потому что это будет очень похоже на тысячи других случаев с другими парами, как ты меня учил. Факт тот, мой дорогой Нардо, что по какой-то причине в определенный момент она сделала шаг вперед, а ты — нет. Ты попытался убедить себя, что так было надо, и даже в том преуспел, — ибо это твоя область, ты хорошо знаком с миром сообщающихся сосудов, с метафорой о зеленом поле, о падающем яблоке, тебе близки все те фантастические истории, которым ты меня научил. Вы по-прежнему виделись, занимались сексом, в общем, все было как обычно. У тебя были и другие способы разрядки, другие удовольствия, другие заботы; ты пробовал ее забыть. Но ничего не вышло. Хочешь, выдвину гипотезу, почему вы расстались? Нардо снова кивнул, заинтересовавшись. — Вы были парой, и, возможно, даже строили какие-то планы. Но твоя физическая проблема со временем начала угнетать Гайю. Для нее настало время, природа требовала свое. А бросить мужа и уйти к тебе для нее означало никогда не иметь детей и не дать выхода своему самому главному инстинкту. Не знаю, ты ли ей сказал или она сама убедилась в этом, когда изо всех сил старалась забеременеть от тебя, чтобы найти конкретный повод уйти от мужа, но мне это неважно. Я думаю, что Гайя, столкнувшись с твоей проблемой, выбрала наиболее простой и удобный путь, то есть держаться за Карло. Этот мужчина был всегда рядом; кроме того, с ним у нее могли быть общие планы. И она перестала принимать пилюли и решила попробовать стать матерью своих законных детей. Нардо и бровью не повел, когда она упомянула его физический изъян, о котором они никогда не разговаривали. А Сабина, не мешкая, снова заговорила. Если Нардо сдержит свое обещание и даст ей закончить рассказ, она еще вернется к этому вопросу. — Как следует из телефонных табуляграмм, в августе прошлого года вы с Гайей возобновили отношения. Я полагаю, это произошло по твоей инициативе, потому что она для тебя была действительно важна, но я могу ошибиться. По собственному опыту и в свете того, чему ты меня научил, я могу себе представить, что ее пост на «Фейсбуке» о предстоящем отпуске вместе с мужем потряс до основания твою непробиваемую сдержанность. Кроме того, это был публичный пост, следовательно, ты его прочел, даже не состоя у нее в «друзьях», и в голове у тебя наступил хаос, тебе снесло крышу, хотя обычно твой самоконтроль доходит до занудства. Нардо снова обрел свою сдержанность и слушал внимательно и почти с любопытством. А Сабина продолжала: — Ты ей звонил, ты ей писал, ты просил о встрече. Она колебалась, потому что знала, что из этого выйдет беда, но потом сдалась. Она любила тебя, вам было хорошо вместе, ты ей очень помог; она знала, как ты помогаешь другим, ты был знаком с ее мужем, и она тебе доверяла. — У тебя здорово получается сочинять такие рассказы. — Спасибо. Приготовься, ибо сейчас появится красавец. — Если красавец — это я, то дело становится все интереснее. Сабина рассмеялась. Все происходящее казалось ей ирреальным, но она не теряла присутствия духа. Ей было что сказать, да и недавний эмоциональный толчок все еще не утратил силу. Что же до поведения Нардо, то она его предвидела. — Ты ведь знаешь, что тебя можно отследить через мобильник, поскольку ты пользуешься телефоном, который зарегистрирован на какую-то китаянку, обнаружен непонятно где, но по нему тебя довольно просто вычислить. Хорошо зная, как работаем мы, полицейские, ты инстинктивно вдруг начал мутить воду. Ты с большим запасом времени приехал в Париоли, связался с ее мужем с того же телефона, поскольку он на выходные остался дома, и предложил ему провести сеанс лечения, как поступал и раньше, даже если до того или после трахал его жену. Карло согласился и принял тебя как гостя, ни о чем не догадываясь. Во время сеанса он рассказывал тебе о предстоящем отпуске, причем говорил с тем ужасным римским выговором, который ты терпеть не мог. От этого тебе стало только хуже. Гайя просто не могла предпочесть эту обезьяну самого примитивного пошиба великому Нардо Баджо, кладезю мудрости, человеку тысячи талантов, и далее по списку… Карло по наивности доверился тебе и принялся рассказывать, что Гайя прекратила принимать пилюли, что у них все идет по плану и есть большая вероятность, что после отпуска в Хорватии они вернутся с маленьким подарком у нее в животе. Сабина снова замолчала на несколько секунд. Уверенная, что своими мудрыми выводами поразила цель, она ждала хоть какой-нибудь реакции от собеседника, но Нардо по-прежнему оставался безразличен. Даже не собираясь считать себя побежденной, она набралась смелости и снова заговорила: — И тогда ты потерял над собой контроль. Выключились твой здравый смысл, твоя отличная манера держаться, но не выключился сидящий в тебе безошибочный планировщик, который в этом случае уже превратился в убийцу. Закончив сеанс, ты попросил разрешения выйти в ванную помыть руки. С собой у тебя была скляночка со «специальным» снотворным, которое тебе готовила твоя «подруга» — фармацевт — я видела пару фармацевтов в твоем архиве, — и действие которого в три раза превосходило действие обычного снотворного. Ты постоянно носил его при себе: кто знает, для каких более благородных целей они могли понадобиться… Кстати, я стащила у тебя парочку таблеток позавчера вечером, откопав в шкатулке с лекарствами, потому что обычные снотворные закончились. Они вогнали меня почти что в кому. Нардо сидел неподвижно и выглядел серьезным и сосредоточенным. — Ты посоветовал Карло принять пару таблеток перед сном, потому что сегодняшний лечебный сеанс длился дольше обычного и был более инвазивным, а потому ночью могла болеть голова или наступить местное онемение. А на следующий день ему предстояло сесть за руль и долго вести машину с матерью своих будущих детей. Он сообщил об этом отцу, послав ему сообщение, где с огромным пиететом упоминал «медика», который дал ему такой совет. Видимо, отец его не отговорил, потому что он все-таки послушно принял таблетки на ночь. Нардо снова никак не отреагировал, даже не поморщился. Такого не случалось никогда, даже в тех случаях, когда разговор его больно ранил, но Сабина снова не придала этому значения. — Выходя из дома, ты незаметно украл ключи Карло с ужасным брелоком с картинкой из «Звездных войн». Он заметил отсутствие ключей, когда выходил гулять с собакой, но не особенно расстроился и отправил сообщение отцу: не видел ли он где знакомый брелок. А может, и у Гайи спрашивал, но ответного сообщения не получил. Затем занялся последними приготовлениями к отъезду, а когда узнал, что жена к ужину не вернется, приступил к любимой культурной деятельности, то есть компьютерным играм. Нардо подался вперед, и Сабина вздрогнула. На самом деле его беспокоила рана в боку, только и всего. Она быстро опомнилась и снова заговорила, оказавшись в тишине, к которой не привыкла. Эта тишина, пожалуй, сейчас была единственным подтверждением того, что между ними воцарилась совсем другая атмосфера. — Ты встретился с Гайей после спортзала, и вы поужинали в суши-баре неподалеку. Ты хорошо знал это заведение и знал, что там нет телекамер. Ожидая ее, ты встретился с несколькими друзьями или клиентками, в разное время, но так, чтобы продолжить общение с ними, когда Гайя уйдет. На самом деле, как и бессчетное количество раз раньше, она пешком дошла до твоей машины, припаркованной со стороны мечети, и дожидалась тебя там. Гайя была заинтересована, чтобы ее не видели с тобой: ведь теперь она верная жена. Однако, может, чтобы тебя задобрить, да и наверняка потому, что ты ей все еще нравился, она решила в последний раз уступить тебе. В последний раз… В этом плане вы были согласованной парой, да и ты в любви искусен, вы всё проделывали сотни раз, а почему бы и нет? — Это заставляет меня надеяться на продолжение вечера, Сабина… Она никак не ожидала подобной шутки и громко рассмеялась. Да уж, Нардо в своем роде точно был животным, надо отдать ему должное. Она не стала на него сердиться, что он сбил ее с ритма повествования. — В машине вы развлекались, как умели развлекаться только вы. Гайя попросила тебя надеть презерватив, потому что хорошо знала, что ты доведешь ее до изнеможения, да и в преддверии беременности боялась любой инфекции. С тобой это бывало, не исключено, что и с ней случалось, но тебе было все равно, твой мозг был занят другим. Вы занимались любовью, и ты экспериментировал с «альтернативными каналами», что вас обоих никогда не смущало, и ты позволил себе быть вульгарным, потому что в глубине души уже знал, что теряешь ее навсегда. Ты даже ударил ее несколько раз, отчасти потому, что ей нравился неистовый секс — рискованные фото, найденные в телефоне Карло, ты ей не показал, чтобы не разозлить его, — отчасти следуя своей теории обладания, которой ты меня замучил до тошноты. Ты чувствовал, что женщина от тебя ускользает, и увеличивал импульс доминирования, помечая свою территорию повсеместно. Я молодец? — Ты просто чудо. — Благодарю. Когда вы лежали, обнявшись, обессиленные и сытые любовью, ты разыграл последнюю карту, инстинктивно надеясь, что секс в очередной раз совершит чудо. Ты клялся в любви, делал предложения, умолял ее, в общем, повел себя как дамский угодник, а такие мало нравятся обезьянам-самкам: они ведь уже тысячелетия ищут вожака. Но это было сильнее тебя; других карт на руках у тебя не имелось, ты ее любил, а она легкомысленно решила остаться с Карло и нарожать ему маленьких «карликов». На этот раз расхохотался Нардо, а Сабина наслаждалась звуком этого смеха. Она боялась, что, может быть, после этого вечера у нее уже не будет возможности часто его слышать. Сделала вид, что все в порядке, и продолжила: — Гайя распрощалась с тобой, приправив расставание теми волшебными фразами, которые мы, обезьяньи самки, обязаны сначала выучить наизусть, а потом вычеркнуть из своего лексикона: «это не прощание», «ты мне очень дорог», «не могу представить свою жизнь без тебя», в общем, разнообразных и пустых. Но она была искренне уверена, что успокоила тебя, зная, насколько ты благороден и всегда вежлив, и отправилась домой, не замечая, что повернулась спиной к убийце. Гайя нашла мужа усталым, но полным желания перейти к осуществлению оплодотворительной программы. Ей, может, и не особенно хотелось, но повода отказаться не было. Она приняла душ, нырнула к нему в постель и приступила к супружеским отношениям, конечно, не таким роскошным, как недавно пережитые, но зато к вполне подобающим. Карло вошел в нее, жалуясь на поспешность соития, но она ответила, что просто очень устала, и тоже приняла то самое сильное снотворное вместе с ним. Мыться она не пошла, а заснула, свернувшись в клубок, на боку. Может, она думала о тебе и о том, какое у тебя было лицо, когда она пыталась тебя убедить, что «это вовсе не прощание». Впечатляющая пауза. Наверное, Нардо почувствовал, что тоже должен что-то сказать, и не спасовал, удивив ее в очередной раз: — Мне кажется, что я попал в одну из серий «Голубой ночи», Сабина. Но ты превзошла Лукарелли[23]. — Благодарю. Буду считать это комплиментом. — Вон там, в комнате, у тебя висит репродукция картины Де Кирико «Тревожные музы», которая называется так же, как и телеверсия романа Лукарелли. Ты увлекаешься этим автором? — Так ты еще и знаток искусства? Я раньше этого не замечала. — Нет. Просто я очень любопытный, и у меня хорошая память. Сабина сделала вид, что ничего не произошло, но забеспокоилась. Она долго готовилась к этому разговору и поэтому была уверена, что Нардо никогда не доставит ей удовольствие выставить себя заурядным преступником, который столкнулся с ответственностью за свои деяния. Он был словно резиновый, как будто и впрямь присутствовал при съемках телеверсии, богатой саспенсом, но отстраненной. Телеверсия касалась каких-то чужих, незнакомых людей, и эта серия походила на все остальные. Казалось, что сейчас его интересовала только собственная воспитанность, и, если не считать недавней эмоциональной реакции, которую ему с трудом удалось скрыть, он держался твердо и при каждом удобном случае выдавал какую-нибудь шуточку, пусть даже чтобы ей досадить. Сабина загнала внутрь эти мысли и снова заговорила: — Пока твоя любимая женщина доказывала другому, что всерьез собирается нарожать ему детей, ты вернулся домой, где у тебя, возможно, находилась одна из давних клиенток из Чивитавеккья. Вы время от времени развлекались, она многим была тебе обязана, как, впрочем, и все остальные. Может, муж был на работе в этот вечер, и она тебя преданно поджидала, как не раз поджидала и я. Ты вернулся, сказал, что у тебя непредвиденные обстоятельства, но успел быстро дать ей то, чего она ждала. А потом попросил взять твою машину, поехать на ней к себе домой, побыть там пару часов и вернуться. Она, не моргнув глазом, выполнила и то и другое, и, наверное, по возвращении заработала себе еще один значок на обратную сторону досье. Скорее всего, ты сунул свой телефон ей в сумочку или спрятал в машине, чтобы его табуляграммы, сопоставление номерных знаков машин и платежи по карте сбили с толку полицейских и карабинеров, которые занимались расследованием. Ты знаешь, как мы работаем, и знаешь, как нас надуть. Я видела, как ты ловко это проделал, когда Мусти «ограбили» на разъезде и свой телефон ты «забыл» у Катерины. Или когда «некто» напал на Антонио и порвал ему ухо. И твой телефон, и машина на этот раз тоже оказались у дамы, может, той же самой, что и вечером в Париоли, а может, у другой, из тысяч тех, кто обязан тебе жизнью. Кто бы она ни была, но я тогда позвонила тебе, и она по ошибке ответила. А из твоей суперустановки доносились хиты восьмидесятых годов. Нардо снова притих. — На другой машине, которая не могла привести к тебе — возможно, на той же самой, на которой ты несколько дней назад вывез Сильвию и ее сына из этого дома, — ты вернулся в Париоли. У тебя было время подумать, но эти мысли, вместо того чтобы тебя успокоить, возбудили в тебе инстинкт раненого самца. Ты его распознал, попытался преодолеть, но не смог, потому что, когда яблоко отделяется от яблони, оно падает, верно? Это законы физики, и ты решил предоставить им действовать своим чередом. Менее развитая часть тебя самого взяла верх, а более современная подчинилась. Ты столько раз препятствовал тому, чтобы это происходило с другими, но в тот вечер никто не смог воспрепятствовать тебе самому. Нардо, по-прежнему никак не реагируя, поднял руку, как в школе, когда надо о чем-то спросить учителя: — Слушай, Сабина, брось ты эти «советы покупателям»[24], если можешь. А мне очень срочно надо пописать. Она печально смерила его взглядом, не веря своим ушам. Ну да, на телевидении была такая практика: прервать рассказ на самом интересном месте, чтобы запустить рекламу, но в данном случае Сабина сочла это оскорбительным. Она в растерянности кивнула и, когда он поднялся с дивана, слегка поморщившись от боли, тоже встала, хотя не могла решить, в какую сторону двинуться. Нардо успокоил ее ледяным тоном: — Не волнуйся, я никуда не убегу. Ни за что на свете не откажусь досмотреть финал этой серии. И поверь мне, на ближайшие тридцать лет у меня не намечено никаких дел. Сабина вернулась на диван и глубоко вздохнула. Профессиональная деформация не позволила ей упустить из виду, что тридцать лет — это максимальный в Италии срок за предумышленное убийство с отягчающими обстоятельствами, даже в том случае, когда обвиняемый проходит по сокращенному варианту следствия. Нардо не появлялся минуты две. Сабина услышала шум спускаемой воды, потом бульканье крана, и в дверях появился Нардо, как всегда, с улыбкой. Он с трудом сел на то же место. Рубашка у него была чем-то выпачкана: то ли кровью, то ли сукровицей или лекарством, просочившимся сквозь повязку. Устраиваясь на диване, он сказал: — Прошу прощения. Продолжай, пожалуйста. Мы остановились на том, как я, разгоряченная и рассерженная обезьяна, вернулся в Париоли. Это могло показаться насмешкой, но голос у него звучал так спокойно, и весь он был такой привычный, что ей не удалось обидеться на него за это вмешательство в ее повествование. — Итак. В это время все спали, но у тебя были ключи, и ты вошел бесшумно. Ты по разным поводам много раз бывал в этом доме и хорошо его знал. И собака тебя узнала, ты совсем недавно трепал ее по загривку. И она не залаяла, даже завиляла хвостом. Ты знал, где лежит пистолет, взял его и зарядил. Если Гайя не может принадлежать тебе, пусть не принадлежит никому. Сколькими смертями мы заплатили за эту извращенную, непобедимую мысль тысячелетней давности? Ты вошел в спальню, поднял Карло за волосы, а он этого даже не заметил, потому что последовал твоему совету. Гайя неподвижно лежала к тебе спиной. Ты не знал, что она тоже под наркотиком, но это тебе было уже неважно. Ты воспользовался ситуацией, открыл рот Карло, выстрелил и убил его. Пауза. И снова никакой реакции, Нардо и глаз не поднял. Сабина не придала этому значения и снова заговорила: — И тут, поскольку ты был предусмотрителен и до жути умен, как и все непрофессиональные убийцы, ты допустил ошибку. Ты не заметил, что гильза куда-то отскочила — то ли в карман, то ли в туфлю. Это случается часто, но ты редко брал в руки пистолет — в последний раз, скорее всего, в военной школе, — а потому не озаботился этот момент проконтролировать. Ты вложил пистолет в руку Карло таким образом, чтобы она испачкалась в порохе, причем левая рука, ибо Карло был левшой. Затем вошел в ванную и заменил таблетки. Казалось бы, все как надо… Но ты допустил еще одну ошибку. Ты не знал, что смазка на презервативе не оставляет следов, пригодных к распознаванию. Я тоже этого не знала, а у тебя не было времени поинтересоваться, а потому, вспомнив, что пользовался им с Гайей, ты выбросил в мусорный пакет упаковку презерватива, идентичного твоему, но без твоих отпечатков, поскольку ты был в перчатках. Ты надеялся, что это объяснит случайные следы на месте вскрытия, которые не могли быть следами супружеских отношений. На самом деле это потом вызовет много сомнений при осмотре места преступления. Через несколько секунд после выстрела ты забрал телефон Гайи, содержащий ваши последние чаты, где она просила у тебя прощения, положил на место ключи, вышел, не закрывая двери, и ушел. Телефон, естественно, кончил свои дни в Тибре. Нардо еле заметно кивнул, все так же отчужденно. Потом прошептал: — А здесь вошла в игру ты, сотрудник полиции, специалист в этой области. Вполне возможно, что в момент совершения убийства ты сидела верхом на своем любовнике, дежурном прокуроре. Сабина попыталась разобраться, какое значение имело то, что Нардо воспользовался безличной грамматической формой, упоминая убийство. И из-за этого создавалось впечатление, что он затеял игру виновностей, конфронтаций, понятий «обвинение как защита» и прочих распространенных техник, которые он первый всегда критиковал. Взволнованная собственным рассказом и ситуацией, уже самой по себе достаточно сюрреалистической, Сабина не обратила на это внимания и воспользовалась одним диалектическим трюком, которому Нардо сам ее когда-то научил: идти навстречу противнику, чтобы сгладить углы и любыми способами избежать столкновения. — Браво, так и было. Твоя единственная и настоящая Фортуна свалилась прямо на тебя, и ты очень умело ее использовал к своей выгоде. — В общем, везунчик? — Нет. Голая обезьяна, которая знает других голых обезьян. — Ты мне нравишься, Сабина. Ты — самая лучшая ученица. Я всегда знал, что ты далеко пойдешь. Прошу тебя, продолжай.