От этого тоже стало больно, но не от обвинения, а от того, что он знал меня. Он хорошо знал меня. И все-таки он продолжал вести себя подобным образом. Я схватила собачьи подстилки и крепко прижала их к груди. В надежде, что фотография не вывалится. – Ага. Забрать это и кучу игрушек, вон там, возле двери. – Я приехал через двадцать минут после звонка, Фред, – он покачал головой. – Не мог объехать стадо снежных баранов, решили устроить пробку на дороге. Если бы ты пришла сюда только за этим, ты бы уже давным-давно уехала. Я пожала плечами: – Ватсон выбирал игрушки для мальчиков. Он был очень привередлив. Уголок его губ дернулся. Я тоже хорошо знала его. Он был готов рассмеяться. Спустя пару секунд он снова стал серьезен. – К счастью для тебя, Фред, здесь настоящий свинарник, так что, формально, не могу выдвинуть в твою сторону обвинения. Не похоже, чтобы это ты устроила тут такой бардак. Это высказывание показалось мне излишне драматичным, но лучше было не спорить. Как и указывать на то, что он не имел права говорить мне, что я что-то «разнюхиваю», потому что у меня были ключи от дома. Я уже хотела отвесить какой-нибудь умный комментарий, что он мог бы использовать свое время с умом и разобраться с бумажной волокитой, какую (и если) ему задала Петра, а не торчал тут со мной. Но затем я посмотрела ему в глаза. Они были грустными. Не такими, как когда меня отчитывала офицер Грин. По ее глазам я могла прочитать, что она вовсю наслаждалась своим преимуществом и властью. Брэнсону не нравилось это делать, вероятно, так же сильно, как и мне. Я сделала шаг к нему: – Зачем ты это делаешь? Я не понимаю. Его боль усилилась, но затем исчезла за той стеной, которую он в последнее время так ловко научился возводить. А может быть, он всегда был хорош в этом. – Думаю, более подходящий вопрос, зачем ты это делаешь? Я четко дал тебе понять, какие будут последствия. Это ты не подчиняешься. – Подчиняюсь? – я сделала шаг назад. – Неверное слово. Извини, – у него вспыхнули щеки. – Я хотел сказать… – Нет. Ты сказал то, что хотел сказать. – Я уже хорошо понимала, в каком направлении мы теперь двигались, но, увидев боль в его взгляде, я начала давать слабину. Этому не бывать снова. – Если у тебя нет никаких обвинений в мою сторону, я бы хотела уйти. – Фред. Я… – Брэнсон стал заикаться. Он по правде стал заикаться. Я не думала, что такое возможно. Но в конце концов он лишь покачал головой и отошел в сторону, чтобы я могла пройти и выйти из спальни. Он следил за мной взглядом, пока я цепляла поводок Ватсона и осторожно маневрировала, подбирая игрушки и стараясь не выронить подстилки. Залезая в свой «Мини-купер», я чувствовала боль, но также я была в ожидании, потому что успела спрятать фотографию. Ответ был в ней. Я знала это. Четырнадцать – Я думала, что эти двое вообще никогда не спят. – Зельда сидела на полу в гостиной и выглядывала через открытую дверь спальни на Флотсама и Джетсама. – Как только я сегодня привезла им их кроватки, они больше не слезали с них. Я уже даже скучаю по хаосу от них, – они оба были на седьмом небе от счастья, когда увидели свои игрушки, но потом рухнули на подстилки и уже несколько часов не покидали их. Время от времени один из них ворчал, переворачивался или слегка приоткрывал глаза, но затем снова засыпал. Как жаль, что я сразу не привезла их вещи. – Это музыка, – мудро произнесла Верона, также сидевшая на полу и опиравшаяся спиной на диван, как и ее сестра-близняшка. – Это тешит душу, успокаивает дикого зверя. Мама оторвалась от крепления черных массивных кристаллов к колье и похлопала Верону по плечу: – Очень мило. Особенно мне нравится звук канадских гусей на фоне. – Ну… этот альбомчик хороший, но я бы скорее предпочла другое, – она с укоризной взглянула на Зельду. – Во время микширования звука добавляются крики птиц. Но это электронная фальшивка, а музыка для медитации, которая не является подлинной, не может по-настоящему очистить душу или разум. Зельда была сосредоточена на работе с нитями фиолетовых и розовых бус. – Только посмотрите. Эту модель будут сразу раскупать в «Чакре». – О чем я и говорю. Если мы будем подбирать музыку для медитаций из соображений лучших продаж, то мы не лучше тех самых капиталистов, против которых мы боремся, – теперь уже Верона с укоризной взглянула на Зельду. Теперь Зельда смотрела на бусины так, словно они морально оскорбили ее: – Неужели ты каким-то образом оказалась не в курсе, милая сестра, что мы открываем магазин? – Но это не означает… – У меня есть то, что нужно! – мама не дала Вероне договорить, взмахнув руками, а затем полезла в свою большую коробку с разными кристаллами и камнями. – Ну вот, – она вытащила две белые призмы длиной примерно в три сантиметра, которые были похожи на кусочки мела с серыми прожилками, и протянула их близняшкам. – Говлит может помочь избавить организм от стресса, боли и… злости. Нахмурившись, Зельда и Верона взяли камни и прекратили ссору. Эти двое были одинаковыми практически во всем. Они обе были похожи на своего отца, Барри, – они тоже носили постоянную коллекцию тай-дай и штанов для йоги, хотя у них больше было из натурального волокна, сшито вручную и окрашено экологически чистыми красками, а у Барри был цветочно-детский хиппи-гардероб. По большей части близнецы разделяли веселый и покладистый характер Барри. Но с тех пор, как они начали вместе работать над открытием своего магазина новой эры, из-за тех немногих различий, которые у них были, сводили всех вокруг с ума. Единственная разница в их внешности заключалась в том, что у Вероны были длинные светлые волосы, а Зельда была брюнеткой. Долгое время я думала, что это их единственное отличие. Потом я увидела Зельду, которая тайком от сестры ела мороженое. У них был очень строгий образ жизни без сахара и обработанной пищи. Я поняла, что это конкретное различие и еще множество других обнаружится только с течением времени. И теперь я просто надеялась, что это не запустит Третью мировую войну и не уничтожит вместе с их магазином и «Милого корги». – Я очень ценю, что вы перенесли сюда свою вечеринку по изготовлению украшений. Флотсам и Джетсам привыкли постоянно быть с Поли, и мне было очень неловко оставлять их одних, – я улыбнулась близняшкам, выглянув из-за экрана своего ноутбука и на мгновение поразилась тому, что начала понимать отношения сестер. Как изменилась моя жизнь… – Извините, что не могу помочь вам с украшениями. Верона махнула рукой: – Ой, боже мой, мы и так знали, что ты долго не выдержишь сидеть с нами над бусинами. Зельда, согласившись с сестрой, кивнула: – Даже если бы тебе не надо было расследовать убийство. Иногда нам кажется, что Филис – это наша тайная мать, а не твоя. У нас с ней гораздо больше общего. Комментарии типа таких. Если бы я хорошо не знала близняшек, я бы подумала, что за сердце моей матери объявлено какое-то дурацкое вознаграждение. Но его не было. И… не то чтобы они были совсем неправы. В конце концов, они сидели там втроем, моя мать на диване, Верона и Зельда на полу по обе стороны от нее, и все вместе делали украшения из бусин и кристаллов для маленького уголочка с изделиями моей мамы в их новом магазине, пока я сидела отдельно от них за ноутбуком, а Ватсон дремал у меня в ногах. – Ну, у Фред мои рыжие волосы. – Мама похлопала по своим длинным завитушкам, которые теперь были серебряными с вкраплениями рыжего в некоторых местах. – Но она практически точная копия своего отца. Что приятно. В некотором смысле, кажется, словно он всегда с нами. – Она мило улыбнулась. – К тому же, думаю, что именно поэтому мы с Фред никогда не проходили через эту ужасную пору подросткового возраста, в отличие от многих моих друзей и их дочерей. Все они были так похожи, что не могли друг друга понять. Я заметила тоску в глазах близняшек. Я знала, что их отношения с их настоящей матерью были не слишком хорошими, и отчасти именно поэтому они решили отыскать Барри, когда стали взрослыми. Они нашли отца, которого никогда у них не было. И думаю, в моей маме они также нашли маму, которой у них на самом деле никогда не было. На некоторое время в доме повисла тишина, было уютно от звона бусин, посапывания трех спящих собак, всеобъемлющих звуков флейт, перезвонов медитативной музыки и щебетания птиц. По большей части «уютно» было более подходящим словом, потому что у меня было в запасе еще полчаса прослушивания музыки для медитации, а после не исключено, что я начну всех убивать, но возможно, это также пойдет мне на пользу. По крайней мере, это поможет мне отвлечься от чувства боли и гнева, от того, как Брэнсон вел себя в доме Поли. Я сидела и искала в Интернете все, что можно было найти о Поли. После того, как я нашла ту сумку, я решила, что ответ лежал в его прошлом. Но, потратив на поиски пару часов, я не сумела ничего найти. Совершенно ничего. Даже на сайте «Лапок» не было ни одной его фотографии, только Флотсам и Джетсам. Как будто его вообще не существовало. Что было подтверждением того, что я шла по верному пути, но от этого легче не становилось. Надо было позвать Кэти на кристальную вечеринку. Я умела пользоваться Интернетом, но она умела делать это так, словно знала какие-то магические фразы. Но, к сожалению, она с Ником тем вечером тестировала новые рецепты для пекарни. Пока трое женщин из моей семьи возились с украшениями, я смотрела на фотографию, которую стащила из дома Поли. Мне повезло. Упала именно та фотография, на которой была запечатлена вся его семья. Сестра стояла в центре, на ней были конфедератка и мантия выпускницы, а ее длинные коричневые волосы аккуратно лежали волнами. Рядом с ней стоял, как я предположила, старший брат Поли и, собственно, сам Поли. А по бокам стояли их мама и папа. Полагаю, это все члены их семьи. Может быть, у Поли был двоюродный брат или друг, но маловероятно. Они выглядели как одна семья. Черты их точеных лиц были похожи, а стояли они так, как стоят только близкие и любящие друг друга люди. Ответ был у меня в руках. Я знала это, чувствовала. Каким-то образом эта фотография даст мне разгадку. Но я не понимала, с чего начать. Поли был без сознания, а в Интернете про него ничего не было. На тот момент я уже могла воспроизвести фотографию по памяти, но я снова уставилась на нее, пытаясь найти какие-то детали, какую-то разгадку, которую я не замечала. Но там ничего не было. Обычная семья в день выпускного, а на заднем плане сновали толпы таких же семей и различных студентов в мантиях и конфедератках, а вдалеке висел плакат: «Поздравляем выпуск 2006». Там не было чего-то специфичного. Ни гор, ни океана, ничего. Хотя, может быть, как раз-таки отсутствие этого и было специфично? Поли был родом из тех мест, где нет гор. Однако, может, это ловушка. Горы могли быть за спиной фотографа. И в любом случае такая деталь не помогла бы мне сузить поиски хоть на миллиметр. Невозможно. – Нет ничего невозможного, дорогая. Ты все выяснишь. Я удивленно посмотрела на маму. Я даже не осознала, что произнесла свои мысли вслух. – Сейчас я не так уверена в этом. – Я подняла фотографию. – Думаю, что ответ кроется прямо в этой фотографии, но я не вижу его. Может, я так привязалась к ней только потому, что это единственная зацепка, и это единственное, что я выяснила про Поли. Кроме того факта, что, кажется, больше про него нигде нет никакой информации. Мама протянула мне руку: – Дай-ка взглянуть. Может, помогу тебе своим свежим взглядом. Опустив крышку ноутбука, я наклонилась, чтобы передать маме фотографию, не вставая. Моя нога поехала и случайно ударила Ватсона по бедру. Он подпрыгнул, выпустив когти, фыркнул, злобно взглянул на меня и поплелся в направлении спальни. Он остановился в дверях, увидев спящих корги, снова взглянул на меня и свернул на кухню. Я практически слышала, как он ворчал в душе. – Прости меня, малыш. Он не ответил. Мама взяла фотографию и стала рассматривать ее. Верона нанизывала на нить белые кристаллы и, не поднимая глаз, сказала: – Странно, что ты не можешь нигде его найти. Ну у кого в наши дни нет странички в Фейсбуке? Даже твоя мама зарегана в Инстаграме. – И продолжает набирать подписчиков, кстати говоря, – мама радостно ответила, продолжая рассматривать фотографию. – Лично я не понимаю, почему ты так сконцентрировалась на Поли. – Зельда отложила в сторону доделанное украшение, взглянула на меня, а затем начала искать, из каких бусин сделать следующее. – Если ты узнаешь, кто убил Мелоди, все у него и выяснишь. Раз Поли лежит без сознания, мне кажется, этот вариант будет намного проще. Верона закатила глаза: – Мелоди мертва. От нее не больше толку, чем от Поли, который лежит без сознания. Я почувствовала, что сейчас снова начнется спор, так что решила вмешаться: – На самом деле, я думаю, что тут могут быть замешаны двое различных убийц… или попытавшихся убить, как в случае с Поли.