— «Мосфильм»? — дружно выкрикнули студенты, Герман с улыбкой кивнул им. — Так как же ваши фамилии, которые, возможно, скоро станут всесоюзно известными? — Нусинов, — ответил первый студент. — Ростов, — сказал второй. — Ну надо же! — дружелюбно рассмеялся Герман. — Прямо Нусинген и Растиньяк какие-то! — А вы… товарищ? — поинтересовался Нусинген. — Моя фамилия вам ничего не скажет, — скромно отозвался Герман. — Однако я работаю ассистентом того, кого вы наверняка знаете. Студенты переглянулись. — Это наш известный режиссер? — несмело спросил Растиньяк. — Я бы даже сказал: общеизвестный! — поправил Герман. — Хучрай. Слыхали о таком? — Слыхали, слыхали, — закивали приятели. — И что, он хочет позвать нас в свой фильм? — все еще недоверчиво уточнил Нусинген. — Ну, не конкретно вас, — протянул Герман, — а просто двух молодых людей. Это задание поручено мне, — добавил он с гордостью. — И сейчас я понимаю, что, кажется, близок к тому, чтобы с блеском его выполнить. — То есть вы нас уже берете? — не веря своим ушам, воскликнул Растиньяк. — Да практически взял уже, — небрежно сказал Герман. — Считайте, что рольки у вас в кармане. Осталась только одна небольшая формальность… — А именно? — насторожился Нусинген. — Вы должны произвести впечатление на глубокоуважаемого нашего товарища Хучрая, — пояснил Герман. — Но я не сомневаюсь, что у вас это получится. Вы на каком курсе? — На втором, — ответил Растиньяк. — Ну вот и чудесно, — хлопнул его по плечу Герман. — Стало быть, азы уже знаете. И вам раз плюнуть будет сыграть требуемое. — Вы приглашаете нас на кинопробы? — сообразил наконец Нусинген. — Можно и так сказать, — кивнул Герман. — Но только это не вполне обычные кинематографические пробы. Хучрай — он вам, знаете, не какой-нибудь там рядовой режиссеришка. Нет, он мастер, причем с очень большой буквы! И всякие эти банальные кинопробы он начисто отрицает. Вместо этого товарищ Хучрай каждому, вы слышите, каждому, включая самых признанных вроде Стриженова и Урбанского, устраивает этакую проверку. Заставляет по-настоящему вжиться в роль, как поучал еще старик Станиславский… Вы его небось уже проходили? — подмигнул Герман студентам. — Проходили, — дружно отвечали те. — Ну, значит, справитесь! — без тени сомнения провозгласил Герман. 18 Через пять минут Герман уже тянул приятелей-второкурсников за собой на улицу. Они позабыли обо всем, включая занятия, и шли за Германом разинув рты. А тот говорил без умолку: — Эх, ребята, прямо завидую вам… В кино сниметесь! Да еще у Хучрая! Заметьте, не у какой-нибудь там, я прямо не знаю, Дуньки Раздолбаевой, а у самого что ни на есть выдающегося товарища Хучрая! — А о чем картина-то? — робко поинтересовался Растиньяк. — И в чем будет заключаться наша проверка? — уточнил Нусинген. — Всему свое время, товарищи! — погрозил им пальцем Герман. Однако тут же начал вводить их в курс дела: — Картина, видите ли, будет посвящена не столь уж давним временам, которые вы, однако, едва ли застали в сколько-нибудь сознательном возрасте… Приятели переглянулись. — Война! — сообразил Растиньяк. — Великая Отечественная война, — строго поправил его Герман. — Но нет, товарищ Ростов, вы, образно выражаясь, ткнули сейчас пальцем в небо! — И Графов громко засмеялся. — Предвоенное, что ли, время? — предположил Нусинген. — Именно, друг мой, — похлопал его по плечу Герман. — Вообще-то мы тогда и не родились еще, — пробормотал Растиньяк. — А выглядите старше, — хмыкнул Герман. — Впрочем, оно и к лучшему. Для тех ролей, которые вам предстоит исполнить… Скажите, други, вы слышали что-нибудь про тридцать седьмой год? Повисла пауза, наконец Нусинген произнес: — Ну как же, слышали… Еще на двадцатом съезде про него много говорили… И вот сейчас снова… на двадцать втором опять упоминали… — Ну надо же, какие молодцы! — восхитился Герман. — Даже в курсе всего, что происходит в недрах партии… Поистине вы оба-два — достойные представители нашей замечательной молодежи! Пламенные комсомольцы, просто пламенные! — Да мы всего лишь это проходим, — скромно сказал Растиньяк, Нусинген незаметно ткнул его в бок. — Одно дело — проходить, а другое — усваивать пройденное, — заметил Герман. — Вот сейчас и проверим, насколько вы это усвоили… Так чего ж там в тридцать седьмом-то было, согласно текущей повестке? — Арестовывали, — сделав серьезное лицо, сказал Нусинген. — И сажали, — поддакнул Растиньяк. — Так, — сказал Герман. — А кого? — Собственно… всех подряд, — отвечал Нусинген. — Вот как, — удивился Герман. — А вы как думаете, товарищ Растиньяк… то есть, пардон, Ростов? — Так же, — кивнул тот. — Беззаконие было. — И вы в этом уверены? — хмыкнул Герман. — Приходится верить, — молвил Нусинген. — Нельзя же не верить партии. — Да, вы, конечно, правы, — вздохнул Герман. — И для нашего опять же дела даже и небесполезно, что вы так считаете… — Значит, товарищ Хучрай хочет снимать про репрессии? — взял быка за рога Растиньяк. — Вы зрите в корень, мсье! — воскликнул Герман. — Позвольте, — вдруг встрял Нусинген. — А «Чистое небо» — это же его картина, Хучрая? — Естественно, — сказал Герман. — Так там уже все это есть, — развел Нусинген руками. — И про репрессии, и про несправедливость того времени… На этот раз Растиньяк, изловчившись, толкнул приятеля в бок незаметно для Германа. Графов лишь снисходительно улыбнулся: — Ну, не нам же с вами указывать товарищу Хучраю, что ему снимать, верно? — Верно, верно, — согласились студенты. — А когда будет наша проверка? — спросил Нусинген. — Сегодня и будет, — отвечал Герман. — Под покровом ночной темноты. — Интересненько, — пробормотал Растиньяк. — Еще как! — подхватил Герман. — Значит, встречаемся вечером на «Мосфильме». Подходите, ну скажем, к девятнадцати часам ноль-ноль минутам. Лады? Приятели дружно закивали, и Герман отпустил их с миром. В семь часов вечера Герман уже препровождал студентов в костюмерную «Мосфильма». — Вот, — показал он на два форменных костюма. — Как раз по вам сшито. У меня глаз-алмаз. Студенты мрачно смотрели на два одинаковых комплекта энкавэдэшной униформы довоенного образца. — Мы, собственно, так и не узнали у вас утром, — изрек наконец Нусинген, — что за роли нам… м-м, светят. Неужели вот эти? — Он брезгливо показал на униформу.