— Да как же не знать, все филателисты знают… Режиссер о чем-то задумался, Галина негромко его окликнула: — Виктор, вы что, расстроились? Тот вздрогнул и посмотрел на нее. — Нет, с чего вы взяли… Галина дернула плечом. — Я подумала, вы огорчились, что у вас нет такой марки, а у вашего коллеги есть… — Что вы, — неестественно улыбнулся Виктор, — это такие пустяки, что даже смешно… Слушайте, — вдруг сказал он изменившимся тоном, — а как вы думаете, ваш Герман мог бы продать эту марку? — Кому? — почти с удивлением спросила Галина, хотя ответ был очевиден. — Мне, — выдавил Виктор и поджал губы. — Не думаю, — покачала головой Галина. — Герман говорил, что не собирается ее продавать. «Заполучить такую редкость, чтобы расстаться с ней? Ну нет…» Это он так сказал. — А если обмен? — воскликнул Виктор. — Он мне — «Аспидку», а я ему — хоть всю свою коллекцию! Галина слегка рассмеялась. — Вот он мне именно про такие случаи рассказывал. Что ему уже не раз предлагали обменять эту марку и именно с этими словами: «Хоть на всю мою коллекцию». Я этого никогда не могла понять. — Она дернула плечиками. — Если человек — коллекционер, то как он может расстаться со своей коллекцией ради одной-единственной марки? Чтобы потом начинать все сначала и заново собирать коллекцию?.. Нет, странный вы народ — филателисты… — Ну, а может, вы у него все-таки спросите? — перебил Виктор. — Может, сейчас он уже другого мнения? Или он увидит, какие марки есть у меня, и это его заинтересует? Галина тут же замотала головой: — Нет-нет, что вы, об этом даже не просите… Если Герман узнает, что я разболтала первому встречному… Ну то есть вы не первый встречный, Виктор, вы наш коллега, но вы понимаете, что я имею в виду… Я с вами впервые в жизни разговариваю и уже наговорила столько лишнего… — Ну почему же лишнего? — успокаивающе возразил Виктор. — Да потому что Герман специально меня просил: только никому об этой марке не рассказывай… А я еще, помню, ответила ему: «Да кому мне об этом рассказывать-то? Я сроду ни одного филателиста не встречала, кроме тебя»… Откуда я могла знать, что филателист может мне совершенно случайно встретиться… — Галина улыбнулась собеседнику. — И что он окажется таким располагающим… Вот я вам все и выболтала, — со вздохом заключила она. — Так что, пожалуйста, не проговоритесь об этом Герману, если вдруг с ним познакомитесь, или еще кому-нибудь… — Обещаю не проговориться, — торжественно произнес Виктор, приложив руку к сердцу. — Спасибо, — вновь улыбнулась Галина. — Ой, ладно, я побегу, Герман там, наверно, заждался меня в павильоне… С этими словами девушка вскочила с места и поспешно покинула буфет. 5 Вечером Виктор записал в своем дневнике: «Сегодня обнаружилось, что столь очаровавшая меня Галина — еще более удивительная девушка, чем я думал. Оказывается, у нее есть “Аспидка”! Ну, не у нее самой, а у ее “друга”. Так она его назвала, хотя всем известно, что она с этим другом сожительствует. В обоих значениях слова — и проживает, и спит. Я как услышал про эту “Аспидку”, так во мне все всколыхнулось. Давным-давно, казалось, позабытая филателия вновь завладела моим воображением… Дело в том, что заиметь “Аспидку” — мечта моего детства. Недостижимая, как мне казалось… Но вот вожделенная “Аспидка” оказалась от меня в двух шагах. Я даже не думал, что увижу ее когда-нибудь, а теперь мне кажется, что я еще и обязательно стану ее владельцем… Не знаю, откуда эта уверенность, но вот просто чувствую: будет у меня “Аспидка” — и баста. Еще не знаю как, но будет. Ну то есть как “не знаю” — через Галину, вестимо. Она мне явно симпатизирует, так что план примерно ясен. Сперва соблазняю ее, потом завладеваю “Аспидкой”. Следующая запись появилась в дневнике Виктора лишь через месяц: «Соблазнение Галины оказалось утопией. Она не соблазняется. Не желает этого и ни на что не поддается. Мы с ней теперь видимся регулярно, она называет меня своим другом. Прямо как своего Графова. Только с ним она спит, а со мной даже на поцелуй не решается. Мало сказать не решается — гневно протестует! Сегодня я попытался сорвать, так сказать, силой пресловутую “безешку” (по слову Ноздрева), и что же, я был громогласно отвергнут! Галина заявила, что, если я еще хоть раз попытаюсь повторить подобное, она прекратит со мной всякие сношения. Да, она так и сказала: “сношения”. Наивность ее не ведает, по-видимому, границ. Что делать — я подчинюсь. Теперь уже не ради самой Галины — тут я вынужден признать свое поражение: затащить ее в постель мне едва ли удастся — но я продолжу с ней платонические “сношения”, поскольку через Галину лежит путь к еще более вожделенной “Аспидке”. В отношении последней я еще не теряю надежды… Сверх того, я по-прежнему убежден, что “Аспидка” будет моей. Мне неизвестно как, но будет». А еще через некоторое время Галина по-настоящему ошарашила Виктора. На очередную встречу она явилась чрезвычайно взволнованная — «растрепанная», как сразу обозначил для себя Виктор. — Герман… Герман… — шептала она. — Что — Герман? — спокойно отвечал Виктор. В это время у него мелькнула мысль: «Может быть, он помер? Тогда не только “Аспидка”, но и Галина будут принадлежать мне». — Ты знаешь Жнейцера? — вдруг резко спросила Галина, заглянув Виктору прямо в глаза. — Ну, знаю, — недоуменно отвечал Виктор. — Вижу его тут периодически, на «Мосфильме». — Уже не увидишь, — вздохнула Галина, отводя взгляд. — То есть? — Виктор приподнял брови. — Жнейцер мертв, — выдавила девушка. — Печально, конечно, — равнодушно протянул Виктор, — но ты-то что так расстраиваешься? — Еще бы мне не расстраиваться… — пробормотала она. «Жнейцер был ее любовником», — промелькнула в мозгу Виктора невозможная мысль. — Жнейцер тоже был твоим… другом? — спросил он вслух. — Нет, что ты, — замотала головой Галина. — Я его и не знаю совсем. — В чем же дело? — Жнейцер мертв, — повторила девушка. — Я уже понял… — …и убил его Герман, — заключила Галина, после чего Виктор чуть не повалился со стула от неожиданности. 6 — Как ты сказала? — вопросительно посмотрел он на Галину. — Ты, по-моему, все расслышал, — недовольно отозвалась та. Виктор собрался и уже гораздо спокойнее спросил: — Как это произошло? — Герман пришел к нему домой, к Жнейцеру, — объяснила Галина, — ну, и там отравил его. Подсыпал ему яд в коньяк… «Ага, значит, это было преднамеренное убийство», — смекнул Виктор. Поначалу он было решил, что Графов убил Жнейцера случайно. — За что же он его так? — спросил Виктор вслух. — Просто Герману пришла в голову идея, — продолжала Галина. — И он загорелся. Хочет воплотить ее до конца… — Что за идея?