— Избавиться от конкурентов, — отвечала Галина. — То есть? — не понял Виктор. — Герман решил, что если он убьет всех успешных режиссеров «Мосфильма», то очень быстро займет их место. То есть сам станет успешным… Виктор сначала не понял, но потом мысленно повторил услышанное, осмыслил и после этого едва сдержался, чтобы не засмеяться. Смех так и просился наружу, но огромным усилием воли Виктор все же заставил себя не только не прыснуть, но даже не улыбнуться. — И что же, — уточнил Виктор, стараясь говорить серьезно, — скольких еще он хочет убить для этой самой цели? — Сколько потребуется, — серьезно сказала Галина. «Нет, этого не может быть, — решил Виктор. — Она меня разыгрывает… Ну конечно разыгрывает! Тьфу ты, а я чуть было не купился». — Это ведь шутка, да? — спросил Виктор, пока еще осторожно. — Если бы… — вздохнула Галина. — Но ведь это бред полный! Кто так делает? — В Америке, как ты знаешь, так делают, — посмотрела на него Галина. — Что, одни режиссеры убивают других? — Нет, не режиссеры, а гангстеры. — Но Герман-то не гангстер! — Однако он пожелал воспользоваться их методом… «Я в это никогда не поверю», — сказал себе Виктор, однако не произнес этого вслух. — Галя, ну а ты-то как к этому относишься? — спросил он в полной уверенности, что девушка сейчас не выдержит и рассмеется. Однако она задумчиво произнесла: — Было бы неправдой, если бы я сказала, что не вижу в этом Германовом плане никакого смысла… Нет, определенный резон тут есть… Но, конечно, лично я против подобных гангстерских методов… Виктор даже засмотрелся на Галину во время этой речи. «Да она просто потрясающая актриса, — думал он. — Я и не припомню, где в последний раз наблюдал подобную актерскую убедительность… И ведь даже ни одной черточкой не покажет, что на самом деле ломает комедию!» В том, что Галина сейчас ломает комедию, Виктор не сомневался. Однако он решил ей поддакивать. «Раз она принимает меня за дурака, — решил он, — так я ее саму одурачу. Буду делать вид, что поверил этим басням». — Галя, — с волнением произнес Виктор, — но ты ведь понимаешь, что твоего Германа теперь посадят? — Что значит «посадят»? — посмотрела на него девушка. — Его даже не задержали, а ты говоришь — «посадят»… — Но еще не вечер, — беззаботно отозвался Виктор. — Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Галина. — А ты не знаешь, как это происходит? — задал встречный вопрос Виктор. — Преступник совершает преступление, скрывается, милиция начинает расследование и рано или поздно выходит на его след… — Но ведь далеко не всегда выходит, — возразила Галина. — Почти всегда, — убежденно сказал Виктор. — Если «почти», значит, должны быть исключения, — парировала Галина. — Ну конечно, исключения бывают из какого угодно правила… Но с чего ты взяла, что твой Герман непременно станет исключением в данной ситуации? — Потому что он — исключительный человек, — заявила девушка. — Все мы по-своему исключительные, — хмыкнул Виктор. — Не все, — покачала головой Галина. — Наоборот, очень мало к кому можно применить подобное определение. Но вот к Герману — можно. — А ко мне разве нельзя? — улыбнулся Виктор, думая, что смутит Галину таким прямым вопросом. Однако Галина, ничуть не стесняясь, ответила: — К тебе — нельзя. — Вот как, значит, — протянул Виктор. — Как-то обидно даже… — Что поделать, — сказала Галина. — Не всем же быть гениями… «Нет, это немыслимо, — подумал Виктор. — Такие вещи невозможно говорить всерьез. Не может быть на свете подобной наивности… Конечно, это розыгрыш. Но розыгрыш гениальный, если иметь в виду полную невозмутимость Галины. Так что, если кто из нас троих и гений, так это определенно она…» — Ладно, — миролюбиво сказал Виктор, по-прежнему продолжая линию встречного розыгрыша. — Пусть Герман — гений, не стану спорить, тем более что я с ним не знаком… Но как, скажи, пожалуйста, его гениальность поможет ему избежать ответственности за преступление? — Но если гениальность не может помочь в подобных вещах, зачем она вообще нужна? — с укором ответила Галина. «Блестяще, — подумал Виктор. — Надо признать, она очень последовательна в этих абсурдных заявлениях. Ей бы пьесы писать на пару с Беккетом или Ионеско…» А вслух сказал: — Я думал, ты говоришь о том, что Герман — гениальный режиссер… — Нет — шире, — сказала Галина. — Гениальный человек. Гениальный режиссер — это Эйзенштейн. Но вряд ли он был гениальным человеком, судя по тому, что о нем говорят… — Насчет Эйзенштейна ты, возможно, права, — согласился Виктор. — Ну, а как насчет… Эйнштейна, скажем? Он-то гениальный человек? — Нет, гениальный физик, — уточнила Галина. — Но не человек? — Не думаю. — Хорошо, но ты можешь привести пример гениального человека? Помимо твоего Германа… — Помимо Германа — не могу, — развела руками Галина. — Может быть, просто не знаю… Виктор в этот момент позавидовал Герману больше, чем когда-либо. «Вот если бы меня кто-то так превозносил, пусть даже в шутку, — мечтательно подумал он. — Да и не просто “кто-то”, а вот такая красавица… Которую многие ошибочно считают дурехой, в то время как она сама кого угодно одурачит…» — И все-таки, Галя, — заметил Виктор, — ты, по-моему, придаешь слову «гений» какой-то другой смысл. У тебя это чуть ли не «бог» получается! Он может безнаказанно убивать и так далее… — Дело ведь не в убийствах, — перебила Галина. — Гений просто преуспевает в любом начинании, за которое берется. — Но в кино-то Герман совсем не преуспел, — напомнил Виктор. — Очень даже преуспел, — возразила Галина. — Ты ведь видел его фильм со мной? — Ах да, видел-видел, — пробормотал Виктор, припоминая, что он соврал об этом в день знакомства с Галиной. — Ну, вот тебе и ответ, — заключила Галина. — Картина превосходная. А то, что ей не дали дорогу, это уже не от Германа зависело… Виктор сразу зацепился за эти слова: — Так ведь и то, что его поймают как преступника, не от него зависит! — Не путай, Виктор, — поморщилась Галина. — Что бы Герман ни делал, он создает произведение искусства. Он снял фильм, который оказался таким произведением. То есть эстетически совершенный фильм… А вчера он осуществил такое же совершенное убийство. Но картина и убийство — это ведь абсолютно разные понятия. Смысл идеальной картины — в ее гармонии. Смысл идеального убийства — в том, что его невозможно раскрыть… — Да как же, помилуй, невозможно? — нервно засмеялся Виктор. — Если уже как минимум двое о нем знают? — Кто эти двое? — сухо спросила Галина. — Ты да я. — Но я-то никому об этом не расскажу… — Уже рассказала. — Только тебе. Потому что только в тебе я могу быть уверена. — Да, ты права, — польщенно отозвался Виктор. — Я рад, что ты сразу разглядела во мне это качество. Я действительно очень надежный человек, которому смело можно доверить любую тайну. — Я знаю, что это так, — слегка улыбнулась ему Галина.