Виктор хмыкнул: — То есть ты хочешь сказать, что он переживает за советского зрителя? Как бы, дескать, ему вкус не испортили? — Да, и это тоже, — серьезно подтвердила Галина. — Но в первую очередь… — Дай угадаю! — перебил ее Виктор. — Но в первую очередь ему не нравится, что картина какого-то Тефина оказалась столь популярной, в то время как его собственные произведения — произведения великого Германа! — не могут пожаловаться на популярность… — Все так, только твоя ирония неуместна, — недовольно заметила Галина. — Да, извини, — сказал Виктор. — Ну что ж, — задумчиво добавил он, — отчего бы и не убить Тефина… Вот только как Герман собирается это сделать? — посмотрел он на Галину. — Это уж его дело, — отвечала она. — Как-нибудь сделает… «Это что-то новенькое, — подумал Виктор. — Она уже живых хоронит…» Других подробностей Галина ему не рассказала. После сообщения о планируемом убийстве девушка отвлеклась на посторонние темы, и о Тефине они в эту встречу уже не говорили. В тот же день Виктор случайно повстречался с пресловутым Тефиным. Его так и подмывало сказать ему: «Старик, а ведь тебя хотят убить, ты не в курсе?» Но Виктор понимал, что Тефин после такого вопроса посмотрит на него как на идиота, а Виконтову этого не хотелось. Он ограничился тем, что заметил Тефину: — Старик, а у тебя сейчас много завистников… Вся страна смотрит «Полосатый рейс», и некоторых наших с тобой коллег это отчего-то возмущает… — Известно отчего, — хмыкнул на это Тефин. — Сами-то даже в течение пяти минут не способны удерживать внимание зрителя. А я снял полнометражную картину, от которой и стар и мал оторваться не могут! «А у тебя, брат, тоже самомнение будь здоров», — подумал Виктор, а вслух произнес: — Надеюсь, и от следующего твоего фильма никто не оторвется. — На этот счет уж будь покоен, — заверил Тефин. — Я же жгучую мелодраму сейчас буду снимать, не хуже, чем у Раджа Капура. Только на нашем материале — по Шолохову… — Давно пора, — вяло поддержал Виктор, после чего посмотрел на часы и, извинившись, поспешно покинул Тефина. 9 Когда через пару дней Виктор вновь встретился с Галиной, та с прискорбием сообщила ему: — Второй готов. — То есть? — не понял Виктор. — Как ты мог забыть… — неодобрительно посмотрела на него Галина. — О чем я тебе рассказывала в прошлый раз? — О том, что Герман хочет убить Тефина, — наконец сообразил Виктор. — Ну конечно! — воскликнула Галина. — А когда Герману чего-то хочется, то, можно не сомневаться, он свое хотение осуществит… Вот он его и убил. Совершенно не понимая, как воспринимать сейчас эти Галинины речи, Виктор лишь растерянно пробормотал: — И как же именно? Тоже отравил, как Жнейцера? Галина снисходительно усмехнулась: — Ну нет, мой Герман не таков, чтобы столь неизобретательно повторяться. К тому же в фильмах Тефина, насколько я знаю, никого не травили. — А у Жнейцера? — спросил Виктор и тут же сам себе ответил: — Ах, ну да, «Воскресение». Там же весь сыр-бор из-за отравления какого-то купца… — Виктор, ты сегодня какой-то сам не свой, — протянула Галина. — Разве ты до сих пор не понял, что Герман, образно выражаясь, платит режиссерам их же монетой. Как они в своей пачкотне поступают с собственными картонными персонажами, так и Герман потом — с ними самими… Ну, неужели непонятно? — Кажется, ты мне об этом не говорила, — оправдался Виктор. — А сам ты не мог, что ли, догадаться? Все же очевидно. Героиня «Воскресения» травит купца, а Герман отравляет Жнейцера… Что он сделал с Тефиным, ты сам теперь можешь догадаться. — Нет, я сразу сдаюсь, — развел Виктор руками. — Мне, знаешь, куда как далеко до Германа с его нечеловеческой изобретательностью, так что и предполагать не рискну… — Ты все иронизируешь, а напрасно, — хмыкнула Галина. — Впрочем, ты прав: если бы ты обладал такой же фантазией, как Герман, то уже обо всем бы догадался. — Но поскольку я не обладаю, — немного сердито заметил Виктор, — то можешь все-таки сама мне об этом сказать? — Нет, я хочу, чтобы ты угадал, — настаивала Галина. — Это ведь на поверхности лежит. Ты сам поразишься, как все элементарно… — Стало быть, Герман элементарен? — издал смешок Виктор. — Вот уж не ожидал от него… — Все гениальное элементарно, — немедля парировала Галина. — Ладно, раз ты такой тугодум, подскажу: «Полосатый рейс». — И что — «Полосатый рейс»? — не понял Виктор. — Тигры, — сделала еще одну подсказку Галина. — Да-да, тигры, — не вдумываясь, повторил Виктор. — Ну и что дальше-то? — Дальше то, что этим самым тиграм и оказался скормлен Тефин. Услышав это, Виктор едва не задохнулся от возмущения. «Ну уж это ни в какие ворота! — подумал он. — Нет, она как будто прямо добивается того, чтобы я на нее сорвался. На голубом глазу такую чушь пороть — это же…» Но тут Виктор снова невольно залюбовался Галиной, а вернее — тем, как виртуозно она держалась, «поря чушь». Ничто в девушке не выдавало скрытой насмешки. Напротив, голос ее был беспокойным, слегка дрожащим. Намереваясь продолжать нелепую игру, Виктор с серьезным видом уточнил: — Значит, Тефина скормил тиграм именно Герман? — Ну, а кто еще… — отозвалась Галина. Тут Виктор все-таки не выдержал и с усмешкой произнес: — Надеюсь, Герман аккуратно нарезал Тефина перед тем, как подать его тиграм к столу… — Перестань, — поморщилась Галина. — Это совсем не повод для шуток, тем более таких… гадких. — Она пристально посмотрела на Виктора и добавила: — Я даже не ожидала от тебя… 10 Расставшись в тот день с Галиной, Виктор долго бродил по территории «Мосфильма», пока не столкнулся возле одного из павильонов с режиссером Хучраем. Коллеги поздоровались за руку и закурили. Хучрай милостиво угостил Виктора заграничной сигаретой. Пару минут они стояли молча, затягивались, выпускали дым. Каждый, казалось, думал о своем. Наконец Хучрай посмотрел на Виктора и произнес: — Слыхал уже? — О чем? — машинально отозвался по-прежнему погруженный в свои мысли Виктор. — О Тефине, — сказал Хучрай. Виктор вздрогнул. — А что с ним такое? — обеспокоенно спросил он. Хучрай невесело усмехнулся: — Так ты уже знаешь, как я погляжу… — Да не знаю я, говори! — вконец разволновался Виктор.