— Что ж, — сказал Виктор, — заканчивайте свой ВГИК, приходите на «Мосфильм», и тогда мы, может быть, подумаем над этим вашим предложением… — Спасибо, — дружно просияли студенты. Виктор, ничего им не ответив, направился к выходу. 21 После разговора со студентами Виктор записал в дневнике: «Итак, сомнений нет: Графов — маньяк и убийца. В ту секунду, когда я со всей очевидностью понял, что это так, первым моим импульсом было немедленно бежать в милицию. Но уже в следующую секунду я решил, что торопиться не стоит. Набрать 02 я всегда успею. А вот вожделенная моя марочка, если я слишком поспешу, вполне может от меня ускользнуть… Допустим, я заявлю на Графова. Но вместе с ним тут же повяжут и Галину. И чего я этим добьюсь? Или повяжут одного Графова, а Галина (если она и впрямь так его любит, как уверяет) впадет в ступор. И я опять-таки ничего не добьюсь… Конечно, рано или поздно она придет в чувство (или я ее в него приведу). Но к тому времени милиция уже выяснит, что она являлась сообщницей убийцы, и “Аспидка” снова окажется вне зоны досягаемости… Сегодня весь день я ходил и думал об этом. И в конце концов выработал замечательный, как мне кажется, план. Я сейчас отчетливо понимаю, что недоумок Графов не успокоится и не прекратит отправлять на тот свет “конкурентов”, покуда его не схватят. Очень скоро он выберет себе новую жертву, а Галина, разумеется, любезно меня об этом оповестит. И вот когда она мне скажет: «Завтра мой Герман пойдет убивать такого-то», я ей назначу на этот самый день свидание. И назначу где-нибудь очень далеко от ее дома. Стало быть, Графов будет где-то кого-то убивать, Галина будет дожидаться меня, а я в это время спокойно проникну в их квартиру и присвою долгожданную “Аспидку”. И уж после этого с чистым сердцем смогу отправиться в милицию… В том, что я смогу оказаться в запертой квартире Графова, сомнений у меня нет. Проникнуть в нее мне поможет кое-какой специализирующийся по этой части товарищ. Или, как назвали бы его в той самой милиции, гражданин». Довольно скоро Галина сообщила ему о новом преступном замысле Германа. — Теперь он хочет убить Мумунина, — объявила артистка. — Его-то за что? — удивился Виктор и улыбнулся, вспомнив о том, что Мумунин даже не знает о существовании Графова (или, по крайней мере, делает вид, что не знает). — За «Людей и зверей», — ответила Галина. — За такую нудь я бы и сама его убила, — добавила она. — Как вспомню этот сеанс, даже дурно становится… И как мы с Германом высидели эти три с лишним часа! Мне казалось, еще никогда в жизни время не тянулось так медленно, как на этой картине… — Кстати, — как бы между прочим заметил Виктор, — я вот, Галя, тоже хотел бы с тобой хоть раз в кино сходить… Конечно, на интересную картину, — уточнил он. — А в Москве сейчас идет хоть одна интересная картина? — недоверчиво спросила Галина. — Как ни странно, идет, — сказал Виктор. — Как минимум одна. «Соблазненная и покинутая». Итальянский фильм. — И ты уверен, что он хороший? — с недоверием спросила Галина. — Не сомневаюсь, — кивнул Виктор. — Это Джерми снимал. Который снял «Развод по-итальянски». Ты ведь видела? — Да, это как раз было неплохо, — согласилась Галина. — Раз Джерми, то и Герману, наверно, было бы интересно… Виктор сделал обиженное лицо и с чувством произнес: — Галя, но все-таки это я тебя пригласил… Может, хоть раз в жизни сходишь со мной на хорошую картину? Галина ненадолго задумалась, а потом махнула рукой: — Ладно, пожалуй, можем сходить… А если картина и впрямь окажется хорошей, я потом с Германом еще раз посмотрю. — Вот и чудесно! — обрадовался Виктор. — Только… — замялась Галина. — Как бы нам так пойти на сеанс, чтобы Герман ничего не узнал? — Хм, дай подумать, — молвил Виктор. — Ага, знаю! — поднял он вверх указательный палец. — Когда, ты говоришь, он Мумунина-то пойдет убивать? — Скоро, — растерянно произнесла Галина. — Надо будет узнать… — Ну вот, узнай, — сказал Виктор. — И в то время как он отправится вершить справедливость, мы с тобой пойдем смотреть картину. — Отлично придумано, — радостно заключила Галина. 22 Вскоре после этой предварительной договоренности Виктор, как нарочно, столкнулся на «Мосфильме» с Мумуниным. «Вероятно, я вижу его в последний раз», — подумал Виктор. Ему стало немного жаль коллегу, и он решил сказать Мумунину что-нибудь приятное. — Пересмотрел я тут твоих «Людей и зверей», — наконец вымолвил Виктор. — И вижу, что картина — поистине гениальная. Феллини, как говорится, и рядом не стоял… — Согласен, — серьезно сказал Мумунин. — Вот увидишь, еще на нашем с тобой веку меня обязательно занесут, что называется, в анналы. А Феллини забудут лет через пять. Лично у меня сомнений на этот счет нет. — И у меня нет, — согласился Виктор. — Но вот ты говоришь: «на нашем с тобой веку», — осторожно заметил он. — А ведь никто не может знать, сколько этот век продлится… — Я могу, — заявил Мумунин. — Насколько я себя знаю, годков еще восемьдесят я запросто протяну. «Еще? — с удивлением подумал Виктор. — Да тебе ведь сейчас уже под шестьдесят!» Вслух же сказал: — Уверен, что так и будет. — Насчет меня, — сказал Мумунин, — ты можешь быть уверен. У меня в роду сплошные долгожители. Да и меня бог здоровьем не обидел. Ты вот пощупай, какие у меня бицепсы. — Он напряг согнутую руку. Виктор с опаской потрогал двумя пальцами его мышцу. — Крепкие, — уважительно произнес он. — Не то слово, — поддержал Мумунин. — Я, если хочешь знать, одним ударом быка с ног валю. — Значит, на дороге тебе лучше не попадаться, — заключил Виктор. — То есть не переступать мне дорогу! — уточнил Мумунин. — Всякий, кто переступит мне дорогу, сильно пожалеет. Ну, а попадаться мне можно — я не против… Вот ты же попадаешься — и ничего… — Потому что я тебя уважаю, — сказал Виктор. — Вот, это хорошо, — закивал Мумунин. — Когда достойного человека уважают, это ему приятно, — загадочно высказался он. «Может, Графову не удастся его убить? — подумал Виктор. — Я бы, разумеется, только обрадовался… Но что делать? Не предупреждать же об этом Мумунина…» — А вот если бы на тебя вдруг… напали? — несмело спросил он вслух. — Так постоянно нападают, — пожал плечами Мумунин. — На худсоветах тех же. Но справедливость всегда остается на моей стороне — в этом я уже убедился. — Нет, — сказал Виктор, — я имел в виду не нападение коллег, а, скажем, бандитское. — Ну, и такое со мной бывало, — немедленно ответил Мумунин. — И лицо мне угрожали расквасить, и ножом меня пытались пырнуть, и ноги вырвать… Да только дохлый это номер! — усмехнулся он. — Мне все эти преступные намерения — как мертвому припарка. — Хорошо, если так, — вяло согласился Виктор. — За меня, Витя, не беспокойся, — заверил Мумунин. — Я вот сейчас новую картину замыслил, и никто не помешает мне завершить ее до конца. Картина, парень, получится блеск! — пообещал режиссер. — Заранее могу заявить, что ты такого еще не видел на наших экранах, не говоря уже о мировых… — Жду не дождусь, — вздохнул Виктор.