Передвигался он со странной для человека быстротой, не чувствуя ни холода, ни усталости, ведь он шел под колыбельную, и две тени – старуха и какой-то странный, скособоченный здоровяк – неотступно следовали за ним. Звали его Дорин Конник, и ему казалось, что он просто спит в постели и видит сон, в котором гуляет по заснеженным полям под протяжные звуки тоскливой песни, от которой невозможно оторваться. И лишь когда впереди показались какие-то огни, а пение стало тише, Дорин почувствовал холод, а затем ужас. Безотчетный, сжавший сердце костистыми ледяными ладонями ужас. И он вдруг очнулся, но не в своей теплой постели, а голый на снегу среди каких-то огней, каких-то трейлеров и незнакомых людей, четко осознав, что все это происходит наяву. – Где я? Как я сюда попал? Что происходит? Я же был дома, я спал! Где я? Или еще сплю? Это все сон? Это сон, скажите? Но они не спешили отвечать на его панические, ошарашенные вопросы. Самые обычные люди, совсем не похожие на злодеев. Прохожие на улице, попутчики в электричке, соседи – они могли быть кем угодно. Молоденькая рыжая девушка с веснушками – Лисичка. Мужчина простоватой наружности – Малыш. Маленький старичок с добродушным лицом – Аптекарь. Женщина в цветастом платочке – Картошка. Симпатичный здоровяк с ямочкой на подбородке – Колыбельщик. И старуха с белыми, до странности густыми волосами и черными глазами, похожими на две глубокие ямы. На две свежевыкопанные могилы… Эти, какие-то другие, с виду совершенно обыкновенные люди молча обступили Дорина со всех сторон, и в их глазах он увидел одно и то же – беспросветную мглу. Прямо из этих холодных, нечеловеческих глаз она дышала на него плесенью, дышала тухлятиной, гнилью и зверским, алчущим голодом. – Кто вы такие? – прохрипел Дорин. – Зачем я вам? Пожалуйста, отпустите! Он уже понял, что не просто так оказался здесь, среди этих… Нет, не людей. Эти существа лишь притворялись людьми, но их человеческие оболочки колыхались, словно внутри них металось что-то черное. Упав на колени, он изо всех сил сжал руками голову, отчаянно пытаясь проснуться, очнуться от этого затянувшегося кошмара. – Ты нам не нужен, – ответила старуха с белыми волосами и кто-то подал ей потрепанный коричневый чемоданчик. – Нам нужно то, что внутри тебя. И уж прости, я его выскребу все, до последней капли. Будет немножко больно, но ты уже большой мальчик и потерпишь, ведь правда? Глава 6. Рафинад – Девочка ненаглядная, тебе так идет! Безумно красиво оттеняет волосы и глаза! Русалочка моя! Глаз не отвести! – Бригита всплеснула руками и чуть ли не прослезилась от умиления. – Берем, однозначно берем! Аврора без энтузиазма разглядывала себя в зеркале, прикидывая, как бы отвертеться от неожиданной покупки в частности и от приемной матушки в целом. Нет, платье было шикарным и ей, безусловно, шло: ее медные локоны красиво смотрелись на фоне зеленого бархата, а удачная длина открывала аккуратные ножки, но при этом не была настолько короткой, чтобы стать вызывающей. Правда, верх платья обнажал ее плечи, делая образ достаточно открытым, но почему бы, собственно, и нет? Рори насторожило другое – то, с каким невиданным энтузиазмом приемная мать потащила ее в магазин, чтобы выбрать новое платье. Вообще Бригита всегда очень тщательно следила за вещами, в которых Аврора выступала в кабаре. На то у нее даже была специальная статья расходов в семейном бюджете – она определенно видела в Рори товар на продажу, а товар должен быть в привлекательной обертке, чтобы его купили. И, надо сказать, вкус у Бригиты Франсон имелся: она выбирала для приемной дочери интересные и стильные наряды (не считая тех самодельных крыльев, которые Бригита прицепила к белому платью – тут матушка дала маху), правда, всегда склонялась к откровенности. Поэтому в сценических платьях Авроры всегда была какая-то такая деталь: обнаженная спина или плечо, открытые ноги, обтягивающая ткань или глубокий вырез. Фру Франсон ловила на живца какую-нибудь крупную рыбу, и была на седьмом небе от счастья, когда удалось подсечь не кого-то, а самого городского сенатора, господина Мадсена. И Аврора интуитивно чувствовала, что именно с ним связана эта совместная с матерью поездка в торговый центр, затеянная якобы, чтобы приобрести Рори какую-нибудь обновку для следующего выступления в «Звездном Ветре». Однако интерес Бригиты переключился с кабаре на нечто другое, и это ощущалось хотя бы по тому, как приемная мать отреагировала на рассказ Рори о ее последнем выступлении… Вернее, о том, что оно не состоялось. Матушка, разумеется, отчитала ее за недопустимое поведение, но без того азарта, с которым она обычно это делала. А главное, даже не спросила, почему Аврора запустила микрофон в зал. То есть, спросить-то спросила, но вполне удовлетворилась ответом про паука, который, конечно, был явной ложью. Раньше Бригита Франсон с настойчивостью агента спецслужб принялась выведывать у дочки подробности произошедшего, и, вполне вероятно, добилась бы правды. Но не теперь. Что-то другое занимало ее мысли, что-то, что несло ей выгоду гораздо большую. И Рори догадывалась, что. Приемная мать стала все чаще твердить о Мадсене. Хотя, казалось бы, куда уж чаще? Но Бригита Франсон знала, куда. Со свойственной ей мягкостью и ненавязчивостью приемная мать упоминала городского сенатора так часто, что он уже казался Рори каким-то отсутствующим, но горячо любимым родственником. Его безграничная доброта, отзывчивость и интеллектуальность служили постоянными предметами восхищения мамочки. И площадку-то детскую господин Гельмут построил, и спорткомплекс открыл, и денег на лечение больного ребенка дал, и с женой-то они разводятся, но тихо, мирно и по-доброму, что в нынешние времена большая редкость. Вот разведется господин Мадсен, и будет самым завидным холостяком Гарвен-Гроув! По правде говоря, оно и правильно – его нынешняя жена настоящая страхолюдина, ему другая нужна: молодая, красивая, талантливая. Интересно, кому ж так повезет, кому такое сокровище достанется? Состоятельный, умный, респектабельный, солидный, опытный… На опытность Мадсена матушка особенно налегала: это ж хорошо, что он в возрасте – значит, искусен в любовных утехах и сможет не только доставить удовольствие, но и много чему научить юную девушку в постели. Именно после этого заявления обалдевшая Аврора поняла, что приемная мать потеряла всякий стыд и не остановится ни перед чем в своем стремлении подсунуть ее Мадсену, как аппетитное лакомство в красивой обертке… Красивой и новой – поэтому зеленое бархатное платье Бригита Авроре купила. Дьявол благоволил ей: может, такую крупную сумму матушка на Рори и не потратила бы, но, как назло, на платье действовала значительная скидка. Думать о плохом не хотелось, но неприятное предчувствие не подвело: после похода по магазинам мать предложила посидеть в кофейне, которая находилась на четвертом этаже центра. Потягивая через трубочку латте, Аврора испытывала противное ощущение, что в ее айриш-бокале не нежный изысканный напиток, а просто смешанная с сахаром кипяченая вода. – Все собиралась, но никак не находила подходящего момента, чтоб сказать тебе кое-что, – не глядя на приемную дочку, проговорила Бригита и сделала малюсенький глоток эспрессо. – Одну маленькую приятную новость… Она, наверное, думала, что загадочный тон заинтересует Рори, и она кинется расспрашивать, но девушка молчала. – В эту субботу господин Мадсен пригласил тебя в ресторан, – не дождавшись встречного вопроса, сообщила приемная мать с величайшим энтузиазмом. – И не в какой-нибудь там, а в сам «Бладервиль»! Я считаю, это прекрасная возможность исправить то неприятное впечатление, что ты произвела и наладить с ним хорошие, дружеские отношения. Ты обязательно должна пойти и… – Можете не тратить время и силы на уговоры, – перебила Аврора, ощущая внутри странное спокойствие. – С господином Мадсеном я никуда не пойду. Ни в «Бладервиль», ни еще куда-либо. Никогда. Точка. – А я и не собираюсь тебя уговаривать, – отозвалась Бригита, и впервые в ее голосе Аврора не уловила всегдашнего лицемерия. Он звучал холодно и… откровенно. – Ты упрямая сучка – это я уже поняла. Я долго думала, как найти на тебя управу, и, знаешь, все-таки придумала. – Хм, даже интересно, что, с вашей точки зрения, может заставить меня отправиться на свидание с этим мерзким, самодовольным, похотливым болваном? – Аврора откинулась в плетеном кресле и сделала глоток латте, который вдруг как будто обрел нежный вкус, который у него и должен был быть. – Тебе не обязательно спать с ним, хотя я на твоем месте не сомневалась, он бы заплатил большие деньги, – Бригита достала электронную сигарету, которой обычно пользовалась в заведениях, где курить было нельзя. – Просто сходи на свидание в субботу, будь милой, постарайся ему понравится. Он же не лезет к тебе в трусы! – А если я отказываюсь? – Рори качала головой, поражаясь этой страшной женщине. – Если ты отказываешься, – приемная мать глубоко затянулась, – Азриэль всем расскажет, что, когда ты была ребенком, твой родной папаша– алкоголик насиловал тебя. Мол, мы не хотели об этом говорить, но у тебя серьёзные психологические проблемы, в числе которых и страх темноты, а сейчас они обострились. Мы расскажем это и студентам твоего колледжа, попросим их помогать тебе и поддерживать в этой нелегкой ситуации. Представляешь, какие разговоры пойдут? Айриш– бокал выскользнул из ослабевшей руки Рори. Ударившись об пол, он не разбился, так как стенки были толстые, а просто с грохотом покатился по нему. Латте грязной лужей растекся по джинсам Рори, по ее кроссовкам… – Но это же неправда… – прохрипела Аврора. – Он никогда не… Наглая, мерзкая, грязная ложь! А ты… Ты чертова стерва! – Тебе все равно никто не поверит, – забыв, что сигарета ненастоящая, Бригита попыталась стряхнуть пепел и чертыхнулась, когда у нее это не получилось. – Думаю, ты все-таки сделаешь правильный выбор: часок-другой потерпеть Мадсен, нежели… Сама понимаешь… Рори даже думать не хотелось о том, что сейчас говорила приемная мать, не хотелось осознавать жуткий смысл ее слов. Она поставила для себя блок, отгородилась монолитной кирпичной стеной и из-за этой стены тихонько сказала: – Хорошо. Хорошо, я схожу с Мадсеном в «Бладервиль» в эту субботу. Один-единственный раз я сделаю это, но даже не думай пытаться шантажировать меня этим постоянно. И если вы с мужем действительно пойдете на этот гнусный, мерзкий, отвратный шаг, я просто соберу свои вещи и уеду из города. И плевать я хотела на все наши договоренности, которым сто лет в обед! – Ну, что ты, лапочка, кисонька, драгоценная моя! – было странно и отвратительно наблюдать за тем, как Бригита Франсон снова натягивает на себя маску хлопотливой добродушной матери. – Я же ведь не чудовище, не собираюсь тебя заставлять! Не хочешь спать с господином Мадсеном – пожалуйста, воля твоя. Но, может, все-таки подумаешь? Мы могли бы рассчитаться с долгом Фальку и ты… – Если на этом у вас все, мадам, мне нужно на репетицию! – холодно проговорила Аврора и поднялась. На самом деле она почувствовала, что не может видеть Бриггиту Франсон больше ни секунды. Просто физически сейчас не может ее выносить, после того, что та сделала и сказала. Не битьем так катаньем матушка выцарапала то, что было ей нужно, как выцарапывала всегда. Интересно, сколько денег дал ей сенатор, чтобы все это устроить? Во сколько он оценил свидание с певичкой из кабаре «Звездный ветер»? – Иди, конечно, иди, золотце, репетируй! – улыбнулась приемная мать и уже вдогонку Рори пропела. – Ты в этом зеленом платье – настоящий ангел. Господин Мадсен будет покорен. Самое забавное было в том, что матушка ошиблась. Или намеренно не сказала Авроре правду. Несравненный господин Гельмут повел Рори вовсе не в пафосный «Бладервиль», а просто в какой-то небольшой ресторанчик, чему, впрочем, она порадовалась. Было мерзко, что много людей, среди которых наверняка будут и посетители «Звездного ветра», увидят ее на свидании с женатым городским сенатором. В сказочку Бригиты Франсон, что он собирается разводиться с женой, Аврора не поверила. Так что предпочтительнее полутемный малолюдный зал, чем наверняка до отказа забитый в субботний вечер ярко освещенный «Бладервиль»! Нет, конечно, ей лучше было вообще не встречаться с Мадсен, но, чтобы избежать этой встречи, пришлось заплатить слишком высокую цену. Увы, но заботливая приемная матушка оказалась права в другом. На Мадсена ее вид действительно произвел впечатление: господин сенатор не сводил с нее своих масляных глазок, особое внимание уделяя, конечно же, шее и тому, что находилось ниже. Как назло, оказалось, что сверху бархат облегает ее недостаточно плотно -рукава на плечах спадали, а вместе с ними опускалась и линия уровня декольте. Постоянно подтягивая рукавчики, Аврора чувствовала пристальный взгляд Гельмута Мадсена, но, исходя бессильной злобой, вынуждена была сдерживать свои эмоции. – Заинька, ты слишком зажата, – напыщенно проговорил сенатор. – Тебе нечего стесняться, уж поверь мне! Ты – настоящая красотка, дивная сирена, сексапильная русалочка! Послушай-ка, чтобы расслабиться, тебе нужно выпить! Эй, молодой человек, принесите еще мартини! И, будьте добры, побыстрее, моя дама ждет! Аврора изогнула одну бровь и тихонько покачала головой. Похотливые взгляды, разговоры на околосексуальные темы, накачивание ее алкоголем… Интересно, господину сенатору самому от себя не мерзко? Рори пригубила из принесенной официантом коктейльной рюмки с оливкой, мстительно отметив раздосадованное выражение лица Мадсена. Выпила она уже довольно много, но признаков опьянения не проявляла, что бесконечно удивляло господина сенатора. Алкоголь почему-то действовал на Аврору слабее, чем на других, поэтому, чтобы опьянеть, ей нужно было выпить очень много или что-то действительно крепкое. Не подозревая об этой интересной особенности, Мадсен все подливал и подливал ей мартини, в надежде «раскрепостить», но получалось плохо, потому уважаемый сенатор начал злиться. Сам-то он опрокидывал в рот одну за одной. – Знаешь, милочка, когда я иду с девушкой на свидание, то рассчитываю приятно провести время, – заявил Мадсен, чуть ли не лопаясь от чувства собственной значимости. – И мне совсем не нравится, когда эта девушка недовольно кривит личико, ехидно ухмыляется чудными аленькими губками и морщит свой хорошенький лобик. «Боже, какие девушки, тебе о жизни иной уже думать надо!», – хотелось ответить ей, но памятуя о данном приемной матери обещании, Аврора вежливо улыбнувшись и не особо впопад сказала: – В жизни всякое бывает… Она в принципе с этим глубоко неприятным ей человеком старалась отделаться подобными пустыми фразами, поддакиванием и бесконечными «спасибо» в ответ на стандартные комплименты. Мадсен, похоже, решил, что Рори непроходимая дура, но разубеждать его она не собиралась. В ответ на ее реплику Гельмут Мадсен разулыбался из-под своих усов, а потом протянул: – Детка, ты такая красотулечка… – его фарфоровые зубы, неестественно белые и ровные, буквально светились в полумраке зала. – У тебя был кто-нибудь? – Кто– нибудь – в смысле? – разумеется, вопрос она поняла. – У тебя уже был мужчина? – фарфоровая улыбка стала еще шире, еще самодовольнее. – Наверное, у такой симпатичной и талантливой девочки очень много поклонников. И я подумал, возможно, кто– то из них был твоим первым мужчиной… Или ты еще не знала плотских утех? – Боюсь, вы последний человек, господин Мадсен, с которым я бы хотела это обсуждать, – ответила Аврора. – Почему же нет? Чего стесняешься? У тебя какие-то комплексы, что ты не можешь об этом говорить, милочка? – Я не стесняюсь! – разозлилась Рори. – Просто не намерена обсуждать с вами такие личные темы! – Раз не стесняешься – докажи это! Докажи, что ты свободная раскованная женщина, настоящая звезда кабаре, неотразимая, невероятно сексуальная, а не просто какая– то девчонка из колледжа! – уцепился господин сенатор за первую часть ее реплики. – Пойдем-ка потанцуем!