Отказываться нельзя. Но представив, что при этом придется входить с Мадсеном в близкий телесный контакт, Аврора закусила губу. Как же сложно переломить себя и выдать то, что нужно приемной матери! Если она не согласится, вряд ли он останется доволен. А это значит, что, вполне вероятно, жители городка вскоре узнают об Авроре кое-что новенькое. Бригита способна выполнить свою угрозу – Рори это знала. – Танец – это вертикальное выражение горизонтального желания, – проговорил Мадсен, когда они – единственная пара – вышли на свободное пространство перед сценой. – Слышала такое выражение, зайка? Аврора с трудом разомкнула челюсти, чтобы ответить «Да». Запах парфюма господина Мадсена, слишком резкий и сильный, белозубая улыбка, маячащие усы и его морщинистые руки, которые не ощупывали ее в открытую, но нет-нет, да невзначай касались ее бедер, груди и голых плеч вызывали внутри такое отвращение, что она едва сдерживалась. Единственное, что успокоило ее и помогло перетерпеть танцы с непристойно прижимающимся к ней и уже откровенно перешедшим на пошлости Мадсеном – осознание, что на этом ужасный вечер подошел к концу. С огромным облегчением выйдя из душного помещения на воздух, Рори полезла в сумку за сотовым телефоном, чтобы вызвать такси. Господин сенатор, который, кстати, не оставил дико недовольному официанту никаких чаевых, неотступно следовал за ней. – Тебе не стоит садиться в машину к незнакомому человеку, крошка! – бубнил он. – Уже очень поздно – мало ли что может произойти! Эти таксисты – они же все поголовно бандиты. Я сам отвезу тебя домой. Со мной ты будешь в безопасности. Но Рори, которая не собиралась больше оставаться в обществе Мадсена ни минуты, отмахнулась, пытаясь найти в сумочке свой телефон. Она уже начала нервничать, так как совершенно точно помнила, что клала его в специальный кармашек. Господин Мадсен долдонил над ухом все настойчивее и настойчивее, норовя подхватить ее под локоть, место перед баром было темное и безлюдное, а главное – телефон никак не находился! Что– то идет неправильно. Так, как она и подумать не могла. Ужин, всего лишь один ужин с Мадсеном, говорила приемная матушка. Тебе не обязательно спать с ним, хотя я бы на твоем месте не сомневалась – он заплатил бы большие деньги… Заплатил бы… Кажется, Рори не найдет свой сотовый: его просто– напросто нет в сумке… Кажется, кто-то его вытащил… Лучше вернуться в бар и попросить дать ей возможность воспользоваться их телефоном. Уже не обращая внимания на болтовню мужчины, Аврора резко развернулась к освещенному пятачку входа, как вдруг на дороге показалась машина сенатора, за рулем которой сидел Оберг – его главный помощник и правая рука. – Тебе ни о чем не надо беспокоиться, малышка, я отвезу тебя домой! Не волнуйся – садись в автомобиль! Неужели боишься меня? Поверь, я не сделаю ничего дурного… Напротив – у меня есть для тебя один сюрприз. Не упрямься – садись, красоточка! Ну же, давай в машину, не сопротивляйся! Маленькая сладенькая рыжуля, я знал, что ты горячая штучка! Ее истошный, полный отчаянья крик утонул в его потной ладони, а затем как в дурном сне господин Мадсен без особых усилий запихнул ее на заднее сиденье своего автомобиля и уселся следом. – Вы что себе позволяете? Немедленно выпустите меня! Но спокойный взгляд Оберга, который она поймала в зеркале заднего вида, говорил, что едва ли они подчинятся. Вместо этого помощник Мадсена нажал на газ, и машина тронулась с места. В панике девушка задергала ручку дверцы, но безуспешно – та оказалась заблокирована. Аврора заметалась по сиденью, как птичка по клетке, но Мадсен навалился на нее всем телом и прижал к сиденью так, что она не могла пошевелиться. А в следующее мгновение в руке у сенатора появилось нечто, похожее на шариковую ручку. Удерживая Рори своим весом, Мадсен расстегнул молнию ее пальто и, оголив обнаженное плечо, со всего маху вонзил в него иглу и нажал до упора кнопку введения препарата. После чего отвалился от девушки, тяжело дыша. – Что вы мне вкололи? – закричала Аврора. – Ничего вредного, ласточка, – с удовлетворением улыбнулся господин Мадсен и погладил ее обнажившееся колено. – Это поможет тебе чувствовать себя непринужденнее. Немного проще, свободнее… Не все же тебе быть упрямой высокомерной сучкой. А то поди-ка, звезда вселенского масштаба у нас в городишке нашлась! Сегодня я стану первым исследователем этой звезды… Да, вот так… Так, малышка… Его рука поползла выше, прямо под бархатный подол платья, и Аврора с безграничным ужасом поняла, что не может ее сбросить – мерзкая рука с толстыми пальцами, щупающими внутреннее пространство бедер и пробирающимися все дальше, как будто весила целую тонну. Такими же тяжелыми, вялыми, неповоротливыми стали мысли в ее голове. Этот похотливый усатый дядька вколол ей наркотик и теперь везет куда-то, чтобы сделать с ней все, что ему заблагорассудится. А телефон из ее сумки вынула приемная мать, чтобы Рори не смогла этому помешать – позвонить в полицию, например… Бригита знала, как закончится этот вечер. Знала и просто продала Аврору престарелому сластолюбцу, хитростью заставив ее пойти. – Ух, ты русалочка, рыжуля моя! – похотливо раззявил фарфоровый рот Мадсен. – Попочка, сисечки – все высшего сорта, хорошенькое, упругенькое, сладенькое! Сегодня будет интересно, я уверен, очень интересненько. Ведь ты еще нераскупоренная бутылочка, так? Аврора не ответила. Все вокруг плыло, как в тумане. Тело стало блаженно легким, тело ее предало, превратившись в какой-то растекающийся кисель, в безвольное желе, воспарившее к небесам, к воздушным замкам из сахарной ваты, радужным единорогам с крылышками и волшебно мерцающему золотистому сиянию. Рори отчаянно пыталась продраться сквозь эти розовые небеса, пыталась, потому что какой-то одной-единственной крошечной клеточкой мозга, которая осталась незамутненной, понимала – происходит страшное. Но этот чудесный зефирный мир крепко удерживал ее в своем сладком плену. Машина мчалась по ночному городу, но, разумеется не на Лестан-авеню, где находился дом Франсонов. А вскоре освещенные витрины, рекламные щиты, многоэтажные дома и фонари и вовсе исчезли, сменились темным ночным лесом. Мадсен вез ее куда-то далеко, за город… – Препарат подействовал, господин сенатор? – поинтересовался Оберг, жадно высматривая в зеркале происходящее на заднем сиденье. – В лучшем виде, – ухмыльнулся мужчина и ущипнул сомлевшую Рори за бедро. – Хочешь посмотреть? Не дожидаясь ответа, он опустил декольте бархатного платья вместе с лифчиком, демонстрируя водителю аппетитную обнаженную грудь девушки с розовато-коричневыми сосками, от которой Оберг не мог отвести взгляда. – Убери руки… мрази… – прошептала Аврора и непослушными пальцами попыталась вернуть лифчик и платье на место. – Вы… ответите за это! Не смейте трогать меня! Вы… сгорите в аду! Но ни на что больше сил не было. Омерзительный туман наркотика окончательно и бесповоротно всосал ее в свое розовое нутро, и поэтому, когда переглянувшийся с Обергом Мадсен сказал «Конечно, заинька! Как скажешь, заинька!» и принялся щупать ее грудь, Аврора уже не смогла сопротивляться. Она потерялась во времени, поэтому не знала, сколько прошло до того момента, как автомобиль остановился перед двухэтажным особняком в стиле рококо и ее заставили выйти из автомобиля. Сложная, криволинейная линия фасада, многочисленные эркеры и выступы стен, лепнина и высокое парадное крыльцо с двухмаршевыми лестницами. Наверное, этот роскошный дом принадлежит самому городскому сенатору и здесь он сейчас ее… Нет! Нет, черт побери! Это не должно произойти с ней! Пытаясь побороть дурман, Рори сделала несколько неверных шагов в сторону заснеженного леса, но была тут же подхвачена Обергом, который подтолкнул ее к лестнице. Прежде, чем он завел ее в дом вслед за Мадсеном, Аврора заметила лаконичную черную табличку с белой надписью: «Рафинад». Шикарный мускулистый красавчик с улыбкой кинозвезды в смокинге и галстуке-бабочке встречает Мадсена, принимая его верхнюю одежду и пальто Рори, которое с нее, как с безвольной куклы, грубо стаскивает Оберг. Держа ладонь на ее бедрах, Мадсен подталкивает Аврору к большой роскошно обставленной комнате, тонущей в интимном полумраке. Здесь черная шелкография на стенах и черная плитка на полу, что странно контрастирует с белой мебелью и серебристыми светильниками. А еще тут много людей и поначалу у Авроры вспыхивает неясная надежда, вот только безвольные губы шепчут «Помогите…» совсем-совсем тихо. Она пытается напрячь голосовые связки, и поначалу ей кажется, что она оглушительно кричит, но на самом деле это тот же едва слышный шепот. Опершись об изящный белый кованый столик, чтобы не упасть, Рори сделала шаг к ближайшей группе мужчин и женщин, которые расположились на белом кожаном диване. Поморщилась, прижав пальцы к виску, и попыталась собраться с остатками сознания. Нужно сказать, что ее привезли сюда насильно, нужно попросить о помощи! Густой молочно-белый туман затмевал сознание, Аврора никак не могла пробиться сквозь него и ясно увидеть, понять, составить впечатление… В каком-то полубреду-полуяви она сильно, до боли надавила на висок и это неожиданно помогло, но не взять под контроль свое тело, а просто увидеть… Какая-то женщина с ярко-рыжими волосами сидела на диване, предоставив окружившим ее мужчинам в полное распоряжение свое обнаженное тело. Двое из них, совершенно не скрываясь, а, наоборот, как будто выставляя свои действия напоказ, трогали и теребили ее оголенные груди и блестящее от смазки лоно, набухшее меж широко разведенных ног. Остальные трое с расстегнутыми ширинками яростно мастурбировали на происходящее, совершенно не стесняясь своих оголенных членов. Все шестеро были настолько заняты своим действом, что даже не заметили Рори. Впрочем, женщина подняла голову – в полном похоти взгляде рыжей читалось сосредоточение только лишь на себе и своих ощущениях. Вряд ли она или кто-нибудь из ее мужчин не только бы захотел помочь Рори, но и просто обратил на нее внимание. В следующее мгновение Аврора заметила, что они были не единственными, кто здесь занимался подобными вещами. В этой черной комнате полуобнаженные и полностью обнаженные люди совершенно не стеснялись своих инстинктов. Тут компания из мужчин и женщин наблюдала за тремя девушками, которые устроили бесстыжие ласки прямо на черном ковре у камина, там двое дюжих парней имели какую-то возрастную женщину спереди и сзади, а у ближайшей стенки несколько женщин, сидя на корточках, делали минет мужчинам, скрытым за ширмой и просунувшим в ее отверстия свои половые органы. Сквозь туман в голове и разливающуюся по нему головную боль Рори осознала, что господин Мадсен привез ее в клуб для извращенцев – он не просто хочет ее изнасиловать, а выставить это на всеобщее обозрение и, возможно, дать попользоваться ею другим. Эта мысль привела Аврору в такой дикий ужас, что она задохнулась и никак не могла набрать полную грудь воздуха. Сердце набухло и подступило к горлу. Нет, господи боже… Нет… Она не сможет сопротивляться, зато будет осознавать, что с ней делают. И запомнит это на всю свою оставшуюся жизнь… Панически мечущийся по комнате взгляд Рори упал в дальний, слабо освещенный угол, где стояло массивное темное кресло – единственный здесь предмет мебели этого цвета. В мужчине, который сидел в кресле, опершись о левый подлокотник, Авроре почудилось знакомое. С шикарной небрежностью уложенные черные волосы, безукоризненный черный костюм, черный камень на золотом перстне-печатке и черные-черные мысли: это был Гэбриел Франсон. Аврора тряхнула головой: кажется, наркотик вызвал у нее галлюцинации… Это помогло, но лишь на пару мгновений: кресло показалось пустым, но затем Рори снова увидела в нем брата ее приемного отца собственной персоной. Этого человека просто невозможно было спутать ни с кем другим. Он сидел посреди всего этого, будто не обращая внимания на окружающий его вертеп, будто погруженный в какие-то свои мысли, а грудастая блондинка в вульгарном нижнем белье так и сяк крутилась на правом подлокотнике кресла, всячески пытаясь обратить на себя его внимание. Еще одна девушка, голая брюнетка с затуманенным взглядом вилась около его ног, изгибаясь и пытаясь потереться лоном о носок его ботинка. Очевидно, что свой до блеска начищенный ботинок дядюшка Гэбриел жалел, так как не хотел, чтоб она испачкала его обувь обильно выделяющейся смазкой. Брюнетку он легонько отпихивал, впрочем, делал это скорее машинально, чем осознанно: так хозяин отталкивает не вовремя лезущую с нежностями дрессированную болонку. Как в каком-то фантастическом бреду Рори встретилась с дядей глазами, а в следующее мгновение Гельмут Мадсен, о котором девушка успела забыть, толкнул ее на софу. С приспущенными брюками и вздыбленным членом, торчащим из-под обросшего седыми волосами лобка, он уселся рядом с девушкой, задрал подол платья, стащил с безвольной Авроры колготки вместе с трусиками и развел ее плотно сомкнутые колени. – А теперь, красоточка моя, покажи свою киску! Мне не терпится узнать, рыженькая у нее шерстка! Надеюсь, ты не бреешь там? Я люблю волосатые мохнатки… Ммм, да… Тебе нравится мой член? Хочешь взять его в ротик? Отсоси мне, грязная шлюшка! Отсоси мне прямо здесь, при всех! – задыхаясь, бормотал мужчина, исходя слюной. Господина сенатора определенно возбуждала вся эта пошлая болтовня, потому что он продолжал в подобном духе, уже совершенно не стесняясь в забористых матерных выражениях. Наверное, Гэбриел Франсон ей все-таки померещился, потому что в том месте, где он находился несколько мгновений назад, была пустота. Более того, там даже не стояло кресло. А это значит, у нее нет даже самой крошечной надежды на спасение… Это значит, что ее сейчас изнасилует отвратный старый извращенец. Вот этим красногубым ртом будет целовать, вот этими потными руками станет трогать, этим тонким длинным членом войдет в нее… Мадсен пригнул ее голову к этому мерзкому подрагивающему отростку, но у Рори не было хоть капли сил, чтобы сопротивляться. Были только слезы муки, ужаса и унижения, навернувшиеся на затуманенные глаза. И Гельмут Мадсен протяжно, громко застонал. Глава 7. Серо-розовый Но вовсе не из– за наслаждения, а от разочарования: какая-то иная сила помешала господину сенатору склонить голову безвольной Рори к своему подрагивающему от нетерпения члену. – Искренне не понимаю, какое удовольствие может быть в том, чтобы трахать девушку, накачанную скополамином? Рори чуть не разрыдалась от облегчения. Все-таки он ей не привиделся – это действительно был Гэбриел Франсон, который как будто взялся из ниоткуда, как черт из табакерки. Дядя совершенно не вязался с местной публикой, так как, во-первых, был одет, а, во-вторых, не имел того тупо-сладострастного выражения, которое читалось на лицах окружающих людей. Каким-то непонятным образом Аврора оказалась отодвинута от Мадсена, хотя Гэбриел просто, склонив голову набок, стоял над софой и вроде бы вообще не предпринимал никаких телодвижений. – Ты еще кто такой? – рявкнул господин сенатор, донельзя раздраженный тем, что ему помешали. – Совсем страх потерял? Как смеешь встревать? Знаешь, кто я?