Девушка брезгливо отставила в сторону свою тарелку, чем окончательно рассмешила сыночку Франсонов. Реакция приемного отца на новость о приезде в город его брата была, мягко говоря, не совсем такой, как девушка ожидала. – Ну, почему сразу подонка? – заохала приемная мать. – Просто Гэбриел всегда был… не таким, как мы… – Не таким, как мы? – повысил голос приемный отец – видимо, упоминание о брате задело его за живое. – Да этот ублюдок вечно считал себя пупом земли! Высокомерный сволочной урод, ему всегда доставалось самое лучшее! Когда мы учились в колледже, лучшие телки гроздьями на нем висели, чем он их так привлекал, скажи мне, а? – Между прочим, я не вешалась на Гэбриела Франсона, – поджала губы мать. – Потому что он на тебя бы и не посмотрел, – хрипло захохотал отец. – Интересно, что ему понадобилось в родном городе? Поди, прокутил все свои миллионы и побежал домой, поджав хвост! Эта мысль настолько понравилась Азриэлю, что на лице его расплылась довольная улыбка и он принялся с аппетитом поедать рыбный пирог. – Он не походил на человека, которому прищемило хвост, – задумчиво протянула Бригита, сделав вид, что не заметила грубости в свой адрес. – Остановился в Хелиос Парке и дал мне пять тысяч крон на такси! – Да это он, сукин сын, пыль в глаза пускает! – перебил отец, и тут до него дошло. – Погоди, дал тебе пять тысяч? Надеюсь, ты пригласила его к нам на ужин? Рори внимательно прислушивалась к разговору, так как ей было любопытно побольше узнать о брате приемного отца. Судя по всему, он был личностью довольно интересной. Но девушка понимала – если она переспросит, они замнут эту тему и больше ничего не расскажут. К счастью, сам того не зная, ей на помощь пришел Чад, уловивший только одно слово – «миллионы»: – А что, папа, твой брат правда миллионер? – Да пес его знает! Но похоже на то, – мрачно проговорил Азриэль, открывая банку пива, заботливо принесённую женой. – С той поры, как он свалил из нашего городишки, я его не видел. После выпуска он уехал пытать счастья в столицу и, черт побери, у этого ублюдка получилось! Через пару лет я прочитал о нем в каком-то глянцевом журнале – он стал известным продюсером… Поди имеет этих сладких цыпочек, которые мечтают стать звездами, направо и налево! Как всегда в шоколаде, чертов мерзавец! – Продюсером? – тут уж Аврора, в семейном кругу старающаяся привлекать к себе как можно меньше внимания, не выдержала, как ни приказывала себе молчать – уж слишком сложно было поверить в сказанное приемным отцом. – Да, детка, – Азриэль посмотрел на нее слегка осоловелыми глазами и сделал Бригите знак открыть ему еще пива. – Что, уже размечталась, что мой золотой младший братик сделает тебя известной певицей? – Нет… Конечно, нет! – Рори благоразумно отвела взгляд. – Просто странно, почему вы с ним не общаетесь… – Вот именно! – неожиданно поддержал Чад. – Пусть этот богатей поделится денежками с нами! Ему одному, поди, такого богатства много! Это восклицание вызвало в отце семейства целую бурю эмоций. Азриэль Франсон, слава богу, отвлекшись от Рори, брызгая слюной, принялся кричать о честном трудовом хлебе простого рабочего человека, о том, что он никогда в своей жизни не будет лизать богатенькому зарвавшемуся братцу ботинки и все в подобном духе. Тут-то молчаливо убирающая со стола Бригита Франсон и нанесла мужу ответный удар, причем обращалась она исключительно к Чаду: – После того, как мы увидели Гэбриела в какой-то передаче и поняли, что он действительно не бедствует, твой папа позвонил ему с просьбой немного помочь… материально. На тот момент мы как никогда нуждались в помощи – нам как раз не хватало на новый телевизор! Но он лишь посмеялся над нашей нуждой… Пришлось занимать – иначе бы чудесный Самсунг достался этим противным Арвидам! – Проклятый Гэбриел! – приемный отец стукнул ладонью по столу, и пустая алюминиевая банка из– под пива подскочила, а потом упала под стол. – Ладно бы, еще соврал, что сам сейчас на мели или еще что-нибудь! А это прямо так и сказал – что деньги у него есть, и большие, черт его раздери, деньги – такие, что мне и не снились. Но он их мне не даст чисто из принципа! Принципиальная мразь! – Возможно, Гэб раскаялся и приехал как раз, чтобы помириться с тобой, дорогой, – заметила Бригита, поднимая упавшую банку. – Он был со мной очень любезен. И даже сказал, что рад будет тебя повидать. – Да пошел он! – выпалил Азриэль и опустил крепко сжатый кулак на столешницу. Милые вечерние семейные посиделки подошли к концу, а значит, Рори можно ретироваться в свою комнату. Она понимала, что ее комната – никоим образом не ее крепость, и даже точно знала, что в ее отсутствие туда заходит и роется в ее вещах не только приемная мать, но и Чад… И все-таки погружаться хотя бы в иллюзию собственного, хоть как-то отгороженного от приемных родителей и их сына, мирка было утешительно. Обиталище Рори напоминало не что иное, как место для проведения новогодней вечеринки, только елки не хватало. И стены, и потолок, и даже кованная спинка кровати были увешаны, обвешены, обвиты гирляндами, которые она включала с наступлением сумерек, а выключала после рассвета. Дело было в том, что Аврора панически, до судорог и неконтролируемой истерики боялась темноты. Причем проявлялась эта фобия своеобразно – Рори прекрасно чувствовала себя в полумраке, когда темнота была разбавлена какими-то источниками света, даже небольшими – вроде огоньков гирлянд или маленького торшера на прикроватной тумбочке. В конце концов, она выступала в кабаре, где иногда тушили все освещение, оставляя лишь один прожектор, направленный только лишь на нее и чувствовала себя совершенно спокойно. Но, стоило Авроре оказаться в кромешной тьме, самообладание полностью покидало ее, и она превращалась в забитое, трясущееся, паникующее существо, единственным стремлением которого было найти источник света. Она постаралась исключить возможность столкновения со своим страхом лицом к лицу: спала исключительно со своими гирляндами и всегда таскала в сумке фонарики. В принципе, этих мер незатейливых мер хватало, чтобы чувствовать себя спокойно и даже на какие-то промежутки времени забывать о своей боязни. Зато неспокойно чувствовала себя матушка, и одно время затаскала Аврору к школьному психологу с целью избавить ее от противной особенности. Причиной, как подозревала Рори, было не желание помочь, а недовольство тем, что Аврора тратит слишком много электроэнергии. Она боялась, что психолог окажется каким-нибудь мозгоправом, который бесцеремонно полезет в ее голову, но нет. Это была приятная женщина, с которой Рори на удивление приятно пообщалась. На самом первом занятии она, совсем как гадалка, попросила Аврору, не задумываясь, выбрать одну карту из специальной колоды. Рори вытащила совсем безобидную, на которой был нарисован маленький мальчик, пришедший в игрушечную лавку. Однако при внимательном рассмотрении оказалось, что не все с этой карточкой так просто: мальчик стоял у входа, на свету, а прилавок с продавщицей находились в полумраке. Мальчику не было видно, что за прилавком у продавщицы находятся некоторые предметы, которых в игрушечном магазине быть явно не должно. Какие-то ржавые щипцы, крюки, плоскогубцы еще можно было как-то объяснить, но вот с огромным ножом, который улыбающаяся мальчику продавщица держала за спиной, явно были вопросы. Они с психологом немного поговорили об изображении на карточке, причем Рори вполне себе складно попыталась объяснить, что продавщица не имеет злых намерений, инструменты нужны для починки сломанных игрушек, а ножом она хочет перерезать нитку одного из шариков, чтобы подарить его мальчику… Но затем в углу, под прилавком Рори разглядела слабо прорисованный силуэт лежащей девочки с выколотыми глазами, после чего оставила свои попытки представить изображенное с положительной точки зрения. Продавщица была маньячкой, которая заманивала мальчика в ловушку… Впрочем, психолог сказала, что выбор этой карточки не означает ничего ужасного, просто раскрывает страх Рори – она боится того, что якобы может прятаться в темноте. На самом деле страх темноты – это очень распространенная, можно сказать, банальная фобия, которой страдают аж десять процентов всего населения планеты. Если Аврора будет осознавать ее и ясно отдавать себе отчет в происходящем с ней, то ее никтофобия со временем сойдет на нет. В общем, это были располагающие и интересные беседы, Аврора бы даже продолжила ходить к этой женщине со спокойным голосом и теплым взглядом, но когда она окончила школу и поступила в колледж, занятия прекратились. Терапия помогла – Рори действительно стала чувствовать себя спокойнее (правда, своих гирлянд, несмотря на все недовольство матери, так на ночь и не выключала). Но с тех пор прошло три года – беседы с психологом стерлись из памяти, поблекли, и страх заговорил о себе вновь. Аврора смогла в этом убедиться в один прекрасный вечер, когда принимала ванную, а свет вдруг возьми, да погасни. Она сразу поняла, что это дело рук Чада. Он не просто хотел подшутить – расчет был на то, в дикой панике Аврора выскочит из ванной комнаты голой, лишь бы добраться до заветного выключателя. Такого удовольствия Рори своему доброму старшему брату не доставила – спасибо дурацкой привычке всюду таскать с собой карманный фонарик. Даже в ванную! Но те полминуты в замкнутом пространстве и кромешной темноте, в течение которых она пыталась его нащупать на пуфике под полотенцем, были самыми жуткими за все то время, которое она жила в семье Франсонов. Жалкие крохи самообладания удержали Рори от того, чтобы в истерике не забиться о стены ванной или, на радость Чаду, не выскочить в коридор голышом. С того времени Аврора всегда брала с собой в ванную фонарик и следила, чтобы Чад не подменил его на неисправный. Выглядело это, конечно, по– дурацки, зато она могла быть совершенно спокойной – с Чадом всегда нужно было держать ухо востро. Например, сейчас. Хотя мысли ее были заняты совершенно другим – а именно тем, как далеко готова зайти приемная мать в своем неприкрытом стремлении подложить ее под сенатора, закрывая за собой на задвижку дверь ванной, Аврора машинально вспомнила взгляд Чада за ужином. Было в нем что-то такое… Такое предвкушающее. Не иначе, как подстроил очередную подлость и нетрудно догадаться, с чем она связана. Труднее понять, что именно он задумал… Ванную в доме Франсонов Аврора любила. Обожала просто. Во-первых, потому что могла там запереться и создать еще одну иллюзию отгороженности ото всех. А во-вторых, потому что это была отлично освещенная и просторная комната, блестящие поверхности которой отражали многочисленные источники света, разбросанные по ней, что делало комнату еще более светлой. И это не говоря о нежных кремовых тонах, в которых ванная была оформлена и симпатичном панно с фиалками. Аврора распустила свои собранные в хвост медно-рыжие волосы и, опершись об раковину, приблизила бледное мрачное лицо к зеркалу. Если Бригита Франсон будет стоять на своем (а она будет стоять, так как уже почуяла вкус денег господина Мадсена) придется идти на крайние меры. Бежать? Франсоны из-под земли ее достанут и вернут в лоно семьи… Не зря ее прелестный и добродушный приемный папочка, который так разорялся за столом по поводу своего брата, вот уже много лет занимает должность помощника шерифа полиции. Мало того, что ее найдут, так попытка к бегству станет козырем в руках приемной семьи. Мол, Аврора дика и асоциальна, в школе посещала психолога, а они добрые, хорошие и чуткие, пытаются любовью и заботой исправить дурной характер бедной девочки с нехорошими генами. Наверное, единственный для нее выход – как-то сделать так, чтобы господин Мадсен потерял к ней интерес… Превратить, что ли, себя в дурнушку? Как-нибудь нелепо остричь волосы, забыть о платьях и обтягивающих джинсах, а перед встречей с ним (если матушка таковую запланирует) наесться до отвала лука и чеснока! От последней мысли Рори хихикнула и настроение немного поднялось. Конечно, это все детские, невинные уловки, но на войне все средства хороши! Мурлыкая себе под нос какую-то песенку, Аврора пуговка за пуговкой расстегнула свою рубашку и осталась в одном черном кружевном лифчике, который, собственно, тоже принялась расстёгивать. Но что-то заставило ее остановиться и даже придержать спадающий с груди лиф руками, а потом и вовсе набросить рубашку обратно. Уж слишком довольным выглядел за ужином Чад, уж слишком гаденько улыбался, поднимаясь по лестнице на второй этаж, где были расположены комнаты его и Авроры, а еще их общая ванная… То, что он испытывает к ней чувства, далекие от братских, Рори поняла давно, это вызывало в ней омерзение, как и сама, в принципе, личность Чада, который в колледже имел не самую лучшую репутацию. К счастью, хоть братец был и хитер, но при этом не особо умен и дальновиден, а поэтому иногда попадал впросак, отчего Аврора испытывала мстительное удовольствие. Ну и вообще всегда была начеку, стараясь свести общение с Чадом до минимума. И вот сейчас девушка прямо-таки на физическом уровне почувствовала: что-то в пространстве ванной не в порядке, не так, как раньше и где-то кроется подвох, причем связан он с Чадом. Ответ обнаружился быстро – на стене красовались два белых крючка для полотенец, которых вчера тут не было. Совершенно невинные и не вызывающие подозрений крючки, если б не маленькая черная точечка посредине каждого, которая при ближайшем рассмотрении оказалась вовсе не элементом крепления, а глазком самой что ни на есть настоящей камеры. Аврору заколотило от злобы. Подумать только, Чад установил в ванной скрытые камеры, чтобы наблюдать за тем, как она моется! То есть, если бы сейчас она не почувствовала неладное и ее интуиция промолчала, то теперь этот озабоченный придурок преспокойненько подсматривал за ней в душе? Рори только отодрала крючки от стены, а Чад уже колотил в дверь ванной, что окончательно подтвердило ее догадку. Девушка хорошенько приложила устройства об кафельный пол, после чего открыла и с милой улыбкой протянула их Чаду. – Это кажется, твоё? – Что ты наделала, безмозглая овца! – схватился за голову братец. – Батч убьет меня! Скуиллер Батч был в колледже личностью во всех отношениях выдающейся – начисто отбитый отморозок, сколотивший вокруг себя компанию себе подобных. Чад у них являлся чем-то вроде шестерки, но постоянно пытался возвыситься и доказать свою крутость. – При чем здесь он? – нахмурилась Рори, но догадаться было не сложно. – То, что показывали камеры, должно было транслироваться не только тебе, но и ему? Или, может быть, всей вашей гоп-компании? Судя по тому, какой первосортной бранью Чад осыпал Аврору, так оно и было. Братишка хотел отличиться перед дружками, но, как всегда, сел в лужу. Интересно, успели ли Батч и его дружки полюбоваться ее кружевным бельем или нет? Но Чад-то точно видел ее в бюстгальтере! Авроре стало так противно, что она швырнула испорченные камеры прямо на пол и захлопнула дверь перед носом Чада, оставив его разоряться в коридоре в том миленьком духе, что Скуиллер ей теперь вырвет яичники, отрежет соски и вставит в глотку свой член. Ведь камеры были куплены на его бабки! «Прелестно! Как будто мне было мало господина Мадсена, любовницей которого матушка вознамерилась меня сделать, теперь к нему добавился еще и Скуиллер Батч!» – думала Аврора, яростно намыливая шампунем волосы. Не то, чтобы она боялась Батча, но мало ли что он способен выкинуть в силу своей отмороженности? Хотя, может быть, спрашивать он будет все-таки не с Рори, а с Чада, который все это затеял. И поделом ему! Правда, Чад не упустит возможности свалить все на Рори… Получится у него или нет – вот это вопрос. По всему выходит, что прицепится к ней Батч или нет, зависит лишь только от его настроения. Но, ей богу, лучше б он не цеплялся, нет… Авроре и приемной мамочки с ее отвратительными намерениями хватит за глаза! Утро как-то сразу не задалось. Во-первых, Рори проспала, а во-вторых, никак не могла найти тетрадь с домашней работой по высшей математике. Конечно, она могла с чистой совестью наплевать на «вышку» и на учебу в принципе, как это делало подавляющее большинство учеников колледжа, но все-таки старалась учиться хорошо. Совмещать кабаре и колледж, конечно, было сложно и, если честно, довольно странно. Приемная мать и вовсе настаивала на том, чтобы она бросила колледж, все свои силы сконцентрировав на «Звездном ветре». Но Рори не хотела всю жизнь быть певичкой в кабаре, своим голосом отрабатывая чьи-то долги. Она лелеяла надежду когда-нибудь вырваться из цепких лап приемной семьи и уехать в столицу. И какое-никакое образование, которое давал колледж, могло в этом помочь. Бригита тоже это понимала, а потому всеми силами старалась отвадить Аврору от учебы. Не исключено, что она и спрятала домашку… В поисках тетради Аврора перевернула всю свою комнату вверх дном, но та как сквозь землю провалилась – пришлось, скрипя сердце, идти без нее. Позавтракать Рори уже не успевала – нужно было в темпе вальса бежать на остановку, чтобы успеть на трамвай. Самое интересное, в итоге она все-таки не успела, спасибо водителю, который заметил, что она несется, как оглашенная, и подождал ее. Аврора заняла одно из свободных мест и, вставив в уши наушники, включила арию Каварадосси, но насладиться гармоническим языком великого композитора Джакомо Пуччини не удавалось. Полностью раствориться в музыке мешал чей-то навязчивый взгляд. Это был парень примерно ее возраста, прямо напротив нее. Как назло, сиденья были расположены лицом к лицу, и девушка не знала, куда деться отнастырного, неотступного взгляда.