— Что ты сам думаешь об этом преступлении, — продолжал Николаев, — какие версии будешь выстраивать? — Первое, что приходит в голову, — это преступление совершили по наводке, — ответил Кудрин, — преступники точно знали, когда придет дефицитный товар; у них была всего одна ночь для его преступного изъятия из магазина, ибо уже на следующий день товар был бы уже на прилавке. К тому же, преступникам явно кто-то сказал об окне, выходившем из полуподвального помещения во двор, и, скорее всего, они точно знали схему прохода из туалетной комнаты на склад. Мы опросили почти всех сотрудников универмага, начиная с самого Барковского и заканчивая грузчиками, но ничего интересующего нас они не показали. — Держи карман шире, — усмехнулся Николаев, — так они тебе все сразу и рассказали. Тут надо деликатно подойти и вначале выяснить окружение хотя бы основных лиц, знавших о привозе товара, нет ли среди них ранее судимых за аналогичные преступления лиц. — Все понял, — четко ответил Кудрин и добавил: — Я, кстати, отдал заявление Барковского дежурному по отделению милиции для регистрации, а остальные бумаги, кроме протокола осмотра места происшествия, — у меня. Следователь обещал завтра утром его прислать вместе с заключением эксперта-криминалиста. Выйдя из кабинета начальника, Женя отправился на улицу, где в специально обустроенном месте была курилка, и, достав сигарету, жадно затянулся, испытывая при этом необыкновенное наслаждение. Он стал выпускать сизый дым колечками, которые потешно отлетали от него, как маленькие облака. — Женя, привет, — пробасил стоявший в окружении милиционеров его коллега Саша Блинов, — может, расскажешь что-нибудь новенькое из своей книжки с анекдотами? Кудрин без возражений вынул из кармана пиджака небольшой блокнотик и начал читать: — Останавливает работник ГАИ на дороге водителя и представляется: «Командир взвода Козлов. Предъявите документы». Водитель удивленно: «Командир взвода кого?» Все дружно засмеялись, а Женя, погасив окурок в пепельнице, стоявшей на лавочке, вошел в здание отделения милиции. В кабинете никого не было, и он, усевшись за свой стол, стал мысленно анализировать события последнего дня. Однако, как ни старался, в голову ничего полезного не приходило: в сознании мелькал лишь калейдоскоп лиц, с которыми он общался в универмаге, и выбитое стекло окна, через которое преступники проникли на склад. — Что произошло в универмаге? — раздался голос Ерихина, входящего в кабинет. — Ночью ограбили склад, в который накануне с базы привезли пятьдесят радиоприемников «ВЭФ Спидола», — ответил Женя, — исчезли и радиоприемники, и еще коробка с вьетнамскими веерами. — Ого! Товар самый что ни есть дефицитный, — громко проговорил Ерихин, — если цена такого радиоприемника в магазине шестьдесят четыре рубля, то на «черном» рынке он уйдет за все сто рублей, а может, и больше. Он почти дословно повторил мысли Кудрина о ценности этих радиоприемников, составляющих дефицит на сегодняшнее время. — Ну, теперь жди, когда товар проявится на каком-нибудь рынке, — сказал Ерихин. — Да вряд ли это будет в ближайшее время, — ответил Женя, — он, по логике преступников, наверное, должен какое-то время полежать где-нибудь в укромном месте, прежде чем пускать его в оборот. А вот вьетнамские веера, думаю, проявятся в самое ближайшее время. — Правильно мыслишь, мой юный сыщик, — ответил Лев Алексеевич и не спеша вышел из кабинета. Женя вновь пустился в размышления, выстраивая в голове различные логические цепочки этого дела. «Почему Алымова сказала, что не знала о поступлении этого товара в магазин? — подумал он. — Ведь экономист должен знать об этом в первую очередь, и главный бухгалтер показала в объяснении, что та наверняка знала об этом. Даже если она и не знала, ей мог сказать Мищенко, который за день до ограбления о чем-то долго разговаривал с Алымовой. Что же заставило ее сказать неправду? — мучил себя Женя. — Как могло случиться, что о поступлении товаров и их реализации в магазине она обычно была в курсе дела, а в данном конкретном случае — нет?» От этих мыслей у Кудрина начала болеть голова, и, поскольку было уже поздно, он спешно стал собираться домой. На следующий день фотографии радиоприемника и вьетнамского веера были размножены и ориентировкой разосланы по всем райотделам города. Следователь, как и говорил, прислал в дежурную часть протокол осмотра места происшествия и заключение эксперта-криминалиста. Однако ничего заслуживающего внимания в этом заключении эксперта Кудрин не нашел. «Ну вот, похоже, дело зависло», — подумал он, медленно читая протокол осмотра места происшествия. Пребывая в скверном настроении, Женя уселся за свой стол и не спеша стал составлять отчет о проделанной работе за первое полугодие. Хвастаться было особо нечем, поэтому он писал все как есть, ничего не прибавляя и не приукрашивая. Вдруг он перестал писать, и в голову пришла вкрадчивая мысль: а что если все эти отчеты — всего лишь дурь начальства, которая пожирает лишь время и силы? «А если задуматься, — соображал Женя, — действительно ли это настолько бестолковое занятие? Ведь когда я пишу отчет, мои мысли раскладываются «по полочкам» в голове, и это в какой-то мере делает мое мышление более упорядоченным. Вот у меня в голове, — думал он, — мысли летают и размножаются как грибы после дождя, и от этого в ней невообразимая каша. А когда пишу отчет, то мысли сразу же начинают приобретать четкую форму и структуру, а из этой каши даже можно выделить основные показатели работы за первое полугодие. Ну, а далее, — продолжал философствовать Кудрин, — когда отчет будет написан, он прочно укрепится в моей голове, и, благодаря этому, можно будет судить о том, что убедительно для начальства, а что нужно доработать и учесть при написании следующего отчета. Это ведь самая настоящая тренировка памяти! Вот пишу я свой отчет, — продолжал развивать мысль Женя, — и отмечаю, что показатели работы за полугодие совсем неплохие, а о некоторых и вовсе забыл, пока не приступил к написанию отчета. Это в определенной степени мотивирует и придает силы к дальнейшей работе. Вот и получается, что отчеты — не совсем бестолковое занятие; здесь вполне присутствует и личная выгода: укрепление памяти, системное мышление и в какой-то степени даже мотивация для работы в целом». От этих мыслей у Кудрина вдруг пробудился некоторый энтузиазм, и он с новым рвением продолжил написание отчета. Утром следующего дня в дежурную часть отделения милиции позвонил инспектор уголовного розыска Октябрьского райотдела и попросил телефон кого-нибудь из оперативников. Дежурный дал номер телефона оперативного состава отделения милиции. Трубку поднял Кудрин, а на том конце провода был оперативный работник Октябрьского райотдела Иван Родин. Он сказал, что сегодня утром на Черемушкинском рынке одна из торговок стала продавать очень красивые веера, очень похожие на фотографии из сводки-ориентировки. Они договорились через час встретиться у входа на рынок. Чтобы Кудрин узнал его, Родин описал себя, сказав, что он высокого роста и будет в светлом костюме. Женя приехал к Черемушкинскому рынку и у входа увидел молодого долговязого парня в светлом костюме. — Привет, я Кудрин Евгений, — сказал Женя и протянул удостоверение личности. — Ну, а я Родин Иван, — ответил долговязый, — видишь крайнюю палатку, нам туда. Они подошли к палатке, в которой бойко торговала женщина средних лет с ярко накрашенными губами. Женя сразу же увидел вьетнамский веер, который он внимательно рассмотрел еще в магазине, когда эксперт его фотографировал. — Почем веер? — спросил он. — Семь рублей за штуку, — ответила торговка. — А что так дорого? — проговорил Родин. — А найди дешевле, дядя, не хочешь брать, отходи в сторону, — ехидно ответила она. — Ну, тогда, тетя, закрывай свою лавку и пойдем в администрацию рынка, — строго сказал Родин и показал ей свое удостоверение личности. — За что забираете? — громко завопила торговка. — Там все узнаешь, — ответил Родин. Пока она собирала свои вещи, Родин сказал Жене, что начальником охраны рынка работает их бывший участковый инспектор, который вышел недавно на пенсию. И еще добавил, что Сергей Степанович Юсин очень опытный и хороший мужик, который всегда поможет в решении любых оперативных вопросов. Через несколько минут они уже входили в здание рынка. У двери начальника охраны они остановились, и Родин, открыв дверь, поздоровался с человеком, сидевшим за небольшим письменным столом. — Привет, Степанович, — произнес он. — Ваня, какими судьбами, — ответил, улыбнувшись, Юсин, — проходите, пожалуйста. — Сергей Степанович, — проговорил Родин, — нам тут с коллегой по розыску Кудриным нужно пошептаться с этой гражданкой. — А, понимаю, — ответил начальник охраны, — я пройдусь по рынку, а вы смело располагайтесь здесь. Юсин вышел из кабинета, а Иван взгромоздился в его кресло и с хозяйским видом сказал: — Предъявите документы, товарищ женщина. Торговка достала из сумки паспорт и протянула его Родину. — Так, Букреева Нина Сергеевна, проживающая на Профсоюзной улице, — медленно произнес он. — За что арестовали? — с раздражением спросила Букреева. — Вас никто не арестовывал, просто проверка документов, — ответил Родин. — Знаю я ваши проверки, — ехидно сказала она. — Откуда у вас вьетнамские веера? — включился в разговор Кудрин. — Да так, один знакомый принес десять штук и просил продать, — ответила Букреева. — А как зовут знакомого? — спросил Родин. — Не скажу, — со злостью в голосе проговорила она. — Ну, тогда я скажу, а вы гражданка, подумайте, — резко сказал Женя, — эти веера несколько дней назад были украдены со склада в одном из универмагов города. Я веду это расследование, а тут — некая гражданка Букреева нарисовалась с этими веерами. Так что, уважаемая Нина Сергеевна, теперь будете за это отвечать по полной программе, и сидеть вам в тюрьме не один год. — Да вы что, с ума, что ли, сошли, я ничего не знаю, меня просто попросили их продать, — проговорила Букреева. — Давай, Нина Сергеевна, «колись», что за мужик тебе их дал, — сказал Родин. — Да Шабай это, — без колебаний ответила она. — Знаем такого Лешку Шабаева, — проговорил Родин, — и когда он придет за деньгами? — Он сказал, что придет сегодня к двум часам дня к моей палатке и принесет еще десять вееров, — ответила Букреева. — Хорошо, — сказал Кудрин, — иди на свое рабочее место, но веерами больше не торгуй, а мы будем рядом. Женя из кабинета начальника охраны позвонил в свое отделение милиции и попросил дежурного инспектора прислать к двум часам дня машину к рынку, для транспортировки подозреваемых в ограблении универмага. Они снова отправились на торговую площадку у рынка; Букреева встала за прилавок, а Женя и Родин примостились рядом на стоящей у палатки лавочке. — А кто такой Шабай? — спросил Женя. — Да один черт, который нам покоя не дает, — ответил Иван, — ранее судимый за кражу, пьянствует, хулиганит, мелкими кражами промышляет. Уж сколько раз участковый инспектор его предупреждал, да и я неоднократно вел с ним профилактические беседы, но с него как с гуся вода. Через час к палатке Букреевой подошел среднего роста широкоплечий парень с сумкой в руках и, наклонившись, что-то стал говорить ей. — Это Шабаев, — сказал Родин и направился к нему. Тот увидел приближающегося Родина, бросился бежать, но Курин быстро настиг его и заученным приемом самбо загнул ему руку за спину. Подошедший Родин схватил его за вторую руку, а Женя вынул наручники и надел их на запястья Шабаева. Они повели его в кабинет начальника охраны рынка, а Букреева, вновь сложив свои вещи в сумку, поплелась вслед за ними. — Ну, привет, Шабай, — сказал Родин, когда они зашли в кабинет, — давно мы не встречались, что принес на продажу? — Да ты что, начальник, там всякая мелочь, — пробубнил задержанный.