— А вы ничего подозрительного тогда не заметили на лестничной площадке? — спросил Кудрин. — Да нет, ничего не видела, — ответила Романова. Кудрин вышел из квартиры потерпевшего и нажал кнопку звонка квартиры, которая была в торце лестничной площадки. Дверь открылась, и на пороге появилась испуганная молодая женщина. Женя представился ей, показав свое удостоверение личности, и попросил зайти в квартиру. Женщина сказала, что ее зовут Нина Сергеевна Воронина, и, пригласив его зайти на кухню, вежливо попросила присесть на стоящий там небольшой стул. Женя обратил внимание, что в коридоре и на стенах кухни висело большое количество рисунков. — Это вы рисуете? — спросил он. — Нет, — ответила она, — это мой сынок Антошка, ему всего девять лет, а в прошлом году у него вдруг проявилась способность к рисованию. Он сейчас ходит в художественный кружок при нашем ЖЭКе. — Вы сегодня видели Сурова? — спросил Кудрин. — Вот горе-то какое, — проговорила она, вытирая нахлынувшие слезы, — часов в пять вечера мы выходили с Антошкой из квартиры в магазин, и в этот момент раскрылись двери лифта, и из него вышел Суров с какой-то высокой девушкой в длинном сером пальто с капюшоном на голове. Алик был ужасно пьян, плохо стоял на ногах и никак не мог вставить ключ в замок. Он с трудом открыл дверь, и они зашли в квартиру, а мы сели в лифт и поехали на первый этаж. — А вы не смогли бы описать эту девушку? — продолжал опрашивать Романову Кудрин. — Нет, я ее видела только со спины, — ответила хозяйка квартиры, — единственное, что могу сказать, что она была высокого роста и довольно стройная. — Я ее видел, — сказал вышедший из комнаты небольшого роста светловолосый мальчик. — Давай знакомиться, — сказал Кудрин, — меня зовут дядя Женя, — и, присев на корточки, протянул ему правую руку. — А меня Антошка, — проговорил мальчик и как взрослый человек пожал руку Кудрину, — я могу нарисовать лицо той тети. — Конечно, рисуй, буду тебе благодарен, — сказал Женя. Мальчик взял лист бумаги, хорошо заточенный карандаш и пыхтя стал рисовать. Через десять минут он передал свой рисунок: на листе бумаги было нарисовано женское лицо со слегка вздернутым носиком, большими глазами и вычурными красивыми бровями. — Спасибо тебе, Антошка, — проговорил Кудрин, взял у него рисунок и положил к себе в папку. — А что вы можете сказать о своем соседе? — обратился он к Ворониной. — Да что говорить, — ответила она, — приехал он в эту квартиру примерно год назад, но ни я, ни мой муж с ним старались не общаться. Ведь мы Алика часто видели нетрезвым, и он довольно регулярно приводил к себе девушек, ну как бы это помягче сказать, сомнительного поведения. Муж говорил, что его родители развелись, а ему купили однокомнатную квартиру в нашем кооперативном доме. Больше сказать ничего не могу. — Спасибо, Нина Сергеевна, — сказал Кудрин и, записав на бумаге показания Ворониной, вышел из квартиры. К этому моменту следователь закончил составлять протокол осмотра места происшествия, а приехавшая бригада специальной медицинской службы забрала тело потерпевшего в морг районной больницы. — Мы уезжаем в райотдел, — сказал следователь, — а завтра, как обычно утром, все документы будут в вашем отделении милиции. — А ты что-нибудь нашел? — спросил Женя у эксперта-криминалиста Бровкина. — Практически ничего, — ответил тот, — но очень интересным, на мой взгляд, является тот факт, что на ручке двери балкона вообще никаких следов пальцев не обнаружено, как будто кто-то специально протер ее. — А что, дверь балкона ветер, что ли, открыл? — с усмешкой спросил Кудрин. — Получается, что так, — ответил Бровкин, — но это уж ты сам додумывай, а акт экспертизы я завтра положу в пакет вместе с протоколом осмотра места происшествия. Через несколько минут оперативная бригада райотдела уехала, и Кудрин остался в квартире один, еще раз обдумывая произошедшее. Он не заметил, как в комнату вошел участковый инспектор Елисеев, который передал ему несколько объяснений от соседей с этой лестничной площадки. — К сожалению, — пробасил он, — никто из опрошенных ничего подозрительного не видел. Думаю, что здесь нет криминальной составляющей, а просто произошел несчастный случай: перепил человек, жарко стало, и потянуло охладиться на балкон, а там, видимо, упал и не смог подняться. — Может быть, все обстояло именно так, а может быть, иначе, — выдохнул Кудрин. — А что может быть иначе? — спросил Елисеев. — Никаких следов насилия не обнаружено, вещи и деньги, лежащие на столе, целы и невредимы… — Ну, хорошо, — прервал его Кудрин, — у меня к тебе, Николай, просьба, я поеду сейчас на работу, а ты опечатай квартиру, но завтра утром сходи в районную больницу, возьми акт судебно-медицинской экспертизы тела Сурова и привези в отделение милиции. — Хорошо, сделаю, — коротко ответил Николай. Они попрощались, и Женя, спустившись на первый этаж на лифте, быстрым шагом пошел в сторону остановки городского транспорта. На улице стоял сильный мороз, он был осязаем и тяжел, холод сразу же пригвоздил Кудрина к первой попавшейся автобусной остановке, и ему было уже не важно, на каком именно номере автобуса он поедет в сторону своего отделения милиции. А когда подошел долгожданный автобус и распахнул свои двери, из салона вырвался сгусток пара и тепла, и стоявшие на остановке люди, подталкивая друг друга, стали протискиваться в его объятия. Жене с трудом удалось проникнуть в переполненный салон, и несмотря на то, что он оказался зажатым между кассой и двумя тетеньками в норковых воротниках и вязаных шапочках, тепло заставило его забыть об этих неудобствах. Он прикрыл глаза, расслабился. В отделение милиции приехал совсем поздно, но Николаев был еще в своем кабинете. Женя быстро зашел к начальнику и подробно рассказал о происшедшем. — Ну и что ты думаешь по поводу случившегося, какие версии будешь выдвигать? — спросил Павел Иванович. — Тут такое дело, как посмотреть, — начал Кудрин, — с одной стороны, все выглядит как несчастный случай; перепил человек, стало жарко, и пошел на балкон остудиться, но, видимо, поскользнулся и упал, а подняться уже не смог. После бутылки выпитого коньяка всякие бредовые мысли могут прийти в пьяную башку; на улице сейчас лютый мороз, аж дыхание перехватывает, вот, видимо, у него оно и перехватило с концами. Врач, который осматривал тело Сурова, никаких прижизненных травм и повреждений не обнаружил, но предварительно констатировал смерть от остановки сердца в результате переохлаждения. Но если рассматривать случившееся с другой стороны, — продолжал Кудрин, — некоторые моменты заставляют задумываться о совершенном преступлении. Так, из показаний соседки потерпевшего Ворониной известно, что к Сурову часто по вечерам приходили девицы сомнительного поведения, вот и сегодня, как я вам уже докладывал, в районе шести часов вечера, когда Воронина с сыном вышла из квартиры в магазин, из лифта буквально вывалился пьяный Суров с какой-то девушкой в длинном пальто с капюшоном. Он с трудом открыл дверь квартиры, они вошли в нее и быстро захлопнули входную дверь, а Воронина с сыном поехала на лифте вниз. К сожалению, соседка не видела эту девушку, так как т, стояла спиной к ней, а вот ее девятилетний сын Антошка видел и даже нарисовал карандашом ее лицо. Кудрин поспешил вытащить из папки сложенный листок бумаги и протянул его Николаеву, который несколько минут внимательно рассматривал его. — По этому так называемому портрету можно огромное количество девушек сразу забирать в каталажку, — иронизировал начальник, прищелкнув языком, — вот сразу скажу, что вижу сходство с Надей Авериной — нашим следователем из райотдела — и Валей Ковалевой, секретаршей нашего начальника. Маленький пацан мог просто раздуться от гордости, что к нему за помощью обратился работник милиции, и нарисовать что угодно, — заулыбался начальник. — Антошке всего девять лет, но рисует очень хорошо, — вступился за пацана Кудрин, — все стены квартиры завешаны его рисунками, он уже год как ходит в кружок по рисованию при местном ЖЭКе. — Какие мысли будешь дальше излагать? — строго спросил Николаев. — Так вот, — продолжал Кудрин, — если рассматривать это как несчастный случай, я думаю, что Суров привел к себе девушку, будучи в сильном подпитии, а когда они пришли в квартиру, здесь что-то пошло не так, и девушка ушла, а хозяин квартиры с горечи выпил бутылку коньяка и вышел охладиться на балкон. — В одних трусах, — ехидно заметил Николаев. — Видимо, Суров успел раздеться, предвкушая тесный контакт с девушкой, — ответил Кудрин, — но потом что-то произошло между ними, и она ушла. А теперь, собственно, мои сомнения, — продолжал рассуждать Женя, — на столе рядом с диваном стояли пустая бутылка из-под армянского коньяка и один коньячный бокал, что говорит о том, что выпивал один человек. Но в серванте я увидел точно такой же бокал, который стоял в ряду с четырьмя винными бокалами. Вряд ли хозяин квартиры мог поставить его с бокалами для вина. А вот человек, который поставил коньячный бокал не на свое место, не заметил разницы бокалов в высоте. Кстати, на соседней полке стояли три именно коньячных бокала. Так вот, эксперт-криминалист взял тот бокал на исследование для возможного обнаружения на нем отпечатков пальцев. Кроме того, — Кудрин сделал небольшую паузу и продолжал, — на ковровом паласе, выступавшем из-под дивана, я заметил две параллельные линии сантиметров по десять каждый. Очень может быть, что это следы от голых пяток человека, которого волокли по полу, причем ворс паласа в этих линиях был примят в сторону противоположной стены комнаты, то есть прямо по направлению к балкону, — Женя указал рукой в направлении окна. — В связи с этим напрашивается вывод, что пьяного Сурова, который уже, видимо, не мог сопротивляться, вполне возможно, кто-то специально выволок на балкон. Эти следы на паласе эксперт-криминалист сфотографировал, а обнаруженную на полу женскую заколку в форме бабочки желтого цвета я отдал ему для исследования. А теперь самое интересное, — поспешно проговорил Кудрин, — по предварительным данным эксперта, следов пальцев рук на ручке балконной двери не было обнаружено. Складывается впечатление, что ее просто протерли; ну не мог же ветер открыть дверь на балкон? Здесь, на мой взгляд, присутствуют обстоятельства, противоречащие нашему представлению об обычном ходе события, то есть, возможно, — Женя замялся, — была инсценировка обстановки места происшествия. — Прямо так и инсценировка? — недоверчиво переспросил Николаев, взглянув на него в упор. — Я же сказал, — слегка занервничал Женя, — что, возможно, она могла быть, но точно не утверждаю. — Вот в том-то и дело, — медленно проговорил Павел Иванович, убирая со стола папки с бумагами, — твои рассуждения о криминальном следе этого происшествия носят косвенный характер. Посуди сам, следов насилия на теле потерпевшего не было зафиксировано врачом. Так я тебя понял? А что сказал врач? Что потерпевший умер в результате остановки сердца от переохлаждения. Да, кстати, и ограбление здесь также не просматривается. А самое главное — каков тогда мотив преступления, если оно в действительности было? Скорее всего, — Павел Иванович взял со стола последнюю папку, — никакого криминала нет. Понимаешь? Нет! А есть лишь несчастный случай. Дождемся завтра акты судебно-медицинской экспертизы тела Сурова и криминалистической экспертизы нашего эксперта, а там будет видно. — А девушка, — которую видела соседка за несколько часов до трагедии? — спросил Женя. — А что девушка? Она как пришла, так, скорее всего, и ушла, увидев, как разморило Сурова. Не хочешь ли ты сказать, что это именно она выволокла его на балкон? Да ерунда! Вряд ли такое можно предположить… Ну, а если это было именно так, то должен же в конце концов быть мотив преступления? Ну не убивают мужиков только за то, что, будучи в сильной степени опьянения, они не могут удовлетворить женскую похоть. А что касается заколки для волос, — продолжал Павел Иванович, — так к нему, судя по рассказу соседки, часто приходили девушки сомнительного поведения, и кто из них мог обронить заколку — неизвестно. — И еще, — встрепенулся Кудрин, — непонятно, с какой целью Сурова два месяца назад вызывали в РОВД Октябрьского района, я на его столе нашел скомканную повестку к оперативному работнику Графову. Это, кстати, мой однокашник по школе милиции. — Ну, вот ты завтра позвони своему однокашнику и все узнай, — подытожил Николаев, — а сейчас уже поздно, — он мельком глянул на часы, — и пора, пора домой. Попрощавшись с начальником, Кудрин надел куртку и направился в сторону трамвайной остановки. Мороз не давал думать — скорей, скорей домой. И, уже переступив порог своей однокомнатной квартиры, Женя вспомнил, что опять забыл купить продукты в магазине. Он разделся и по привычке открыл дверь холодильника: было пусто, лишь на верхней полке одиноко стояла бутылка «Боржоми». Открыв бутылку, Женя сделал несколько глотков прямо из горлышка. «Ну, вот и поужинал», — подумал он и пошел умываться в ванную комнату, а потом с наслаждением лег на свою постель. И здесь его настигли мысли о происшествии. «Все-таки там точно была инсценировка, — думал Кудрин, — возможно, кто-то очень ловко воспользовался сильным опьянением Сурова и выволок его голого на балкон. Но где здесь мотив, что заставило человека таким необычным способом расправиться с потерпевшим?» Мысли метались, приходили в голову одна за другой, и Женя, укрывшись с головой одеялом, закрыл глаза и тихо сказал сам себе: — Спать, Кудрин! На следующий день утром дежурный офицер передал Кудрину пакет из райотдела, в котором был протокол осмотра места происшествия, акт криминалистической экспертизы и та самая заколка для волос в форме желтой бабочки, которую он нашел в квартире потерпевшего. Из акта стало понятно, что никаких следов, указывающих на криминальную составляющую, обнаружено не было; и на заколке, и на бокале из-под коньяка, стоявшем в серванте, следов пальцев также не найдено. В этот момент в кабинет вошел участковый инспектор Елисеев и передал Кудрину акт судебно-медицинской экспертизы тела Сурова, в котором было сказано, что никаких прижизненных травм на теле не обнаружено, а смерть наступила в результате остановки сердца, вызванной сильным переохлаждением тела. Женя поблагодарил Елисеева, встал из-за стола и медленной походкой пошел к Николаеву. — Ну что, отпускник, завтра в месячное увольнение? — спросил с улыбкой начальник. — Иди в бухгалтерию за отпускными. Кудрин ничего не ответил, только молча положил ему на стол присланные документы. — Ну, все понятно, — проговорил Павел Иванович, когда прочитал их, — готовь постановление об отказе в возбуждении уголовного дела и приложи все необходимые документы. — Хорошо, — коротко ответил Женя, — но в Октябрьский РОВД к Графову я все-таки поеду. Через час Женя положил на стол начальника все требуемые документы; Николаев завизировал проект постановления об отказе в возбуждении уголовного дела и сказал, что сам поедет к руководству райотдела и в прокуратуру за необходимыми подписями. А Кудрин уже в своем кабинете достал из папки скомканную повестку и позвонил по телефону, номер которого был там обозначен. Графов очень обрадовался звонку однокашника, но когда Женя ему коротко рассказал о вчерашнем происшествии с Суровым и найденной у того повестке, голос товарища изменился на холодный металлический тон. — Приезжай сейчас ко мне, и я тебе обо всем подробно расскажу; это не телефонный разговор, — сказал Графов и, извинившись, повесил трубку телефона. Через час Кудрин вошел в небольшой кабинет в здании Октябрьского РОВД. За массивным столом в кресле сидел его однокашник по школе милиции Юра Графов, которого в те далекие дни учебы курсанты называли Графом. Они оба были рады встрече, так как с момента выпуска из школы милиции не встречались. — Я тебе сейчас все расскажу, а потом поговорим. — «А Граф совсем не изменился, — подумал Женя, — ну, набрал пару килограммов, приосанился». — Сурова я вызывал на беседу свидетелем по делу о несчастном случае некого Орлова, его два месяца назад обнаружили мертвым в канализационном колодце во дворе кафе «Шашлычная» на улице Стасовой. В тот вечер трое парней — Зотов, Фокин и Суров, — будучи в состоянии алкогольного опьянения, устроили там драку с Орловым. Что между ними произошло, никто не знает, но Орлов вырвался от них и вышел на улицу, а через несколько минут и эта троица покинула кафе. А дальше также неизвестно, только утром тело Орлова было обнаружено без признаков жизни в канализационной яме, а крышка от колодца валялась метрах в пяти от ямы. Согласно акту судебно-медицинской экспертизы, смерть Орлова наступила в результате удара о какой-то металлический предмет, скорее всего, о металлическую трубу, торчащую на дне колодца. На фотоснимке эксперта-криминалиста эта труба была хорошо видна у самого дна колодца, но как он смог так изловчиться и наткнуться головой именно о нее, не представляю. Тем не менее, — продолжал Графов, — отсутствие свидетелей и полученный акт экспертизы сделали свое дело, и начальник следственного отдела квалифицировал это как несчастный случай и вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Поскольку Орлов воспитывался в детском доме и родственников у него не было, его быстро кремировали, а материалы сдали в архив. Правда, потом нашлась одна девушка по фамилии Нефедова, с которой у него должна была через месяц состояться свадьба, вот она и взяла себе урну с прахом жениха. — А кто она такая? — спросил Женя. — Я с ней встречался, и мы довольно-таки долго общались, — проговорил Графов, — она студентка пятого курса юридического факультета МГУ Кстати, и Орлов был также студентом МГУ но филологического факультета. — А кто такие эти трое молодых ребят, которые в тот вечер задрались с Орловым? — спросил Кудрин.