— Иван Иванович, расскажите о ней подробнее, — попросил Кудрин. — Да что рассказывать, — проговорил комендант, — работает она уже второй год на заводе, приехала из Орловской области по лимиту. Ничем особым не отличается, работала как все, даже грамоту имеет. Правда, месяцев семь тому назад она практически в общежитии бывать перестала, подруги говорили, что нашла себе какого-то богатого мужика и живет у него, хотя на работу ходила исправно. — Что же она, такая уж положительная? — спросил Кудрин. — Да не совсем, — улыбнувшись, ответил комендант, — она параллельно крутила любовь с Ильей Бочкиным, тоже нашим жильцом, который по возрасту ей почти ровня. Этот Бочкин был ранее судим за грабеж, и непонятно, почему его с этим грузом приняли к нам на работу. Так вот, — продолжал комендант, — где-то неделю назад она снова вернулась со своим чемоданом в общежитие. Вы спросите о ней у ее подруги Оксаны Бури, они все время жили в одной комнате, и она вам больше расскажет об Ангелине. Сегодня у Оксаны выходной, и она сейчас у себя в комнате. Кстати, вам для сведения, у нее закончился контракт, и она подала заявление на его продление. Теперь все зависит от заводских кадровиков. — А что, у нее действительно фамилия Буря? — улыбнувшись, спросил Кудрин. — Да, — сказал комендант, — я ее сейчас позову. Женя следом за комендантом вышел в коридор и осмотрелся. Здание делилось на два крыла, в которых было по несколько комнат для проживания. Их разделял небольшой коридор, за которым из открытой двери одной из комнат был виден умывальник с рядом стоящим унитазом. А дальше по коридору, по всей видимости, находилась кухня, на которой проживающие готовили себе еду. Женя не заметил, как подошел комендант с молоденькой девушкой, и они втроем вошли в кабинет, где их ждал Сенин. Это была девушка среднего роста и худощавого телосложения. Овальное лицо обрамлено светлыми прядями волос, на лице выделялись миндалевидные глаза насыщенного зеленого оттенка. Слегка вздернутый нос придавал лицу игривое выражение, а тонкие губы и волевой подбородок выдавали упрямую натуру. «Настоящая буря», — подумал про себя Женя, уставившись на нее. — Оксана, тут с тобой хотят побеседовать о Геле, твоей подруге, — проговорил комендант. — Да я ничего не знаю, — резко ответила она, — живет, как все в общежитии. — Ты же с ней около двух лет прожила в одной комнате и ничего не можешь сказать, — с укором сказал Иван Иванович. — Да, не могу, — дерзко ответила она, — подруг я не закладываю. — Послушай, Буря, если так будешь себя вести, то вылетишь отсюда с «волчьим билетом», — резко проговорил Сенин. Видимо, сказанное работником милиции предупреждение произвело на нее впечатление; девушка как-то сразу обмякла и посмотрела на Гаврилова жалостливыми глазами. — Оксана, выкладывай все, что знаешь о Геле, — повторил комендант, — а товарищи походатайствуют за тебя перед заводским начальством. — Правда? — робко спросила она. — Я тебе обещаю, — ответил Сенин. — Геля, как и все девушки, вначале жила в общежитии, — начала говорить Буря, — а где-то месяцев семь назад заявила, что нашла богатого «папика» и теперь будет жить у него, но иногда все же ночевать в общежитии. Она стала редко у нас появляться, но когда приходила, мы все ей завидовали. Она нам демонстрировала свои новые сапоги, кофточки, кольцо с маленьким бриллиантом. — Ты расскажи про Бочкина, — сказал комендант. — Ну, она параллельно крутила роман с Ильей Бочкиным, — продолжала Оксана, — когда приходила, то просила нас на часок освободить комнату и запиралась с ним. Но Бочкин, когда Гели не было, крутил любовь с Ольгой Ромашкиной, и мне кажется, что у них это было серьезно. А Ромашкина два месяца назад уехала к себе домой в Псковскую область, и у меня возникло подозрение, что она беременна. Так продолжалось почти год, пока на той неделе Геля не явилась в общежитие со своим чемоданом и сказала, что она ушла от старого «папика». А с Ольгой мы переписываемся, и несколько дней назад я получила от нее письмо. — Принеси его, — попросил Кудрин. — Нет, не могу, это личная переписка, — тихо проговорила девушка. — Неси, тебе говорят, — рявкнул на нее комендант. Она съежилась и быстрым шагом засеменила по коридору. Через минуту она снова вошла в комнату со скомканным конвертом. — Читай, — сказал Сенин, — только выборочно, об их взаимоотношениях. Оксана вытащила из конверта исписанный листок бумаги и стала читать: «А Илюша сказал, чтобы я подбирала дом, который мы будем покупать. Он сказал, что у него должно выгореть какое-то прибыльное дело, после чего мы будем сказочно богатыми. А пока он мне каждый месяц посылает деньги со своей зарплаты, чтобы я копила на нашу свадьбу…» Вот такой этот Бочкин, — сказала Оксана, передавая письмо Кудрину, — задурил голову Геле, а она и уши развесила и только водит его по ресторанам на деньги «папика». — Я это письмо тебе обязательно верну, — сказал Женя девушке, положив его в свой портфель, — что еще можешь сказать? — Вчера Геля хвасталась золотыми запонками с маленьким бриллиантом и сказала, что это тоже подарок «папика». — Так это же мужской аксессуар, — проговорил Кудрин. — Меня тоже это смутило, — ответила девушка, — вряд ли мужчина будет такой подарок дарить девушке. И еще вчера я заметила, что она перекладывала пачку денег из хозяйственной сумки в чемодан. Она, правда, заметила и сказала, что это ее расчет по работе, но уж пачка была приличная. Ну, вот, это все, что я могу сказать. Кстати, Бочкин тоже уволился, и они должны из отдела кадров прийти в общежитие за вещами. — И мы их подождем, — сказал Сенин, — а вам, Оксана, спасибо за информацию, я постараюсь выполнить данное вам обещание. Девушка попрощалась с ними и вышла из кабинета коменданта. Пока они ждали Гелю и ее парня, Женя связался по телефону с Николаевым и доложил ему обо всем. Он говорил о своей уверенности, что именно Бочкин и Филимонова могли совершить это преступление. По показанию свидетельницы Бури, вчера Геля хвасталась девчонкам дорогими мужскими аксессуарами и пачками денег, что косвенно говорит о причастности ее к грабежу квартиры Полетова. А сейчас они ждут этих людей, так как те уволились и сегодня съезжают из общежития. Николаев согласился, что их нужно задержать и доставить в отделение милиции. — А почему ты не сказал ему, что если они придут со своими вещами, то может возникнуть необходимость составления протокола их осмотра? — спросил Сенин. — Да он мог не разрешить, — ответил Кудрин, — а я твердо уверен, что это именно они и совершили данное преступление. Знаешь что — победителей не судят! Минут через сорок в здание общежития вошли молодой мужчина и молоденькая девушка и последовали в одну из комнат первого этажа. — Это они пришли, — сказал комендант общежития. Он приоткрыл дверь, и все присутствующие увидели, как те вышли из комнаты и направились к кабинету коменданта. У девушки в руке был чемодан, а у парня — спортивная сумка. — Иван Иванович, мы съезжаем, — сказала девушка и протянула коменданту ключ от комнаты. — Зайдите, пожалуйста, в кабинет, — попросил комендант. Они последовали в комнату, и стоящий за дверью Кудрин закрыл ее и от неожиданности чуть не выронил свой портфель; перед ним стоял бритоголовый мужчина с длинным носом со спортивной сумкой в руках. «Какая неожиданность, — подумал Женя, — человек из сновидений!» Увидев работника милиции, мужчина насторожился и неуверенно произнес: — Мы потом зайдем. — Да нет, гражданин Бочкин, никуда ты не пойдешь, — громко сказал Кудрин, показывая свое удостоверение личности. — Что это значит, при чем здесь МУР? — злобно проговорил Бочкин. — Иван Иванович, пригласите понятых, — попросил Кудрин. Воцарилась тишина, молодые люди посмотрели друг на друга, потом на участкового инспектора, потом на Кудрина, изображая обиженных. Женя перевел взгляд на девушку и подметил, что у нее красивая стройная фигура, высокий рост и большие голубые глаза. А Бочкин по внешнему виду также довольно привлекательный, атлетически сложенный мужчина. Лицо овальное с высоким лбом, губы тонкие, что, на взгляд Кудрина, являлось признаком скверного и скрытого характера. В этот момент вошел Гаврилов с двумя девушками. — Мы пригласили вас в качестве понятых, — обратился Женя к девушкам, — чтобы вы засвидетельствовали содержимое сумки Бочкина и чемодана Филимоновой. — А у вас есть санкция прокурора? — злобно спросил Бочкин. — У нас есть все, — ответил Сенин и, подняв сумку с пола, открыл ее и стал вынимать содержимое. В этот момент Женя краем глаза увидел, что в руке Бочкина что-то сверкнуло: это был финский нож, которым тот замахнулся на Сенина и готов был ударить его. Кудрин резким выученным движением достал свой пистолет и спокойно проговорил: — Не дури, брось нож, я ведь не промахнусь. Бочкин, не отводя взгляда от наставленного на него пистолета, бросил нож на пол, а Сенин загнул ему руки за спину и надел наручники. — Что вы делаете? — запричитала Филимонова. — Замолчи, — прикрикнул на нее Сенин, аккуратно поднимая нож с пола. Сенин вынул из сумки коробку из-под обуви, открыл ее и высыпал содержимое на стол. Из нее посыпались золотые кольца, цепочки, перстни и деньги, скрепленные резинкой. Кудрин стал составлять протокол осмотра сумки и чемодана с описанием каждой конкретной вещи, а Сенин обнаружил на дне сумки небольшой сафьяновый мешочек и также высыпал его содержимое на стол. Из него выпали пять небольших прозрачных кристалликов, напоминающих бриллианты. — Похоже, что это настоящие бриллианты, целое состояние на моем столе, — проговорил удивленный комендант. Женя также обратил внимание на бензиновую зажигалку, выпавшую из коробки. Она была металлической с золотыми вензелями по бокам, а внизу четко видна гравировка: «Полетову Б. И. в день юбилея от коллег». Женя показал ее понятым, которые удивленно смотрели и на нее, и на все это богатство, с широко раскрытыми глазами. В чемодане Филимоновой, кроме вещей, обнаружили одно колечко с бриллиантом, золотые мужские запонки и небольшую пачку денег. Когда все документальные формальности были завершены, Кудрин и Сенин попрощались с комендантом и поблагодарили его за оказанную помощь. А задержанных, вместе с их вещами, посадили в машину, и все вместе быстро поехали в отделение милиции. По приезду на работу Бочкина Женя отправил в камеру, а Филимонову решил сразу же опросить и привел ее в свой кабинет, в котором никого из оперативников не было. — Расскажи, Геля, как все было, облегчи свою душу, — сказал Кудрин, усаживая задержанную напротив своего стола. — Ничего говорить не буду, — насупившись, ответила она. — Ты зря так себя ведешь, только усугубляешь свое положение, — проговорил Кудрин, — все улики против тебя и твоего друга. Если расскажешь, я разрешу тебе написать явку с повинной, которая, возможно, снизит тебе наказание за это преступление.