— А что будет с Илюшей? — спросила она и заплакала. — Суд все решит, — ответил Женя, — каждый из вас получит свое за совершенное деяние. Филимонова замолчала и уставилась в окно. Прошло минут десять, и Кудрин снова спросил: — Так ты будешь говорить? — Ничего не помню, — ответила она. — Что, память отшибло? — резким тоном спросил Кудрин. — Тогда я тебе расскажу. В то время, когда ты жила со стареньким Полетовым, уже вовсю крутила роман с молодым Бочкиным, который жил в этом же общежитии. Полетов тебя кормил, одевал, водил по ресторанам, и ты как сыр в масле каталась до того времени, пока он тебя где-то не застукал с Бочкиным. А когда «папик» тебя вышвырнул из квартиры, ты поняла, что больше такой роскошной жизни не видать, и, видимо, со злости рассказала о своей обиде своему молодому сожителю. И, конечно же, рассказала, что Полетов человек богатый, и у него дома полно всяких драгоценностей и денег. А Бочкину только этого и надо было от тебя, и когда ты сказала, что имеешь дубликат ключа от квартиры Полетова, который ты на всякий случай сделала, он предложил ограбить его и уехать из города. — Неправда, он меня любит, и мы хотели поехать к нему домой, чтобы пожениться, — сказала Филимонова. — До этого еще мы дойдем, — проговорил Кудрин, — так вот, вы пришли днем, открыли квартиру и увидели там Полетова. Не могли же вы предположить, что именно в этот день он возьмет на работе отгул. Тогда Бочкин, недолго думая, выхватил нож и ударил Полетова. Ты, конечно, опешила, так как в ваших планах не было убийства, но деваться некуда, и ты, зная, где лежит ключ от сейфа, открыла его и выгребла все его содержимое. Ну, а потом, видимо, вы оба написали заявления об уходе с работы по собственному желанию и решили уехать, имея солидный куш. Только ты, Геля, очень ошиблась в своем приятеле, — продолжал Кудрин, — если бы мы сегодня не опередили вас, то для тебя, возможно, все могло закончиться плачевно. Ты нужна была Бочкину исключительно для того, чтобы с твоей помощью ограбить богатого ювелира. Скорее всего, он и влюбил тебя в себя после того, как ты однажды, видимо, рассказала про своего богатого «папика». И с каждой встречей ты все больше ему рассказывала о богатствах ювелира. Я не удивлюсь, если ты именно по просьбе Бочкина сделала дубликат ключа от его квартиры. — Илюша меня любит, и мы хотели сыграть свадьбу, — жалостно проговорила Филимонова. Кудрин достал из портфеля письмо Ольги Ромашкиной, адресованное Оксане Буре, и положил на стол. — Читай, — коротко сказал он. Филимонова взяла письмо и стала внимательно читать его; по мере чтения у нее затряслись руки, и она стала громко рыдать. А немного успокоившись, только и сказала: — Подлец! — А теперь я тебе расскажу, что могло бы тебя ожидать, если бы мы разминулись сегодня, — проговорил Кудрин, — в лучшем случае, он просто бы сбежал от тебя, а в худшем — убил, ему не нужны свидетели. Ну что, я все правильно рассказал? — спросил Женя. — Да, почти все так и было, — тихо сказала Филимонова, — для нас было неожиданным, что «папик» оказался дома, и Илья убил его ножом. — Ты знаешь, для меня остается загадкой, что не обнаружили мы следов ваших пальцев в квартире Полетова, ведь перерыли вы все комнаты, — удивленно сказал Кудрин. — А этот гад меня предупредил заранее, чтобы я была в перчатках, чтобы не оставить своих следов, — ответила Филимонова, — он тоже надел резиновые перчатки перед входом в квартиру. — Понятно, опыт у него все же был, он ведь отбывал наказание за грабеж, — сказал Кудрин. — Не может быть, я об этом не знала, — ответила Геля, взявшись обеими руками за голову. — Вот видишь, сколько нового ты сейчас узнала, — ответил Кудрин. — Скажите, а если я вам еще кое-что расскажу о Полетове, можно будет оформить это явкой с повинной? — спросила она. — Я же обещал, — ответил Женя, — рассказывай. — За то время, пока я жила у Полетова, к нему несколько раз приезжал какой-то мужик из Якутска по имени Петр, — начала говорить Геля, — он привозил бриллианты, которые Борис вставлял в разные колье и кольца, а потом продавал. Как он мне говорил, это были «левые бриллианты», которые хранил в своем сейфе. Так вот, на той неделе, когда я была одна дома, почтальон принес телеграмму, что на следующий день приедет Петр. Я взяла ее и положила в свою сумочку, а потом просто забыла о ней. А на следующий день мы с Ильей сидели в скверике у завода и целовались, и надо же, прямо перед нами вдруг появился Полетов. Он ничего не сказал, просто повернулся и ушел, а когда я пришла к нему домой, он выставил в коридор мои вещи и сказал, чтобы я больше не приходила. Я пошла в общежитие, — продолжала свой рассказ Филимонова, — и рассказала об этом Бочкину. Вот тогда он мне и предложил ограбить квартиру «папика», благо дубликат ключа, который сделал заводской слесарь, у меня был. А дальше — вы сами все рассказали, единственное, хочу сказать, что бриллианты, которые тогда привез Петр, находятся в сафьяновом мешочке. Филимонова достала из кармана кофточки смятую телеграмму и передала ее Кудрину. — Я думаю, что по этой телеграмме вы сможете установить отправителя и выйти на того Петра, — сказала она. — Хорошо, это будет учтено, — сказал Кудрин. Через полчаса Филимонова закончила писать явку с повинной, и ее отвели в камеру. Когда привели Бочкина, Женя ему рассказал о показаниях Гели, и тот быстро сообразил, что молчать не стоит, и признался в совершении убийства Полетова и в краже драгоценностей из его квартиры. — А почему ты побрил голову? — неожиданно спросил Кудрин. — Хотел как-то выделиться среди всех, — ответил он. Когда Бочкин закончил писать объяснение, Женя, отправив его в камеру, взял коробку с драгоценностями и документами поспешил на доклад к Николаеву. — Молодец, — похвалил начальник, выслушав подробный рассказ Кудрина, — быстро раскрыл это преступление. Женя открыл коробку и показал начальнику ее содержимое, а Николаев внимательно осмотрел, особенно приглядываясь к маленьким бриллиантам из сафьянового мешочка. — Павел Иванович, дайте указание дежурному офицеру, чтобы он отправил в райотдел эксперту-криминалисту на экспертизу нож, изъятый у Бочкина, и эти бриллианты на предмет их подлинности, — попросил Кудрин. — Конечно, сегодня же они будут у эксперта, — ответил начальник. Женя вышел из кабинета Николаева с хорошим настроением и с видом победителя, но при этом почувствовал манящий запах колбасы и журчание голодного желудка. Запах привел его к кабинету оперативного состава, где собрались все его коллеги, а на столе Ерихина стояли несколько бутылок портвейна и закуска, в том числе и предмет вожделения — аппетитная колбаса. — Что отмечаем? — спросил Женя, не отводя глаз от соблазнительной закуски. — Сегодня у Льва Алексеевича праздник, — ответил Колосов, — его дочке исполнилось восемнадцать лет, вот он и проставляется по этому случаю. — Поздравляю, Лев Алексеевич, — сказал Женя. — Ну, теперь все в сборе, нужно начинать праздник, — сказал Ерихин и разлил портвейн каждому в стакан. Женя с удовольствием выпил и с еще большим удовольствием закусил всем, что лежало на столе. После третьего тоста, когда все наелись, Лев Алексеевич на правах тамады попросил Кудрина рассказать новый анекдот. — Значит, так, — как обычно, начинал Женя, — студенческая общага. В комнату вбегает девушка и кричит: «Девчонки, снимайте скорее трусы — к нам мальчишки в гости идут! Вы что, дуры, делаете? С веревки снимайте…» Все дружно рассмеялись, Блинов даже стал икать от хохота, а Кудрин предложил тост за здоровье Ерихина, и все его дружно поддержали. Домой Женя пришел поздно, он был сыт, немного пьян и счастлив, раскрыл убийство ювелира, а перед сном ему в голову пришла мысль, что все-таки случаются вещие сны. Ведь убийцей ювелира был именно бритоголовый мужчина, который день назад ему приснился и не выходил из головы до сегодняшнего дня. На следующий день с самого утра ему позвонил эксперт-криминалист из райотдела. — Женя, привет, — сказал он, — я тебе чуть позже отправлю свое заключение по тем предметам, что вчера получил. Но могу точно сказать, что именно этим ножом был убит Полетов; на его рукоятке сохранились мелкие частицы крови, идентичные группе крови потерпевшего. А вот в сафьяновом мешочке оказались обыкновенные стекляшки. — Ты ничего не перепутал? — спросил Кудрин. — Нет, это абсолютно точно, — ответил эксперт и положил трубку. Женя на несколько минут задумался и, удрученный, побрел к Николаеву. Павел Иванович вначале недоуменно покачал головой, а потом сказал: — Ну, стекляшки так стекляшки, а вот с точки зрения ножа как улики — это теперь намертво привяжет Бочкина к убийству. — Да он и так признался во всем, — утвердительно проговорил Женя. — А что касается этих стекляшек — выкинь их из головы, — проговорил начальник. — Ну надо же, а выглядели, как настоящие, — ответил Кудрин. — А подлинность бриллианта можно проверить, если его положить в стакан с водой, — сказал Николаев, — там он будет лежать на дне абсолютно невидимым. — А это точно, что в воде бриллианты не видны? — переспросил Женя. — Да, именно так, — ответил Павел Иванович. — У меня возникла идея, где Полетов мог спрятать бриллианты, — тихо проговорил Кудрин, — ведь обычно он их прятал в сейф, а тогда, после разрыва с Гелей, он мог насторожиться и на всякий случай перепрятать. Он ведь понимал, что Геля совсем не дура и прекрасно знала, откуда эти бриллианты, к тому же, она несколько раз видела Петра из Якутска, который их передавал Полетову. Так вот, — продолжал мыслить Женя, — при осмотре места происшествия в квартире Полетова я увидел на его письменном столе аквариум, в котором не было ни одной рыбки. Вот мне сейчас и пришла в голову мысль, а что если он эти бриллианты поместил в аквариум? Я сейчас же с Сениным пойду на квартиру потерпевшего и проверю свою догадку. Николаев усмехнулся, скептически пожал плечами и пожелал удачи в поиске драгоценностей. Через полчаса они подошли к квартире Полетова. Кудрин достал ключ, переданный ему Филимоновой, и открыл дверь квартиры. В ней все было так же, как и несколько дней назад. Он подошел к аквариуму и, засучив рукав рубашки, стал медленно ощупывать его дно. Через несколько минут он вытащил из воды маленький кристалл правильной формы, затем достал еще четыре таких кристалла. — Вот это и есть настоящие бриллианты, — сказал он, обращаясь к Сенину. В отделении милиции Кудрин буквально бегом влетел в кабинет Николаева и положил перед ним пять небольших бриллиантов. — Я так думаю, что это настоящие бриллианты, — сказал Женя, — но для полной уверенности надо бы снова отослать их эксперту. — Хорошо, — улыбнувшись, ответил Николаев. На следующий день эксперт дал заключение, что это настоящие бриллианты очень красивой формы и страшно дорогие. — Ну вот и финишная прямая, — проговорил Павел Иванович, — теперь уже точно можно сказать, что дело раскрыто по полной программе. А что касается драгоценностей, ты, Женя, умница, все правильно сделал и даже утер нос мне; я ведь не верил, что ты сможешь их найти. Что касается того Петра из Якутска, я соответствующую информацию изложу в рапорте на имя начальника райотдела и приложу телеграмму, которую дала Филимонова. Мы свою работу закончили, теперь дело за следствием. А тебя, Женя, я представлю к поощрению, — громко произнес Николаев, — так держать! Кудрин вышел от начальника с воодушевлением и отличным настроением. — Все хорошо, когда хорошо заканчивается, — подумал он, — несмотря на противные вещие сны.