Они вышли из комнаты, прошли в противоположную от рынка сторону и вышли через запасной выход во внутренний двор. В небольшой пристройке располагалось кафе для сотрудников рынка. Вошли в помещение, и Семенов кивком головы показал на столик у окна, за которым сидели и курили трое мужчин. Дым стоял коромыслом, и даже раскрытое окно не могло полностью компенсировать сизые клубы дыма. Особенно выделялся в этой компании атлетически сложенный молодой человек с красной физиономией и оттопыренными ушами, который что-то громко говорил сидящим рядом мужчинам. — Это и есть Харя, — на ухо Кудрину прошептал участковый инспектор, указывая жестом на Харитонова. Сидящие за столом напряглись, увидев подошедшего к ним человека в милицейской форме и с двумя попутчиками в штатском. — Харитонов, вставай и пройдем в комнату милиции, к тебе есть вопросы, — сказал Семенов. — Чего-о? — протяжно пробурчал Харя. — Никуда я не пойду. Женя вдруг увидел, что Харитонов схватил лежащую на столе вилку и крепко сжал ее. Натренированным движением Кудрин выхватил из-под своей куртки пистолет и тихо сказал: — Не дури! — Я понял и уже иду, нервы у меня, — оправдался Харитонов и встал со стула, потом не спеша положил вилку на стол и подошел к участковому инспектору. — Ты не шути так, не испытывай терпение, — строго сказал Кудрин, убирая пистолет в кобуру, — тебе сказали идти в комнату милиции, значит, так надо, а к твоим дружкам мы ничего не имеем, пусть дальше отдыхают. Они медленно вышли из кафе. В комнате милиции, не откладывая в долгий ящик, Женя предложил Харитонову вынуть все из карманов и положить на стол. — А где санкция на обыск? — Харитонов ехидно окинул всех взглядом и заложил руки в карманы. — При чем здесь обыск, — спокойно сказал Сомов, — мы тебя просим добровольно выложить все из карманов, а вдруг у тебя еще какая-нибудь вилка лежит. Харитонов нехотя стал выкладывать содержимое из карманов брюк и летней куртки, а Женя, скользнув взглядом по его обуви, чуть не вскрикнул, увидев на ботинки с квадратными носами. — А здесь что? — спросил Сомов, указывая на внутренний карман куртки. Харитонов инстинктивно прикрыл его рукой, но подошедший участковый инспектор резко отогнул маленький кармашек, и на пол выпал небольшой серебряный крестик с четырьмя характерными кристалликами. Женя поднял его и понял, что в его руке лежал тот самый, снятый с шеи Трошина. — Откуда крестик? — спросил Сомов. — Да это крестик моей бабушки, — поспешил ответить Харитонов. — Ну да, конечно, — усмехнулся Кудрин, — очень странно, что ты носишь его во внутреннем кармане куртки. Кудрин попросил участкового инспектора пригласить понятых, а сам достал из папки листок бумаги и стал писать протокол изъятия крестика. Через минуту Семенов уже вводил в кабинет двух женщин, а Сомов усадил Харитонова за стул и встал с ним рядом. Когда протокол был написан, а понятые покинули помещение, Женя положил листок в папку и слегка наклонил голову. В этот момент Харитонов резко встал со стула, ударом кулака в лицо опрокинул Кудрина на пол, оттолкнул грузного участкового инспектора прямо на стоящего Сомова и резво выбежал из кабинета в сторону запасного выхода. Никто не ожидал такой прыти. Бросились за ним в погоню во двор и, обыскав все вокруг, поняли, что Харитонова и след простыл. — Ну и что теперь будем делать? — Кудрин не мог отдышаться от погони, злость переполняла его. — Думаю, по домашнему адресу его искать бесполезно, — ответил Сомов, — заляжет на дно у своих дружков, поэтому надо объявить его в розыск, и, уверен, в скором времени он как-то проявится. — Больше здесь ждать нечего, — Женя, поблагодарил коллег и отправился в свое отделение милиции. По приезду на работу Кудрин первым делом отправился на доклад к начальнику. Он обстоятельно рассказал о задержании Харитонова, о его бегстве и показал серебряный крестик, изъятый у него. Николаев долго рассматривал, а потом произнес: — Ты пригласи в ближайшее время брата потерпевшего и предъяви ему крестик для опознания. — Хорошо, — ответил Женя. — А теперь поведай, — сердитым тоном произнес он, — как вы, трое здоровых и вооруженных людей, могли упустить Харитонова, а ты при этом еще и в глаз получил? — Да все так быстро произошло, мы даже не успели среагировать, — стал оправдываться Кудрин, но Сомов обещал объявить его в розыск. — Да не он, а мы должны это сделать, — почти закричал Николаев, — детский сад какой-то! У тебя есть все его данные и даже фотография имеется, так что иди и занимайся делом, а не рассказывай мне сказки про то, что кто-то должен за тебя делать твою работу. — Есть, — коротко ответил Женя и вышел из кабинета. Сегодняшний прокол при задержании преступника и нелицеприятный разговор с начальником негативно сказались на неуемном и пылком характере Кудрина и вогнали его в ступор. Он зашел в свой кабинет и, не обращая внимания на коллег, молча сел за стол. Посмотрев в окно, Женя увидел, как падали желтые листья, и ассоциативно вспомнил о платочке такого же цвета, который был на шее у Нины в кафе, и от этого ему стало совсем грустно. «Как жалко, что дальше общение с ней не продолжилось, — думал он, — но я же не виноват, что целый день носился с этим происшествием. Что делать, когда девушка отказывается общаться? Понятно, — продолжал рассуждать Женя, — что я не учел элементарной истины: любая девушка в силу своего растущего организма противоречива в действиях и словах. Вот в начале беседы она не обратила на меня никакого внимания, делая вид, что ей некогда разговаривать. Но потом проявила интерес как к сотруднику уголовного розыска и с удовольствием стала общаться. И еще, — подумал он, — может быть, не надо было оправдываться, а просто сказать, мол, виноват, и все. Объяснить свое отсутствие можно было позже, когда страсти улягутся. А лучше было бы заранее придумать маленькую хитрость и еще в кафе предупредить Нину о том, что у меня психологическая неуверенность в общении с девушками, связанная с тем, что год назад, без объяснения причин, меня бросила моя подруга и ушла к другому. Может быть, жалость с ее стороны оказалась бы сильнее всей этой женской психологии, и все было бы в порядке. Надо бы позвонить ей через некоторое время!» — Ты что такой подавленный? — Ерихин с трудом оторвался от своих бумаг. Кудрин нехотя поведал ему о нелепом разрыве с девушкой и нелицеприятном разговоре с начальником. — Да брось, Женька, — махнул рукой Лев Алексеевич, — сочувствую, конечно, а что касается остального, ты что же думал, что Николаев тебя хвалить будет за твой же прокол? Он все правильно сказал, а ты думай и не торопись с оценкой поведения начальства. Сегодня он тебя пожурил за твою же промашку, а завтра похвалит. Так всегда бывает, когда люди по-настоящему радеют за работу, а ошибки совершают все; кто не работает, тот их не совершает. А вообще, ты, Женя, молодец, убедительно доказал невиновность Олега Трошина и еще извинился перед ним, это дорогого стоит. А главное, что ты выстроил правильную версию и не поддался разговорам Андреева, вычислил настоящих преступников и нашел крестик, снятый с убитого. Я убежден, что ты найдешь и доставишь в отделение милиции этого Харю. Дорогой мой Женька, — продолжал Ерихин, похлопывая Кудрина по плечу, — опыт приходит со временем, а сегодняшний твой прокол считай неудачным эпизодом в твоей личной копилке сыщика. — Спасибо за поддержку, Лев Алексеевич, я все понял. — Вот и хорошо, — сказал Ерихин и вышел из кабинета. Было уже поздно, и через полчаса Женя отнес подготовленные документы по розыску подозреваемого дежурному офицеру и снова пошел в свой кабинет. Он стал потихоньку собирать бумаги, чтобы положить их в сейф, но вдруг дверь кабинета с шумом открылась, и на пороге появился его коллега — Саша Блинов. — Женя, можешь меня поздравить, только что завершил дело по краже обуви из промтоварного магазина, — громко сказал он, — представляешь, наводчицей оказалась уборщица этого магазина. — Поздравляю, — с грустью в голосе ответил Кудрин, — а у меня по убийству на Нагатинской улице полный мрак и никаких перспектив. — Да ладно, все образуется, — ответил Блинов, — у меня по этому поводу есть предложение, отличающееся своей новизной. — Это какое такое предложение? — спросил с улыбкой Кудрин. — Понимаешь, — ответил Саша, — мой дед попросил меня купить ему бутылку портвейна. Я ее купил, а потом закрутился и забыл ему отдать, так вот она, бедная, до сих пор лежит в моем столе. Предлагаю ее открыть и выпить, ведь это наш любимый «Агдам». — Не возражаю, — коротко ответил Кудрин, — все равно скоро домой. Блинов открыл ящик своего стола, достал бутылку портвейна, два граненых стакана и две малюсенькие шоколадки. Заученными движениями он быстро протер стаканы чистым листом бумаги и поставил их на стол, а потом вынул из другого ящика маленький штопор и лихо вынул пробку. Саша быстро разлил портвейн по стаканам и громко произнес: — За все хорошее! Потом они чокнулись и выпили, закусив шоколадками. Женя сразу почувствовал, как живительная влага разливается по его уставшему организму, и стало гораздо легче и веселее. — Классный все же мужской напиток «Агдам», — проговорил Блинов, закусывая кусочком шоколадки. — А я видел в продаже женский вариант этого портвейна, — сказал Женя, — он называется «Ах дам». Блинов рассмеялся и попросил еще что-нибудь смешное рассказать. — Значит, так, — как обычно начал Женя, — учитель математики с большого бодуна с трудом заползает в класс и говорит: «Дети, записывайте условие задачи. Вчера два учителя выпили на двоих бутылку водки, затем бутылку коньяка и залакировали это парой бутылок пива». И замолчал. «А в чем вопрос?» — спрашивают дети. «А вопрос в том, на хрена они потом пошли за портвейном…» Саша снова громко рассмеялся и предложил допить оставшийся портвейн, но Женя отказался, и Блинов не моргнув глазом допил его из горлышка и, громко крякнув, сказал: — Ну, теперь можно и домой идти. Поблагодарив коллегу за поднятое настроение, Кудрин бодрым шагом пошел в сторону трамвайной остановки. На следующий день с самого утра в кабинете зазвонил телефон. Женя поднял трубку и услышал голос Романа Сомова, который сообщил, что два часа назад у гаражей рядом с рынком было обнаружено тело Харитонова с ножевым ранением в сердце. — Как так? — удивленно воскликнул Кудрин и вскочил со стула. — Я там был в составе оперативной группы и только что вернулся на работу, — продолжал Сомов, — явных следов обнаружено не было, а ударили его или финкой, или заточкой. Врач пояснил, что удар был точным, и смерть потерпевшего наступила мгновенно. — Ну хоть что-нибудь удалось установить? — допытывался Женя. — Пока это вся информация, — сказал Сомов и положил трубку. — Все! Последняя ниточка оборвалась, — с горечью произнес Кудрин и плюхнулся на свой стул. — Ты чего грустишь, молодой человек? — с улыбкой спросил вошедший в кабинет Ерихин. — Или день не задался? — Перед тобой, Лев Алексеевич, сидит неудачник и растяпа, — тихо проговорил Кудрин. — Да что случилось? — с тревогой в голосе переспросил Ерихин. Женя подробно рассказал ему о своем расследовании и происшедших событиях сегодняшнего дня. Лев Алексеевич подошел к нему, по-отечески обнял за плечи и сказал: — Не переживай, парень, я же вижу, что ты стараешься и пытаешься досконально проверять свои версии, однако переживать неудачу не стоит. Это ведь не говорит о твоей беспомощности и нереализованности в полном объеме каждой из них, а наоборот — такую ситуацию надо воспринимать как стимул к дальнейшим активным действиям. По себе знаю, что иногда переживание кризиса в расследовании есть начальное звено к появлению новой, отличной от других, версии. Вот ты сказал, что чувствуешь себя неудачником, — продолжал Ерихин, — выкинь эти слова к черту и впихни в свою голову единственную фразу: «Я — крутой сыщик, и у меня все получится». И еще, настоящие неудачники те, кто останавливается от первых неудач на тернистом пути расследования преступления. Им проще, чтобы преступление «зависло», а там трава не расти. А ты стараешься дальше идти, и что очень похвально — анализировать свои действия, что в определенной мере позволит избежать неудач в будущем. Используй метод «мозгового штурма» и попробуй написать на бумаге идеи, которые тебе пришли в голову, пусть самые фантастические. — А что, — проговорил Кудрин и пожал плечами, — Трошина, судя по всему, убил Харяа того неужели марсианин замочил? — Ну, у этого марсианина должны быть фамилия, имя и отчество, — сказал Ерихин, — а у тебя все сладится, главное — не опускать руки и продолжать двигаться дальше. Поблагодарив Льва Алексеевича за утреннюю поддержку, Женя в приподнятом настроении пошел к Николаеву. Павел Иванович молча выслушал доклад Кудрина, помолчал и, вздохнув, сказал: