К одиннадцати часам следующего дня Кудрин уже выходил из небольшого здания вокзала и сразу же увидел стоящую чуть в стороне черную «Волгу». Представившись водителю, он сел на переднее сиденье, и они покатили вдоль небольшой улицы с мокрыми осенними цветами в палисадниках, стоящими вдоль дороги сказочными домиками с резными наличниками и кое-где пошатнувшимися заборами. Умилительная картина маленьких городков. Потом они выехали за город и через час остановились у мощных ворот, обнесенных колючей проволокой. Подошедший часовой, проверив документы Кудрина, открыл ворота, и они въехали на большой плац, рядом с которым рядком стояли одноэтажные домики с железными решетками на окнах. Водитель проводил до кабинета майора Агапова, и Женя, постучавшись, вошел. За массивным письменным столом, обшитым зеленым сукном, сидел невысокий человек в форме и что-то писал. — Лейтенант Кудрин Евгений Сергеевич, — представился Женя, показывая майору свое удостоверение личности. — А я Агапов Андрей Алексеевич, — с улыбкой ответил хозяин кабинета, — мне вчера вечером звонили из Москвы и просили оказать содействие в организации встречи с осужденным Косорыловым. Агапов угостил гостя чаем с ванильными сушками. С дороги это было кстати — Женя оценил гостеприимство и рассказал о цели своего приезда. — Осужденный Косорылов Григорий Тимофеевич, — начал говорить Агапов, — по характеру человек скрытный, молчаливый, старается не обращать на себя внимание, но работает прилежно и норму выполняет. Он мало с кем поддерживает хорошие отношения, не вступает в конфликты, а вот вчера чуть не отдал богу душу. Когда он выходил из библиотеки, кто-то сзади ударил его по голове железной трубой. Но удар пришелся по касательной, так как в этот момент он нагнулся, чтобы зашнуровать ботинок. Отделался легким испугом. Не могу понять, кому он дорогу перешел? Я распорядился, — продолжал Агапов, — чтобы его привели в переговорную комнату, где вы сможете с ним побеседовать. Кудрин вынул из своей папки фоторобот человека, которого видел свидетель после убийства Харитонова, и показал его майору. — О! — воскликнул Агапов. — Так это же сам Борис Сергеевич Ломов по кличке Лом собственной персоной. — А с этого момента можно подробнее? — попросил Кудрин. — Ломов отбывал в нашей колонии пять лет за совершенный грабеж и освободился всего месяц назад, — продолжил Агапов, — очень дерзкий и неприятный человек. Это его вторая судимость, а первый раз он отбывал наказание за хулиганство. Вот как раз он один из немногих, с кем иногда общался Косорылов. Ломова боялись в колонии за крутой вздорный характер, особенно когда играли с ним в карты. — А что, он хорошо играл? — спросил Женя. — Я с ним не играл, — заулыбался Агапов, — но знаю, что он к тому же еще и карточный шулер. Майор достал из сейфа папку и вынул несколько листов бумаги. — Прочитайте, здесь краткая характеристика на Ломова, — сказал Агапов, — и если нужно, то возьмите ее себе. Он взял трубку телефона и попросил привести заключенного Косорылова. — Пройдите, Евгений Сергеевич, в переговорную комнату, она находится напротив моего кабинета, — сказал майор, — а потом снова зайдите ко мне. Пока Кудрин ждал заключенного, он прочитал характеристику на Ломова, и в его голове начали складываться пазлы и по убийству Трошина, и по убийству Харитонова, и по краже из квартиры артистки Громовой. Он не мог поверить себе, что все это сложилось в одночасье и неожиданно в этой душной маленькой переговорной комнате, как будто кто-то написал в его голове, как все было на самом деле. Женя с теплотой вспомнил разговор с Колосовым о всевышнем, который все предопределяет и подсказывает человеку в течение всей жизни. Размышления Кудрина прервались, когда охранник ввел в комнату худощавого человека в черной робе, с перевязанной головой. Он был среднего роста, с сутулыми плечами и головой, как-то выдвинутой вперед о по-змеиному раскачивающейся из стороны в сторону. — Проходите и присаживайтесь, — сказал Кудрин, жестом указывая на прикрепленную к полу табуретку, — я работник московского уголовного розыска Кудрин Евгений Сергеевич и хотел бы задать вам несколько вопросов. Конвоир вышел в коридор и сказал, что будет рядом за дверью комнаты. — Что за вопросы? — отрешенно спросил Косорылов. Кудрин достал из своей папки несколько фотографий с места происшествия, на которых четко в разных ракурсах было видно тело убитого Трошина. — Узнаете? Это тело Ивана Трошина, убитого несколько дней назад в своей квартире, он был мужем вашей покойной сестры. Косорылов посмотрел на фотографии и не моргнув глазом положил их на стол, но Женя заметил, как дернулась его левая щека, а на лбу выступил пот. — Я здесь ни при чем, — уставшим подавленным голосом сказал осужденный, — пока я сижу на зоне, все, что творится на воле, мне до лампочки. — А может, вы мне расскажете, о чем говорили с Ломовым, когда он еще был в колонии? — допытывался Кудрин. Косорылов уставился в пол и замолчал. — Странно, — пожал плечами Женя, — вы даже не сожалеете о смерти Ивана Трошина, хотя были его шурином. — А что, я должен здесь рыдать? — с издевкой ответил Косорылов. — Так что, будете молчать? — спросил Кудрин. — Ведь Трошин по сути погиб из-за вас. — Послушайте, гражданин следователь, — сказал осужденный, — мне нечего вам говорить, я все сказал на следствии и в суде, а к смерти Ивана не имею никакого отношения. — Тогда я вам расскажу, — проговорил Кудрин, — когда вы с подельником ограбили квартиру артистки Громовой, то сразу побежали к Трошину и попросили его спрятать на время бриллиантовое колье. Он в память умершей супруги не отказал, а потом вас с подельником быстро задержали и его при попытке к бегству застрелили, а вас посадили. Я читал материалы дела. Тогда на следствии вы показали, что колье после кражи осталось у подельника и куда он его спрятал, не знали. А поскольку того застрелили, то и спрашивать вроде бы не с кого. Ну, а потом в колонии, — продолжал Кудрин, — на вашем пути оказался заключенный Ломов, который ко всему прочему был карточным шулером. Вот он вас, видимо, обыграл в карты, а платить было нечем, ведь карточный долг — это святое на зоне. По этой причине, опасаясь за свою жизнь, вы и слили ему информацию о бриллиантовом колье, которое хранил по вашей просьбе Иван Трошин. Косорылов слушал, склонив голову к груди, глаза его стали бегать с потолка на пол, сиплое дыхание участилось, по щекам обильно струился пот. — А дальше — все по схеме, — сказал Кудрин, — освободившись, он не стал откладывать это дело в долгий ящик и со своим подельником ночью забрался в дом Трошина. Они там перевернули все с ног на голову, и, скорее всего, после долгих пыток Иван отдал им колье, а они, чтобы не оставлять свидетеля, задушили его. После этого Ломов расправился и со своим подельником. Но это еще не все, — продолжал Женя, — после этого Ломов понял, что и в колонии остался ненужный ему свидетель. Вот он через свои криминальные каналы и «заказал» вас здесь в колонии. Пока все обошлось легким сотрясением мозга, и вы живы, но никто не даст гарантии, что Ломов успокоится, и вы будете еще ходить по этой земле. Так что рассказывайте все, и в том числе где может скрываться Ломов. От этого зависит ваша жизнь! — Мне нечего говорить, — угрюмо мотнул головой Косорылов и побледнел еще больше, — а ваши фантазии оставьте при себе. — Ну, как знаете, если память к вам вернется, дайте знать майору Агапову, — проговорил Кудрин и попросил конвоира увести заключенного. Женя снова зашел к Агапову и рассказал ему о беседе с осужденным. — Я так и предполагал, — майор протянул ему фотографию Ломова и листок бумаги, на котором авторучкой был написан его домашний адрес, — но очень сомневаюсь, что его можно будет там отыскать, скорее, нужно объявлять его в розыск. — Мы так и сделаем, — Кудрин засобирался в обратный путь. — Если хотите, через полчаса моя служебная машина поедет в Москву, — сказал Агапов, — и может вас подвезти прямо до отделения милиции. Они вышли на улицу закурили. Поговорили еще минут пятнадцать, и подъехала знакомая Жене черная «Волга»; поблагодарив майора, он плюхнулся на сиденье рядом с водителем. Они выехали на трассу и быстро покатили в сторону Москвы. Через два часа Кудрин уже был на работе и докладывал Николаеву результаты поездки в колонию. — Ну, вот все и сложилось, — сказал начальник, — теперь остается вычислить, где прячется этот Ломов, по месту жительства ехать бесполезно, так что поинтересуйся подробнее у Алдохина о его связях. А сейчас готовь документы для объявления Ломова в розыск. Николаев внимательно прочитал справку-ориентировку, любезно представленную Агаповым, и посмотрел на фотографию Ломова. — Неприятный тип, — сказал он, — колючие глаза, выступающий подбородок и шрам на щеке — настоящий злой демон, совсем как по Ломброзо. И вот этот человек из-за какой-то золотой побрякушки двух людей на тот свет отправил. А ты, Женя, молодец, — продолжал Николаев, — правильно выстроил свою версию, а я ведь вначале сомневался, что кто-нибудь кроме Олега мог убить Трошина. Похоже, что ты раскрыл сразу три преступления, причем кража колье была явно «висяком» и перспектив не имела. Так что напиши подробный рапорт обо всем, что произошло за эти дни. — Хорошо, — ответил Кудрин и пошел в свой кабинет. Он сел за стол и стал думать о том, с чего начать рапорт, как зазвонил телефон. — Это майор Агапов говорит, — послышалось в трубке, — сразу после вашего отъезда ко мне попросился осужденный Косорылов. Так вот, он заявил, что Ломов скорее всего отсиживается в квартире своего дружка Коростылева, который в настоящее время также отбывает наказание в нашей колонии. Как показал Коростылев, перед своим освобождением Ломов попросил у него, если будет необходимость, воспользоваться его квартирой, в которой никто не живет. Коростылев согласился и рассказал, что запасной ключ от квартиры спрятан в верхней части коробки входной двери. Адрес этой квартиры: Московская область, город Мытищи, улица Вокзальная, дом пять, квартира шестнадцать. И еще, Косорылов сказал буквально следующее, — продолжал Агапов, — Ломов ему как-то говорил, что если его когда-нибудь будут искать, то надежнее хаты его кореша Коростылева не найти. Поблагодарив Агапова за ценную информацию, Женя повесил трубку и быстро пошел к Николаеву. — Проняло этого Косорылова, видимо, здорово ты его припугнул, — проговорил Павел Иванович, — значит, дальше будет следующий алгоритм действий: я созвонюсь с Мытищинским райотделом и попрошу оказать содействие в задержании Ломова, тебе в помощь выделяю Ерихина. Вот с ним и продумай план действий по задержанию Ломова, пока тот не свалил в теплые края. — Есть, — коротко ответил Кудрин и вышел из кабинета, но через час Николаев снова пригласил его к себе. В кабинете начальника уже находился Лев Алексеевич Ерихин. — Вот что, мужики, — сказал Николаев, — берите дежурную машину и поезжайте в Мытищинский райотдел. Зайдете к заместителю начальника по розыску майору милиции Светлову Юрию Сергеевичу, который предупрежден о вашем приезде, он обещал помочь в задержании Ломова и выделить для этой операции своих сотрудников. Так что в семь часов вечера он ждет у себя в кабинете. — И вот еще что, — продолжал начальник, — аккуратнее там, Ломов может быть вооружен. Выйдя от Николаева, Женя предложил покурить, что было с удовольствием принято, и они пошли во двор, чтобы одновременно обсудить детали предстоящей операции. Ровно в семь часов вечера они вошли в кабинет майора Светлова. — Ну надо же, — подумал Женя, когда увидел перед собой светловолосого человека с простодушным открытым лицом и улыбкой на губах, — как внешний вид хозяина кабинета соответствует его фамилии. Рядом с майором стояли два молодых человека. Он представил их как своих сотрудников, которые будут помогать в задержании преступника. — Знакомьтесь, лейтенант милиции Лопатин и капитан милиции Сергеев, — сказал он с улыбкой. Вошедшие поздоровались, представились и присели на стулья, стоящие рядом с письменным столом Светлова. Женя коротко рассказал о цели приезда, и они сразу приступили к обсуждению плана предстоящей операции по задержанию Ломова. Около десяти часов вечера на двух машинах они подъехали по указанному адресу к пятиэтажному дому, стоящему в стороне от проезжей улицы, зашли в первый подъезд этого дома. Сергеев остался на всякий случай у подъезда, а остальные поднялись на четвертый этаж и остановились у двери квартиры, на которой с трудом можно было увидеть сквозь тусклый свет лампочки, висевшей на потолке, цифру 16. Ерихин достал пистолет, а Женя нажал на кнопку звонка и для убедительности постучал в дверь кулаком. — Открывай, козел, дверь, залил весь третий этаж! — громко закричал он срывающимся мальчишеским голосом. — За козла ответишь, — услышали они хриплый мужской голос за дверью. В проеме открывающейся двери Женя сразу увидел стоящего перед ними Ломова, а тот, увидев в коридоре незнакомых людей, резко развернулся и побежал в комнату. Женя и Лопатин бросились за ним, но Ломов точным ударом в челюсть сбил Лопатина с ног и ногой под колено ударил Кудрина — тот упал на пол как подкошенный. Затем он схватил лежащую на столе отвертку и замахнулся на вошедшего в комнату Ерихина, но застыл, увидев направленный на него ствол пистолета. — На колени! — спокойным голосом произнес Ерихин. Ломов бросил отвертку на пол и, не отрывая глаз от дула пистолета, опустился на колени. Подошедший Кудрин загнул ему руки за спину, а Лопатин надел наручники. — Посадите его на табуретку, — попросил Ерихин своих товарищей. Когда Ломов сел, к нему подошел Лев Алексеевич и с размаха ударил кулаком в лицо. — Это тебе за моих ребят! — сказал он. — А вообще-то у меня есть приказ не брать тебя живым, как особо опасного преступника. — Волки позорные! — огрызнулся Ломов и с трудом снова взгромоздился на табуретку. — Слушай, Лом, и запоминай, — проговорил Ерихин, — ты человек битый, с двумя ходками на зону и должен понимать, что за твои все грехи «вышка» светит. — Не докажете ничего, — прохрипел Ломов.