— Трудно сказать. — Выбор без необходимости сделать волевое усилие и есть аэродром подскока в твоих делах. Без него твой «самолет» не улетит дальше обычного радиуса. — Чтобы развиваться нужны волевые усилия? — Для дел. При развитии человека волевые усилия бывают и вредны? — Как это? — Когда человек напрягается, он становится жестче, консервативнее. — Для развития себя нужно расслабиться? — Разрешить себе изменяться, расти, понимать. А уж с этим или расслабиться или собраться — по ситуации. 1999 Берег Сокровищ 25.06 Пока я собирал плавник и сланец для ночного костра, Шаман нажарил местной травы, напоминающей петрушку. Заросли этой травы буйно покрывали весь видимый обрывистый берег, поэтому я удивился ее съедобности. — Обычно съедобные травы нужно искать. — Мы и нашли. — Но здесь ее больше, чем всех других трав на склонах. (Шаман пожал плечами). — Вкусно. Какой-то особый рецепт жарки? — Какой может быть рецепт жарки? (Шаман засмеялся.) Жарь. — Что это за трава? — Местные называют ее дикой петрушкой. По науке не знаю. — Она обладает лекарственными свойствами? — Примерно как петрушка, только сильнее. — Так ее нельзя столько есть? (Я задержал вилку у рта.) — Можно. (Шаман опять засмеялся.). Только будешь мало спать и много думать о женщинах. — А ты? — Я не сплю в белые ночи более двух-трех часов. Как и вся здешняя природа. 26.06 В полчетвертого утра проснулся от рева белухи. Казалось, что она проревела прямо над ухом, но колесо ее огромной спины медленно перекатывалась в сотне метров от берега. Шамана не было. Судя по костру, он подкладывал плавник примерно час назад. Поймав себя на том, что и спина белухи выглядит привлекательно, решил больше не ложиться. И дикой петрушкой не злоупотреблять. Было уже или еще светло, как пасмурным днем. В точке, где сходятся восток и запад, розовели облака. Подбросив сланца в костер и умывшись в ручье, я медленно побрел по крупной почти идеально круглой гальке. Осенние шторма нагородили вдоль берега каменную дюну, закидывая за нее все, что легче камня. Постепенно я увлекся находками в кучах плавника: здесь были круглые сетевые поплавки из зеленого стекла, которые мы собирали еще мальчишками; разноцветные поплавки из японской синтетики и огромные надежные отечественные «балберы» из твердого белого пенопласта. Никто ничего не собирал здесь уже более полувека. В окрестностях Магадана есть люди, которые подрабатывают тем, что выносит море, но только сейчас я впервые понял, как это может быть. Одних обрывков тросов, если их расплести на фалы, на многие тысячи. Плавник всех пород, включая красное дерево, мореный дуб и суперблагородный орех валялся кубометрами. Корпус какой-то ракеты с обломками волноводов внутри белел рядом с иноземным черным бакеном, со свисавшими обрывками проводов и кусками аппаратуры. Платино-иридиевое покрытие внутри волноводов ракеты выглядело так, будто его не омывали студеные соленые волны. Я даже поломал голову над тем, возможно ли как-то снять электролизное покрытие, но, не придумав способа, двинулся дальше. Больше необычных бутылок и банок меня удивила желтая российская банка с черной надписью «Вода питьевая консервированная». Удалось также разобрать слова «ВРПО Дальрыба ПО…», «ОСТ 15–24…» и «… в самом крайнем случае». У кого-то был этот крайний случай, так как банка вскрыта. Дай Бог им удачи. Белая пластиковая бутылочка со штрих-кодом для правки распечатанного текста. Открутил пробку — хороший свежий штрих-код. С какого корабля канцелярия? Покрутив в руках, бросил в камни. В довершение чудес, обогнув мыс, я нашел занесенный на треть песком, илом и галькой почти целый катерок с надписью «Феликс Кон». С опаской, надеясь никого не найти, все же тщательно осмотрел его. Мотора не было! Навигационного, электро- и радиооборудования тоже. Кто-то «раздел» баркас еще в море или даже на борту плавбазы. Но зачем выкинули? Или он сам оторвался? Одна из миллионов загадок моря. Почувствовав, как печет солнце, взглянул на часы. Десять утра. Я возился с находками около шести часов, которые пролетели как миг. Шаман что-то мастерил, лежа на животе на дне шлюпа. Торчавшие из под палубного покрытия босые ступни покачивались в такт ударам железа по железу. Спросив, не нужна ли помощь, поставил греться чайник. На третьей кружке Шаман перестал, наконец, стучать и скрежетать, выполз весь взмокший из шлюпа и налил отвара из своего чайника. — Что ты там делал? — Опоры для руля и сальник. (Шаман был как всегда спокоен, но у меня сложилось впечатление, что он явно доволен результатом). А ты? — Чего только не видел. Возле твоей землянки такой же берег? — Говорю же: море и горы дают все. Но на этот берег выносит гораздо больше из-за поворота течения. — Почему тогда берег не заилен? — Холодно. Очень сильные шторма. — Мы не попадем? — Есть десяток дней в году, когда здесь можно ходить. Или зимой можно добираться по льду. Но зимой все скрыто трехметровой наледью. — Здесь настоящий берег сокровищ. Жаль, что все пропадет. — Все настоящие сокровища должны лежать нетронутыми на далеком берегу. В этом их суть и судьба. 27.06 Плыли весь вечер и всю ночь. Днем помогал Шаману снимать часть рулевого оборудования с баркаса. Смотрю на далекий синий мыс и не верю, что вчера еще был там. Обычно Шаман ходит туда один. Не всякий решится, но, похоже, у Шамана и тени сомнений не возникает. — Тебе никогда не хочется опереться на чье-то мнение, опыт, авторитет? — Не боишься загрустить? — Почему? — Задаешь такие вопросы. — Пожалуй, боюсь, но не слишком. — Тогда отвечу. Маленькому ребенку нужны родители, подростку-товарищи, юноше и молодому мужчине — своя группа, семья, работа, государство. — А взрослому мужчине? — Как ты думаешь? — Но он опирается на государство. — Обычно государство опирается на нескольких взрослых мужчин, если, конечно, они есть и хотят подпереть. — Значит… — Именно, когда ты действительно взрослый — действительно не на кого опереться.