- Чем я могу помочь вам в этот прекрасный, теплый день? Барбара Робинсон улыбается. - Вообще-то я надеялась увидеть вашу жену. У меня есть к ней вопрос. Судя по папке, которую она так бережно прижимает к груди, он догадывается, что ее интересует писательская мастерская. Он мог бы сказать ей, что она, вероятно, слишком молода для этой программы - большинству желающих стать писателями, которые ее посещают, за двадцать-тридцать лет. Он также мог бы сказать ей, что этой осенью, скорее всего, программы вообще не будет. Джим Шепард ушел из жизни, и немногие другие профессиональные писатели проявили интерес. Нынешний приглашенный писака, Генри Страттон, также отказался вернуться. Он сказал декану факультета английского языка Розалин Бёркхарт, что идея дистанционного обучения в рамках интенсивной программы по писательскому мастерству абсурдна. По словам Эмили, которая услышала это от Розалин, Страттон сказал, что это будет, как заниматься любовью в перчатках для бокса. Но пусть Эм сама поведает хорошенькой Красной Шапочке плохие новости; он всего лишь скромный (и вышедший на пенсию) профессор биологии. - Уверен, она будет рада поговорить с вами, мисс… - Меня зовут Барбара. Барбара Робинсон. - Очень приятно познакомиться, Барбара. Просто позвоните в колокольчик. Моя жена пожилая, но слух у нее острый. Барбара улыбается. - Спасибо. Она направляется к дому, затем оборачивается. - Вам стоит заняться фургоном тоже. У моего отца был такой, когда я была маленькой, и на автостраде у него отвалился глушитель. Отец сказал, что соль разъела его насквозь. “Значит, она всё-таки заметила”, - думает Родди. - “Мне действительно нужно быть осторожнее”. - Я благодарен за совет. Запомнит ли она? Увидела ли она что-то, чего ей не следовало бы видеть? Родди думает, что нет. Родди думает, что Красную Шапочку, также известную, как Барбара Робинсон, интересуют только те нераскрытые жемчужины сочинений, которые она носит в своей папке. Мечтая стать следующей Тони Моррисон или Элис Уокер. Но в будущем ему определенно нужно быть еще осторожнее. “Всему виной та кнопка, расположенная не в том месте”, - думает он. - “Идиотское инженерное решение. У меня всё в порядке с памятью”. Он включает шланг и направляет его в сторону “Субару”. Соль начинает смываться, обнажая блестящую зеленую краску под ней. Он с нетерпением ждал этого, но теперь уже не так сильно рад. Красивая девушка в красной одежде подпортила ему настроение. Барбара машет ему напоследок, идет по дорожке к дому и звонит в колокольчик. Дверь открывается, и Эм стоит там, выглядя не старше семидесяти в зеленом шелковом платье, ее волосы свежи после похода в салон красоты этим утром. Салон “Хеа Тудей” должен был быть закрыт из-за пандемии, но Хелен делает исключения для старых клиентов, которые дают чаевые в течение всего года и вспоминают о ней на Рождество. - Да? Могу я чем-то помочь? - Мне бы хотелось поговорить с вами. Это касается… - Барбара от напряжения глотает слюну. - Это касается писательства. Эм смотрит на папку, затем одаривает Барбару извиняющейся улыбкой. - Если вы о писательской мастерской, то они пока не принимают новых заявок. Боюсь, программа на осень-зиму подвисла. Пандемия, сами понимаете. - Нет, дело не в этом. Эмили мгновение любуется своей посетительницей: хорошенькой, крепкой, явно здоровой и, конечно же, молодой. Она смотрит через плечо девушки и видит, как Родди глядит на них, пока шланг поливает подъездную дорожку. “Она замерзнет, если температура сегодня ночью упадет”, - думает она. - “Тебе виднее”. Затем она возвращает взгляд на девушку в красном. - Как вас зовут, дорогая? - Барбара Робинсон. - Хорошо, Барбара, почему бы вам не зайти и не рассказать мне, в чем дело. Она уступает дорогу. Барбара заходит в дом. Эм закрывает дверь. Родди продолжает мыть аккуратный зеленый универсал. 24 июля 2021 года 1 Холли прибывает в Медоубрук-Эстейтс за сорок пять минут до времени, на которое она договорилась с адвокатом Эмерсоном. Как говаривал дядя Генри, Холли всегда приходит заранее. Он говорил, что она будет заранее даже на своих собственных похоронах. На свои похороны она, скорее всего, придет как раз вовремя — тут выбора особого нет, — но на похоронах матери по Зуму она появилась за пятнадцать минут до начала, что более или менее подтверждает слова дяди Генри. Она не направляется прямо к дому, а останавливается на углу Хэнкок-стрит, следя за фургоном, припаркованным на подъездной дорожке дома покойной матери. Фургон ярко-красный, за исключением названия компании на борту: П.С. ЧИСТКА, написанного желтым цветом. Будучи владельцем и главным сыщиком (менее благородные термины — филёр, шпик, соглядатай и сыскарь) частной детективной компании, Холли видела подобные фургоны несколько раз. П.С. расшифровывается как “После смерти”. На этот раз им предстоит всего лишь пропылесосить и протереть дезинфицирующим средством каждый метр поверхности (нельзя забывать выключатели света, ручки смыва, даже петли дверей). После насильственной смерти и после того, как криминалистические подразделения выполнят свою работу, приходит бригада П.С., чтобы убрать кровь и рвоту, вывезти сломанную мебель и, конечно же, дезинфицировать. Последнее особенно важно в случае метамфетаминовых лабораторий. Кажется, Холли даже знает одного или двух членов этой бригады, но она не хочет их видеть и разговаривать с ними. Она опускает окно, закуривает и ждет. В десять сорок выходят два сотрудника П.С. с массивными кейсами, перекинутыми через плечо. Они носят перчатки, комбинезоны и маски. Обычные N95, не газовые маски, иногда необходимые после насильственной смерти. Хозяйка этого дома умерла от так называемых естественных причин, причем в больнице, поэтому это просто обработка от ковида, легкая и быстрая. Они кивают друг другу. Один из них приклеивает конверт — красный, как фургон — на входную дверь. Они садятся в свой фургон и уезжают. Холли рефлекторно наклоняет голову, когда они проезжают мимо. Она кладет окурок в дорожную пепельницу (свежеочищенную тем утром, но уже содержащую три мертвых солдата) и направляется к Лили-Корт, 42, дому, который ее мать купила шесть лет назад. Она снимает конверт с двери и открывает его. Вложенные листы бумаги (всего два; после самоубийства или убийства их было бы гораздо больше) подробно описывают оказанные услуги. Последняя строка гласит - УДАЛЕНО ПРЕДМЕТОВ: 0. Холли верит в это, и Дэвид Эмерсон, должно быть, тоже. П.С. существует уже много лет, у них гарантия, их репутация в этой не очень приятной, но совершенно необходимой сфере безупречна… и кроме того, что можно украсть из дома ее матери? Десятки фарфоровых фигурок вроде Пиллсбери Дафбоя и злобного Пиноккио, который в детстве наводил на Холли ужасы? “Для миллионера она жила очень скромно”, - думает Холли. Это пробуждает чувства, которые не являются частью ее обычного эмоционального спектра. Обида? Да, но в основном это гнев и разочарование. Она думает: “Заходит как-то в бар дочь лгуньи и заказывает май-тай”. Конечно, май-тай. В тех редких случаях, когда она заказывает напиток, Холли выбирает именно его, потому что он напоминает ей о пальмах, бирюзовой воде и песчаных пляжах. Иногда ночью в постели (не часто, но иногда) она представляет себе бронзового спасателя в обтягивающих плавках, восседающего на вышке. Он смотрит на нее, улыбается, и то, что следует, следует. У Холли есть ключ, но у нее нет желания зайти и увидеть этого китайского Пиноккио в альпийской шляпе и с ехидной улыбкой, которая говорит: “Я знаю всё о твоих фантазиях, Холли. Я знаю, как ты впиваешься ногтями в спину спасателя, когда ты…” - Когда я кончаю, ну и что, кому какое дело, - бормочет она, сидя на ступеньке в ожидании адвоката. В ее голове ее мать отвечает - грустно, как всегда, когда ее неодаренная и негламурная дочь не соответствует ожиданиям: “О, Холли”. Пора открыть дверь, но не в дом, а в свой разум. Подумать о том, что произошло и почему это произошло. Она полагает, что уже знает. В конце концов, она же детектив. 2 Элизабет Уортон, мать Оливии Трелони и Джанель “Джейни” Паттерсон, умерла. Холли познакомилась с Биллом Ходжесом на похоронах старушки. Он пришел с Джейни и был добр. Он относился к Холли, как к обычному человеку. Она не была обычным человеком, не является им и сейчас, но теперь она ближе к обычному, чем раньше. Благодаря Биллу. После тех похорон погибла сама Джейни. Брейди Хартсфилд взорвал ее. И Холли - сорока-с-чем-то-летняя одинокая женщина, не имеющая друзей, живущая с матерью - помогла поймать Брейди… хотя, как оказалось, Брейди не был готов с ними заканчивать. Ни с Биллом, ни с Холли, ни с Джеромом и Барбарой Робинсон. Именно Билл убедил ее, что она может быть сама собой. Он никогда не говорил это вслух. Ему не приходилось этого делать. Всё было в том, как он к ней относился. Он давал ей обязанности, а она их просто выполняла. Шарлотте это не понравилось. Ей не нравился он. Холли едва замечала. Предостережения и неодобрение матери стали фоновым шумом. Работая с Биллом, она чувствовала себя живой, умной и полезной. Жизнь начала окрашиваться красками. После Брейди объявился еще один плохой парень, Моррис Беллами звали его. Моррис искал зарытые сокровища и был готов на всё, чтобы их достать. Затем… - Билл заболел, - шепчет Холли, закуривая новую сигарету. - Поджелудочная. Даже спустя пять лет ей до сих пор больно об этом вспоминать. Было еще одно завещание, и выяснилось, что Билл оставил ей компанию. “Найдем и сохраним”. Тогда она только зарождалась. Пыталась встать на ноги. “И я изо всех сил пытаюсь устоять на своих ногах”, - думает Холли. - “Потому что Билл был бы разочарован, если бы я упала. Разочарован во мне”. Примерно тогда - она не помнит точно, но, должно быть, вскоре после смерти Билла - Шарлотта позвонила ей в слезах и рассказала, что подлый Дэниел Хейли сбежал на Карибы с миллионами, которые Джейни оставила ей и Генри. А также с большей частью доверительного фонда Холли, который она вложила по настоянию матери. Состоялось семейное собрание, на котором Шарлотта всё время говорила слова вроде “я не смогу себе этого простить, я никогда не смогу себя простить”. И Генри говорил ей, что все в порядке, у них обоих еще достаточно денег на жизнь. У Холли тоже достаточно, сказал он, хотя ей, возможно, стоит рассмотреть вариант отказаться от своей квартиры и какое-то время пожить на Лили-Корт с матерью. Заселиться в гостевую комнату, где ее мать более или менее воссоздала комнату детства Холли. Как музейный экспонат, думает Холли. Сказал ли дядя Генри “Легко добыто - легко и прожито” на той встрече? Сидя на ступеньке и куря сигарету, Холли точно не помнит, но она думает, что сказал. Что он мог сказать, ведь деньги на самом деле никуда не делись. Ни его, ни Шарлотты, ни Холли. “И, конечно же, тебе придется закрыть бизнес”, - сказала Шарлотта. Это Холли помнит. О, да. Потому что в этом и была цель всего этого, не так ли? Положить конец безумному плану ее хрупкой дочери вести частное детективное агентство, идее, внушенной ей человеком, который чуть не погубил ее. - Чтобы вернуть меня под свою опеку, - шепчет Холли и давит сигарету с такой силой, что искры взлетают вверх и обжигают ее руку. 3 Она подумывает о том, чтобы закурить еще одну сигарету, когда Элейн из соседнего дома и Даниэль из дома напротив подходят к ней, чтобы выразить свои глубочайшие соболезнования. Они оба присутствовали на онлайн-похоронах. Никто из них не носит масок, и они обмениваются ухмылками (взглядами “О, Холли”), когда Холли быстро натягивает свою. Элейн спрашивает, собирается ли она выставить дом на продажу. Холли отвечает, что, вероятно, да. Даниэль спрашивает, не собирается ли она устроить распродажу личных вещей. Холли отвечает, что, вероятно, нет. У нее начинается головная боль. В этот момент подъезжает Эмерсон на своем деловом “Шевроле”. Позади него паркуется “Хонда Цивик”, внутри две женщины. Эмерсон тоже приехал пораньше, всего на пять минут, но слава Богу. Даниэль и Элейн уходят в дом Даниэль, болтая, обмениваясь сплетнями и бациллами, колонизирующими их дыхательные системы. Женщины, выходящие из Хонды, примерно ровесницы Холли. Эмерсон немного постарше, на его зачесанных назад волосах по бокам видны яркие, эффектные белые пряди. Он высок и истощен, с темными кругами под глазами, которые, по мнению Холли, указывают на бессонницу или дефицит железа. При себе у него деловой портфель. Она рада, что на всех троих надеты маски N95 без излишеств, а вместо руки он предлагает локоть. Она слегка ударяет своим. Каждая из женщин поднимает руку в знак приветствия. - Рад знакомству вживую, Холли. Могу я называть вас Холли? - Да, конечно. - А я - Дэвид. Это Рода Лэндри, а красавица рядом с ней - Андреа Старк. Они работают на меня. Рода - мой нотариус. Вы уже были внутри? - Нет. Я ждала вас. - “Не хотелось в одиночку сталкиваться с Пиноккио и Пиллсбери Дафбоем”, - думает она. Это шутка, но в каждой шутке есть доля правды. - Очень любезно с вашей стороны, - говорит он, хотя почему это было любезно, Холли не знает. - Не окажете нам честь? Она достает ключ, тот самый, который ей вручила мать с большой церемонией, говоря, “ради всего святого, береги его, не теряй, как ту книгу из библиотеки, которую ты оставила в автобусе”. Та библиотечная книга, “День, когда не умрут свиньи”, нашлась на следующий день в бюро находок автобусной компании, но Шарлотта всё равно вспоминала об этом три года спустя. И позже. В шестнадцать, восемнадцать, двадцать один год, в пятьдесять, Боже, храни Королеву, ей постоянно напоминали: “Помнишь, как ты потеряла ту книгу в автобусе?” Всегда с ехидным смешком, говорящим: “О, Холли”. Смешанный запах бьет ей в нос, как только открывается дверь. На мгновение она колеблется - ничто так сильно не вызывает воспоминания, как положительные, так и отрицательные, как определенные ароматы, - но затем расправляет плечи и входит в дом. - Какое милое местечко, - говорит Рода Лэндри. - Обожаю Кейп-Код. - Уютно, - добавляет Андреа Старк. Почему она здесь, Холли не знает. - У меня есть кое-какие вещи, которые вы должны просмотреть, и несколько документов для подписи, - говорит Эмерсон. - Самое важное - это подтверждение того, что вас уведомили о завещании. Одна копия отправляется в IRS, а другая - в суд по завещаниям и наследству. Кухня подойдет вам? Там мы с Шарлоттой вели большую часть наших дел.