5 Холли смотрит, как они спускаются. Они двигаются с осторожностью, словно сделаны из стекла, и она в очередной раз поражается тому, что они взяли ее в плен. Вспоминается та старая реклама. Надо было всё-таки запрыгивать в машину на полном ходу, а не прятаться за бензопилами. - Не верится, что в вашем нынешнем положении, мисс Гибни, вам есть чему улыбаться, но, видимо, есть. - Эмили прижимает обе руки к пояснице. - Не желаете поделиться? “Никогда не отвечай на вопросы подозреваемого”, - говорил Билл. - “Они должны отвечать на твои”. - Еще раз здравствуйте, профессор Харрис, - говорит она, глядя мимо Эмили… которой, судя по ее выражению лица, не нравится, когда ее обводят взглядом. - Вы подкрались ко мне сзади, верно? Со своим электрошокером. - Да, - говорит Родди, и довольно гордо. - Вы были здесь прошлой ночью? Я, кажется, узнаю вашу пижаму. - Да, был. Глаза Эмили расширяются, и Холли думает: “Ты ведь этого не знала, правда?” Эм поворачивается к мужу и берет бутылку воды. - Думаю, этого достаточно, дорогой. Позволь мне задать вопросы. Холли понимает, что перед тем, как захлопнется большая дверь и погаснет весь свет, будет задан всего один вопрос, и ей хотелось бы отложить его. Она вспомнила еще кое-что из вчерашнего вечера, и это подходит к университетскому прозвищу этого мужчины. Идеально сочетается. Если бы она была на свободе и обсуждала дело с друзьями при ярком дневном свете, она бы сочла эту идею абсурдной, но в этом подвале - жаждущая, испытывающая сильную боль, заключенная - она имеет смысл. - Он их ест? Вот почему вы их похищаете? Они обмениваются озадаченным взглядом, в искренности которого не приходится сомневаться. Затем Эмили неожиданно разражается девичьим смехом. Через мгновение к ней присоединяется Родди. Во время смеха они делятся друг с другом особым телепатическим взглядом, который присущ только паре, прожившей вместе не один десяток лет. Родди слегка кивает - расскажи ей, почему бы и нет, - и Эмили поворачивается к Холли. - В этом доме нет никакого “он”, дорогая, есть только “мы”. Мы их едим. 6 В то время как Холли выясняет, что она заперта в клетку парочкой пожилых людоедов, Пенни Даль принимает душ, намыливая волосы шампунем. Звонит телефон. Она выходит на коврик и берет телефон из корзины для белья, пока мыльная вода стекает по её шее и спине. Она проверяет номер. Холли? Нет. - Алло? Ей звонит не мужчина, а женщина, которая не утруждает себя приветствием. - Почему вы позвонили посреди ночи? В чём срочность? - Кто это? Я просила перезвонить Питера Хан… - Это его дочь. Папа в больнице. У него ковид. Я говорю по его телефону. Что вам нужно? - Я была в душе. Могу я ополоснуться и перезвонить вам? Женщина издает многострадальный вздох. - Конечно, хорошо. - У меня на экране неизвестный номер. Вы можете… Женщина называет ей свой номер, и Пенни записывает его на покрытом паром зеркале в ванной комнате, повторяя его для верности про себя несколько раз, пока она снова включает душ и моет голову. Ополоснуться получилось наспех, но она сможет закончить позже. Она заворачивается в полотенце и перезванивает. - Это Шона. Что у вас за дело, миссис Даль? Пенни рассказывает ей, что Холли расследует дело об исчезновении её дочери и должна была вчера в девять вечера позвонить ей с результатами. Звонка не последовало, и с тех пор, включая сегодняшнее утро, Пенни получает только голосовую почту. - Не знаю, что я могу сделать для ва… Её прерывает мужской голос. - Отдай его мне. - Пап, нет. Доктор сказал… - Отдай мне этот чертов телефон. Шона говорит: - Если вы помешаете его выздоровлению… Затем она пропадает. Мужчина кашляет в ухо Пенни, напоминая ей о женщине из колл-центра. - Это Пит, - говорит он. - Я прошу прощения за свою дочь. Она сейчас в режиме “защиты старика”. - Слабо (дочери). - О, черт возьми, неужели? - Затем он возвращается к Пенни. - Начните сначала, пожалуйста. Пенни снова повторяет свой рассказ. На этот раз она заканчивает его словами: - Может, это ерунда, но с тех пор, как пропала моя дочь, любой, кто не появляется в обещанное время, сводит меня с ума. - Может быть, ерунда, а может быть, и нет, - говорит Пит. - Холли всегда обязательна и пунктуальна. Это её особенность. Я хочу… - Он сухо кашляет. - Я хочу дать вам номер Джерома Робинсона. Он иногда работает с нами. Он… а, черт. Я забыл. Джером же в Нью-Йорке. Можете попробовать, если хотите, но его сестра Барбара, вероятно, лучший вариант. Я уверен, что и у нее, и у Джерома есть ключи от квартиры Холли. У меня тоже есть, но я… - Снова кашель. - Я в “Кайнере”. Мне сказали, что я пробуду здесь еще один день, потом карантин дома. Шона тоже. Наверное, я мог бы послать медсестру с ключом. Пенни теперь на кухне, и вода капает на пол. Она хватает ручку рядом с ежедневником. - Надеюсь, до этого не дойдет. Дайте мне эти номера. Он дает. Пенни записывает их. Шона забирает телефон, бесцеремонно говорит “Пока”, и Пенни снова остается одна. Она звонит по обоим номерам, сначала Барбаре, поскольку та в городе. С обоих номеров она получает голосовую почту. Оставляет сообщения, затем возвращается в ванную, чтобы закончить свой душ. Уже второй раз за месяц у нее возникает ощущение, что что-то не так, и в первый раз она оказалась права. “Холли всегда обязательна и пунктуальна. Это её особенность”. 7 - Вы их едите, - эхом повторяет Холли. Нет никакого Хищника с Ред-Бэнк. В это невозможно поверить, но это так. Только два пожилых профессора колледжа, живущих в аккуратном викторианском домике неподалеку от престижного колледжа. Родди в нетерпении делает несколько шагов вперед, доходя практически до пределов досягаемости. Эмили тянет его назад за халат, морщась при этом от боли. Родди, кажется, ничего не замечает. - Все млекопитающие - каннибалы, - говорит он, - но только у хомо сапиенса на это наложено глупое табу, которое противоречит всем известным медицинским фактам. - Родди… Он не обращает на нее внимания. Ему страстно хочется выплеснуть всё наружу. Объяснить. Они никогда не делали этого с другими своими пленниками, но это не скот; ему не нужно беспокоиться о том, что её адреналин заливает её плоть до того, как они будут готовы к забою. - Этому табу менее трехсот лет, и даже сейчас многие племена - долгоживущие племена, я бы добавил - наслаждаются преимуществами человеческого мяса. - Родди, сейчас не время… - Знаете ли вы, сколько калорий содержится в теле взрослого человека среднего веса? Сто двадцать шесть тысяч! - Его голос стал подниматься до истерической высоты, которую многие из его студентов, изучавших диетологию и биологию, могли бы узнать по былым временам. - Здоровая человеческая плоть и кровь лечат эпилепсию, лечат боковой амиотрофический склероз, лечит радикулит! Жир здорового человека лечит отосклероз, основную причину глухоты, а капли теплого жидкого жира в глаза самостоятельно заживляют макуляр… - Родди, хватит! Он бросает на нее упрямый взгляд. - Человеческое мясо обеспечивает долголетие. Посмотрите на нас, если у вас есть сомнения. Нам давно за восемьдесят, но мы крепки и здоровы! Холли задается вопросом, не впадает ли он в какой-то вид бреда, вызванного болезнью Альцгеймера, или просто сошел с ума. Возможно, и то, и другое. Она только что видела, как они спускались по лестнице осторожной, колеблющейся поступью. Как человеческие вазы династии Минь. - Перейдем к сути, - говорит Эмили. - Кому вы рассказали? Кто знает, что вы здесь? Холли не отвечает. Эмили улыбается кривой улыбкой. - Извините, я неправильно выразилась. Никто не знает, что вы здесь, по крайней мере, на данный момент, иначе они бы пришли вас искать. - Полиция, - уточняет Родди. - Копы. Легавые. - Он издает звук полицейской сирены и вращает в воздухе своим скрюченным пальцем. - Извините моего мужа, - говорит Эмили. - Он расстроен, и от этого становится болтливым. Я тоже расстроена, но мне любопытно. Кто может узнать, что вы здесь? Холли не отвечает. Эмили показывает бутылку с водой.