Холли вырывается из этого сна. Реальность - это клетка в подвале Харрисов. Ребра всё еще болят, а рана на руке выглядит так, словно ее облили жидкостью для зажигалок и подожгли, но все эти боли - ничто по сравнению с неумолимой жаждой. По крайней мере, рана от пули, кажется, перестала кровоточить; то, что находится на ее импровизированной повязке, уже не красное, а коричневое. Она думает, что снять рубашку с раны будет очень больно, но не это ее главная проблема сейчас. Она поднимается на ноги и идет к решетке. Возле лестницы лежит тело Родни Харриса. Эмили свалилась окончательно и лежит теперь на боку. Должно быть, она оставила дверь на кухню открытой, потому что рядом с Родди уже скучковались мухи, которые пробуют его пролитую кровь. А пробовать есть что. Холли думает: “Я бы продала душу за бокал пива… а я его даже не люблю”. Она вспоминает, как закончился ее сон, этим детским напевом: “Как только ты согласишься прекратить все свои опасные глупости и вернешься домой”. Она уверяет себя, что кто-то придет. Рано или поздно кто-то должен прийти. Вопрос лишь в том, в каком состоянии она будет, когда это произойдет. И будет ли она вообще жива. Но даже сейчас, когда у нее всё болит, когда за клеткой, в которой она заперта, лежат два трупа, когда ее мучает жажда… - Я ни о чем не сожалею, - хрипит она. - Ни о чем. Ну, только об одном. Прятаться за бензопилами было большой ошибкой. Холли думает: “Мне нужно научиться больше доверять себе. Придется поработать над этим”. 24 Барбара тоже видит сон. Она врывается в гостиную дома Оливии Кингсбери на Ридж-роуд и застает Оливию, сидящей в привычном кресле, читающей книгу “Погружение на месте крушения” Адриенны Рич и поедающей маленький бутерброд. На столе рядом с ней дымится чашка горячего чая. - Я думала, ты умерла! - плачет Барбара. - Мне сказали, что ты умерла! - Чушь собачья, - говорит Оливия, откладывая книгу. - Я вполне намерена отметить свое столетие. Рассказывала ли я тебе о том, как Хорхе Кастро выступил на собрании, где решалась судьба Поэтической мастерской? С лица Эмили не сходила улыбка, но ее глаза… Раздается трель мобильного телефона Барбары, и сон рушится. Он был прекрасен, потому что в нем Оливия была жива, но это был всего лишь сон. Она хватает телефон и видит на экране фотографию улыбающейся матери. Она также видит время: 16:03. Джером, должно быть, уже в Пенсильвании. - При… - Ей приходится прочистить горло. - Привет, мам. - Ты вздремнула? - Я просто хотела прилечь, но, кажется, заснула. Мне приснилось, что Оливия еще жива. - О, дорогая. Мне так жаль. Мне снились такие же сны после смерти твоей бабушки Энни. Мне всегда было жаль просыпаться. - Да, как-то так. - Барбара проводит рукой по волосам и думает о том, что говорила ей во сне Оливия, когда ее разбудил телефон. И о своей мимолётной мысли о фургоне на записи с камер наблюдения, кажется, это может быть важным. “Датч бы знал”, - думает она. - “Датч бы всё это разгадал”. - … Холли? - Что? - Я спросила, не нашли ли вы Холли. Или не выходила ли она на связь. - Нет, пока нет. - Она по-прежнему не намерена рассказывать Тане о своих страхах. Может быть, после возвращения Джея, но не раньше. - Вероятно, она на севере штата, занимается делами своей матери. - Таня понижает голос. - Я бы никогда не сказала этого Холли, но Шарлотта Гибни умерла не от ковида, она умерла от глупости. Барбара не может сдержать улыбку. - Думаю, Холли сама это знает, мам. - Я позвонила, чтобы сказать, что мы с твоим папой идем ужинать в супер-пупер ресторан. - Отлично! - говорит Барбара. - В какой? Таня говорит ей, но Барбара едва слышит. У нее в голове словно молния сверкнула. “Которого именно?”. -… запланированный день. - Окей, понятно. Таня смеется. - Ты вообще меня слышала? Я сказала, что нам пришлось устроить юбилейный ужин заранее, потому что отец будет в отъезде в запланированный день. Если захочешь, деньги на еду навынос в кухонном ящике, посмотри там… - Хорошо провести время, мам. Мне нужно идти. Люблю тебя. - Люблю тебя то… Но Барбара заканчивает разговор и прокручивает в мессенджерe свою переписку с Холли. Вот это сообщение: “Которого именно?” Барбара задала этот вопрос, потому что знала двух мужчин на фотографии, которую прислала ей Холли. Один из них был Кэри Дресслер, соблазнительный молодой парень, по которому сохли все девчонки на уроках физкультуры. Другой - профессор Харрис. Она видела, как он мыл машину, когда она пришла к Эмили Харрис, надеясь на знакомство с Оливией Кингсбери. В тот теплый зимний день оба гаражных бокса Харрисов были открыты, и в одном из них стоял фургон. Заметил ли он, что она смотрит на фургон, и поэтому поспешил закрыть гаражные ворота? Чтобы спрятать от ее глаз? “Бред сивой кобылы. Ты всё придумываешь”. Может быть, но теперь она помнит, что собиралась сказать ей Оливия, когда Барбару разбудил звонок матери. Она помнит, потому что Оливия действительно это сказала: “С лица Эмили не сходила улыбка, но ее глаза… У нее были такие глаза, будто она хотела его убить”. Хорхе Кастро, первый из исчезнувших. - Ты спятила, - шепчет себе Барбара. - Только потому, что он знал Кэри Дресслера… а она знала Кастро… и не любила его… “Я тебе рассказывала, что видела его незадолго до его исчезновения?” - Ты спятила, - повторяет Барбара. - Они же старые. Но… Бонни Даль. Последняя из исчезнувших. Может ли это быть…? Она спешит в кабинет Джерома, включает его компьютер и гуглит то, что ей нужно. Затем звонит Мари Дюшан. - Помнишь, Оливия рассказывала нам о рождественской вечеринке у Харрисов? Как они посылали Санта-Клаусов раздавать закуски и пиво? - О, да, - говорит Мари и смеется. - Только они должны были быть эльфами Санты. Оливия считала, что это прекрасно описывало Эмили Харрис - она хотела сохранить свою традицию рождественских вечеринок, наступи хоть конец света, паводок или ковид. Мы ели закуски, пили пиво - Ливви выпила две банки, несмотря на мой категорический запрет, - но не выходили в Зум. - Она сказала, что к вам домой приходила блондинка. Красивая блондинка в костюме Санты. - Да… - Мари звучит разочаровывающе туманно. - Ты бы ее узнала, если бы я отправила тебе ее фото? - Они были в костюмах Санты, Барб, с белоснежными фальшивыми бородами. - Аа. - Барбара сдувается. - Черт. Ну, всё равно спасибо… - Нет, подожди секунду. Наш эльф замерз от езды на велосипеде, поэтому Оливия дала ей капельку спиртного. Я помню, потому что Оливия сказала: “Можешь взять ты это виски, если снимешь свои усики”. И она сняла. Красивая девушка. Казалось, ей было весело. Наверное, я смогу ее узнать. - Давай я пришлю тебе фотографию. Оставайся на линии. Странички Бонни в Фейсбуке и Инстаграме живее всех живых, благодаря ее матери, и Барбара отправляет Мари фотографию Бонни на велосипеде в топе на бретельках и белых шортах. - Ты получила? - Это ведь не она. Просто не может быть. - Да, и это она. Это наш рождественский эльф. А что? - Спасибо, Мари. Барбара кладет трубку, словно в оцепенении. Профессор Харрис, знающий Кэри, может быть совпадением, и Эмили Харрис, знающая и не любящая Хорхе Кастро, тоже может быть совпадением. Но Бонни - это уже три совпадения, не слишком ли много? А если добавить еще и фургон… Она хочет позвонить Джерому, но останавливается. Он может ускориться, а тогда его могут остановить. Как и всякий черный в городе, Барбара прекрасно помнит, что случилось с Маликом Даттоном, когда его остановили. Что же делать? Ответ кажется очевидным - поехать на Ридж-роуд, 93, и посмотреть, там ли Холли. Если нет, выяснить, знают ли они, где она находится. Может быть, Харрисы и не имеют никакого отношения к исчезновениям, Барбара не может придумать ни одной причины, по которой они могли бы это сделать, ведь старики не серийные убийцы, но она уверена в одном: Холли знала то, что знает Барбара, и она бы обязательно пошла туда. Барбара не боится Родди и Эмили, но здесь может быть замешан кто-то еще. А значит, нужно принять меры предосторожности. Она подходит к шкафу, встает на цыпочки и отодвигает в сторону Оинго и Боинго, плюшевых медвежат, которые раньше жили в ее кровати. Теперь они больше не нужны ей по ночам, чтобы защищать ее от бугимонстра, но избавиться от них она тоже не может. Они — ценные реликвиии. За ними стоит коробка из-под обуви Найк. Она достает ее и открывает. После инцидента с Четом Ондовски она не могла попросить у Холли пистолет, та бы отказала и предложила бы наставничество, поэтому она попросила Пита, поклявшись ему хранить тайну. Он без лишних разговоров дал ей компактный автоматический пистолет 22-го калибра, а когда она предложила заплатить за него, покачал головой. “Только не застрелись из него, Куки, и не стреляй в других”. Он немного подумал и добавил: “Если только они этого не заслуживают”. Барбара не думает, что она будет сегодня в кого-нибудь стрелять, но поугрожать им вполне не исключено. Ей нужно знать, где находится Холли. Если Харрисы будут отрицать свою осведомленность, а ей покажется, что они лгут… да, угрозы могут быть уместны. Даже если это означает тюремное заключение. Барбара думает: “Я буду не первой поэтессой, загремевшей в тюрьму”. Выходя из дома, она достает из корзины у входной двери бейсбольную кепку “Индианс”, надевает ее и замирает на месте. Компьютер Холли выключен, а не в спящем режиме. Комбинация замка не установлена на ноль. И тут ей вспоминается женщина, мимо которой она прошла в холле Фредерик-билдинг. Женщина хромала, Барбара помнит это. И на ней была кепка с козырьком, похожая на ту, которую Барбара только что надела. Голова женщины была опущена, что позволило Барбаре прочесть, что написано на ее лицевой стороне: “Коламбус Клипперс”. Она не знает, была ли та женщина Эмили Харрис, но Барбаре известно, что у Холли тоже была кепка “Клипперс”. В городе полно людей в кепках “Индианс”, много людей в кепках “Кардиналс” и довольно много тех, кто носит кепки “Роялс”. Но кепки “Клипперс”? Не так уж и много. Была ли та женщина, Эмили Харрис или нет, на пятом этаже? Возможно, у нее были ключи Холли, а также ее кепка? Выключала ли она компьютер после его пробуждения? Крутила ли комбинацию на замке сейфа? Маловероятно, но… Но.