Вонни откинула назад волосы цвета ириски и снова вперилась в меня своим откровенным, волчьим взглядом. – Я подумала, что сейчас неподходящее время, чтобы заводить отношения. Я кивнул, оттолкнулся от бампера и захотел схватить Вонни в охапку и поцеловать прямо на главной улице. К счастью, я не такой смелый, поэтому сунул кулаки поглубже в карманы куртки и встал, расставив ноги, по другую сторону двери, рассматривая женщину передо мной. – Я думал, мы уже все обсудили. Я сказал не то и понял это сразу же. Ее взгляд стал холоднее, как и голос. – Возможно, ты не до конца понял. – Я огляделся, чтобы проверить, не было ли поблизости зевак, которые увидят, как в приближающийся полдень убивают шерифа. – Уолт… – Пока ты ничего не сказала, дай мне закончить, потому что у меня может больше не быть такого шанса или ты не захочешь меня слушать… – Я ринулся вперед, к свету. – Эта никчемная, незначительная, жалкая попытка завязать роман, я даже не хочу говорить «отношения», – все, что было у меня за последние три года. Может, для тебя это ерунда, но я считаю это огромными шагами, и если ты вздумала отнять это у меня парочкой коротких фраз на тротуаре, то у тебя ничего не получится. Судя по моему небольшому опыту, женщины боялись мужских высказываний, которые заканчивались словами «у тебя ничего не получится». Обычно они значили, что за этим последует какое-то действие, хотя в этом случае все было не так. Мне потребовались все силы, чтобы выудить из себя эти слова, поэтому я просто стоял и смотрел, как вокруг меня разваливается утомленный мир. Не знаю, чего я надеялся добиться этим высказыванием. Я просто сказал правду, и, к моему глубочайшему удивлению, Вонни прижала руку к моей шее, наклонилась через дверь на носочках и медленно, нежно поцеловала в губы. Когда наши лица отдалились друг от друга и я смог открыть глаза и вообще что-то увидеть, Вонни прошептала: – Позвони мне как можно скорее. Пока маленький красный джип уплывал прочь, я подумал, что мобильный телефон – не такая уж плохая идея. На обратном пути в офис я купил три обеда с курицей в «Пчеле» и отбивался от вопросов Дороти о том, что произошло на главной улице прямо напротив ее ресторана. Она напомнила мне, что владеет семейным предприятием, поэтому такие неприкрытые проявления похоти лучше сохранять для закрытых помещений, а именно – для снятых комнат. Руби забрала один пластиковый контейнер и один чай со льдом из моих рук. – Продолжай в том же духе, и даже я за тебя проголосую. Я продолжил идти к кабинету Вик. Раз в сто лет она закинула ноги на свой стол, от ее бедер до лодыжек простирались папки и планшеты с блокнотами. Она писала на одном из планшетов, зажав телефон между подбородком и плечом. Я аккуратно поставил на стол ее обед и чай. Вик кивнула в знак благодарности, и я сел напротив, открывая свой. Только тогда я понял, что забыл салфетки, и Руби появилась в дверях, передавая мне рулон бумажных полотенец из нашей кухни – самая что ни на есть изысканная сервировка. Из контейнера валил пар, пока я готовился съесть знаменитую курицу Дороти по бруквилловскому рецепту из Канзаса. Это был почти божественный ритуал. Вик кивнула и пробормотала парочку «да» перед тем, как повесить трубку. – Веселую ты мне подкинул работенку. – Она снова подняла на меня взгляд. – У тебя что, помада на лице? Я вытерся бумажным полотенцем и взял куриное бедро. – Не смеши меня. Что там у нас? Вик задержала на мне взгляд, но потом продолжила: – Угадай, где производят большинство копий этих винтовок? Я ненадолго замер над масляным бедром. – Нью-Джерси? Вик начала раскладывать по столу папки и планшеты. Она разложила перед собой собранную информацию, поставила свой контейнер себе на колени, открыла крышку и сделала глоток чая. Вик никогда не пользовалась трубочками. – В Италии. Эти чертовы штуки производит итальянская фирма под названием Pedersoli. – Звучит грозно. Вик бросила на меня убийственный взгляд. Я продолжил есть. Она взяла грудку. – Что? – Вот все, что я знаю об итальянских военных винтовках, – они дешевые, никогда не стреляют и падают лишь раз. – Вик вздернула бровь и вгрызлась в свою курицу. – Прости, это старая шутка времен Второй мировой. Она протянула руку, и я оторвал ей бумажное полотенце. – У меня сегодня шахматы с Люцианом, так что я тут подумал, – кивнул я в сторону стола, – что у тебя еще, кроме страны-производителя? У Вик появилось хищное выражение на лице, которое усугублялось тем, как она расчленяла бедную курицу. – Некоторые делают у нас, самая знаменитая фирма – «Шило Шарпс» в Биг-Тимбер. – Нью-Джерси? – Монтана. – Ее взгляд стал еще злее. – Может, будешь вести себя нормально, чтобы мы быстрее с этим разобрались? – Куда делось твое хорошее настроение? Вик вытерла пальцы о штаны и взяла один из планшетов. – Мой босс дал мне дерьмовое задание. – Она сделала еще один глоток чая. – Копии «Шило» самые лучшие, лист ожидания – четыре года. В наших краях зарегистрирован только один: два года назад у некоего Роджера Рассела. – Я прекратил жевать. – Бинго? – Он в списке Омара и был в баре тем вечером, когда ты позвонила. – Правда? А кто еще в списке? – Кажется, я, но это не точно. Вик повернулась к планшету. – Ну, твое имя не всплывало. – А имя Роджера Рассела? – Оформил спецзаказ из спортивного магазина в нашем городе, калибр 45–70. Тебе это о чем-то говорит? – Я поговорю с Дэвидом Филдингом, я все равно уже собирался. – Дэйв лучше разбирается в таких калибрах, чем ФБР и АТО, вместе взятые. – А потом с Роджером Расселом? – Как и с остальными. Вик повертела пластиковую вилку во рту и вытащила ее, чтобы заговорить: – Похоже, список Омара тебя встревожил. Я сделал глубокий вдох и удивился, как быстро вес моей груди вытеснил воздух из легких. – Немного. – Кто там еще? – Я сказал ей, пока она ела второй кусок курицы. – Учитывая наш предыдущий разговор, меня больше волнуют подозреваемые-индейцы. – Я согласился. – Тебе придется получить федеральный ордер на обыск. – Знаешь, Бальзак как-то описал бюрократию как гигантский механизм, управляемый пигмеями. – А что твой дружок Бальзак говорил о недопустимых доказательствах? – Не много. Думаю, эта тема казалась ему недостойной. – Она потрясла головой, пока я ей улыбался. – Что еще у тебя есть? – У нас есть несколько зарегистрированных оружий. – Антикварных? – Ты думаешь, у Омара все зарегистрировано? – Наверное, по страховке. – Оружие есть у Майка Рубина. – Уже два из списка. – Я отложил курицу и вытер руки. – Я буду невероятно взбешен, если Омар окажется прав. – Зато тебе не придется устраивать с ним днем сраный пикник. Во сколько мне надо там быть? Я взглянул на свои карманные часы. – В три. Я не поймал ее взгляд, потому что к тому времени, как я поднял голову, Вик вернулась к блокноту; из уголка ее рта торчала вилка, словно рыболовный крючок. – Ты правда скучал по мне. Это правда. Я припарковал Пулю напротив спортивного магазина. За сегодня меня больше никто не увидит на главной улице – это слишком опасно для психики. Я прошел мимо рыболовного отдела, миновал ряды флисовой одежды и остановился перед главным прилавком. Там стоял тощий рыжий парень, который читал «Курант» и не сразу меня заметил. Я был единственным посетителем в магазине. – Чем могу помочь?