– Идеально. Что мне принести? – Бутылку хорошего вина и хорошего себя. – Это я могу. Завтра день суда, но я просто буду бегать как курица с отрубленной головой, стандартная процедура. Она засмеялась, и ее смех звучал тепло и мелодично. Надо было перенести ужин на сегодня. Вонни попросила меня присмотреть за своей головой до завтра и обещала, что мы увидимся, когда свет блеснет в окне. Это сложно объяснить, но ухаживания за Вонни возносили меня к облакам. Мне не хотелось походить на влюбленных подростков, но мир вокруг стал лучше, будто в воздухе было что-то опьяняющее. Я допил пиво, взял перо и рыбу и направился к Пуле. На небе луна зажигала пятно из облаков. Они холодно висели над горами. Стоял пятый год цикла засухи, и владельцы ранчо были бы рады любой влаге. Весной с обрывов стекала живительная вода, которая выращивала траву, поила коров, делала котлетки и платила зарплату шерифу. Все это естественный круговорот, или так мне говорили владельцы ранчо… а потом еще раз. Я завел машину и дал ей разогреться, пока закрывал окна и смотрел в зеркале заднего вида на свой правый глаз. То был красивый правый глаз, лукавый, но в то же время добродушный. В зеркале также виднелось правое ухо, вполне красивое, отчетливое, с отдельной мочкой. На висках было немного седины, достаточно для разнообразия, и она хорошо сочеталась с серебристыми краями шляпы. Чертовски красивый мужчина, ну, или мужские глаз и ухо. Я поборол соблазн испортить все впечатление и повернуть зеркало для полного обзора. У меня было свидание. Первое свидание за… еще до того, как я женился. Вино, надо не забыть про вино. Сейчас открыт только винный прилавок на станции Синклер. Вряд ли там продавались изысканные сорта, которые были мне нужны. Если Генри еще в баре, он сможет меня снабдить. Я дал задний ход и поехал в нужном направлении. Когда я добрался до бара, мое настроение немного испортилось – огни были выключены, и в поле зрения не было ни одной машины. Генри часто закрывался пораньше, если никто не приходил. Видимо, он считал, что ухаживать за присутствующими пьяницами по ночам – это одно, но ждать их – совсем другое. Я развернулся и направился домой. Я подумывал заехать к нему, но потом решил просто позвонить ему завтра в «Пони». Я посмотрел на прекрасную рыбу на пассажирском коврике и задумался, как погреть ее так, чтобы не испортить. Я немного расслабился, когда, подъезжая к своей хижине, заметил вспышку отраженного заднего света. Там стоял светло-голубой кабриолет «Ти-берд» с опущенным верхом и девственно-белой отделкой. Отец Генри купил эту машину в Рапид-Сити еще в 1959 году, примерно за три месяца до того, как ему диагностировали рак. Тогда этой болезни боялись едва ли меньше Черной смерти. Я наклонился над дверью и считал показания одометра: 53 804 километра. Когда старик скончался, в семье было много споров о том, кому достанется кабриолет. Генри разрешил спор, выудив ключи из последней пары штанов отца, которые кучей лежали рядом со смертным одром. Генри завел «Ти-берд», проехал на старушке шестьдесят километров и припарковал ее в секретном гараже где-то в Шеридане. В семье больше никогда не спрашивали о машине. Генри назвал ее Лола. – Эй, прочь от машины. Во тьме раздался низкий голос, примерно из-под новенькой крыши над крыльцом. Я поднялся по небольшому склону к передней части моей преобразованной бревенчатой хижины. Крыльцо тянулось по всей длине дома и издавало чарующий запах свежесрубленного красного дерева. Крыша состояла из шпунта и паза; зеленая каемка обвивала края и плавно соединялась со старой крышей. Это действительно хорошая работа, даже я понимал. Грубо вырезанные балки смотрелись как что-то постоянное, теперь хижина была похожа на дом. В центре на земле лежала пара бетонных блоков, по которым можно было пройти между перилами. Я встал рядом с блоками и прислонился к одной из балок. – Черт. – Неплохо, да? – Генри сел у входной двери и откинулся к стене, скрестив ноги и вытянув их перед собой. Сквозь поношенную лосиную шкуру его мокасин можно было рассмотреть форму стоп. Он наклонился, вытащил бутылку пива из упаковки и бросил ее мне; она почти выскользнула, но я смог ее поймать. – Я хотел привезти тебе три, но ты поздно приехал. Осталось только две. Я открыл бутылку и сделал глоток. – Они хорошо поработали. – Завтра они вернутся, чтобы доделать перила и сделать ступени. – А они знают, что пойдет снег? Генри пожал плечами и выпрямил спину, прислонившуюся к бревенчатой стене. – Только после полуночи. Я повернулся к кабриолету и понадеялся, что Генри прав. Потом сделал еще один глоток, подошел к краю крыльца и кивнул в сторону машины. – Особый повод? – Проводы. Вряд ли я еще смогу ездить на ней в этом году. – Он задержал взгляд на машине, и в свете луны та казалась очень бледной; очередной призрачный пони Генри. – В баре пусто? – Да. А что в фольге? – Парочка форелей. – Я протянул руку, чтобы Генри встал. – Тебе помочь поднять верх машины? Он посмотрел мимо меня на холмы по ту сторону долины. – Я же сказал, что снег пойдет только после полуночи. Я положил рыбу на стойку у раковины, а пакет с пером – ближе к краю. Генри подошел к холодильнику и достал молоко и яйца, которые, наверное, принес в воскресенье. Он открыл коробку и понюхал. – У тебя все еще есть кукурузная мука? Я подошел к нижнему шкафу у двери и достал оттуда картонный контейнер; угол уже был проеден насквозь. – Прости, – пожал я плечами, протягивая муку. Генри покачал головой, разбил два яйца в миску, взбил их вилкой и добавил немного молока. Он достал сковороду, которой пользовался в начале недели, проверил, нет ли на ней мышиного дерьма, включил переднюю конфорку и бросил ложку масла на медленно нагревающийся металл. На кухне за ним забавно наблюдать – его движения были легкими и плавными. Вдруг меня осенило, что надо спросить: – Мне чем-нибудь помочь? – Нет, я люблю форель меньер без говна. – Генри снял фольгу и оценил рыбу. – Прекрасно. Где ты ее взял? – А почему ты решил, что я не сам ее поймал? Он не удостоил это заявление ответом, а лишь высыпал в тарелку муку и еще немного взбил тесто. Закончив это, Генри взял свое пиво и поднес к губам. – Наверное, у тебя нет арахисового масла, петрушки и белого вина? – Нет, но у меня есть назначенное свидание на завтра. Генри кивнул, протянул руку и вылил часть пива в тесто. Он покрыл рыбу слоем кукурузной муки, затем взял кухонное полотенце, висевшее на выдвижном ящике под раковиной, и наклонил ручку сковороды. – Хорошо. – Мне нужна помощь. Генри смотрел, как масло ползет к низу сковородки, добавил еще немного, а потом поставил обратно на плиту. – Какая? – Вино. – Да, вино – это хорошо. Он не увидел саркастичный взгляд, который я на него бросил. – Мне нужна помощь с выбором. – Ужин будет у нее дома? – Генри не отводил взгляда от рыбы. – Да. – Что будете есть? – Не знаю. – Он медленно покачал головой и сделал еще глоток – я довел его до пьянства. Я тоже отпил и улыбнулся, чтобы сгладить предыдущий сарказм. – Она не сказала. Он кивнул, все так же занимаясь ужином. – Красное с говядиной, белое с рыбой, а дешевое пиво – со всем. – Генри облокотился на стойку одной рукой. – Это подарок или вино к ужину? – А это важно? – Да. Если вино к ужину и белое, то оно должно быть охлажденным. Если подарок, то нет. – А если я просто не позволю ей дотронуться до бутылки? Генри глубокомысленно кивнул. – А ты позволишь ей дотронуться до вина? – А, точно. – Он допил свою бутылку и достал последнюю из упаковки. – Я думал, это мне. – Ты не заслужил. – Генри открыл пиво и отпил до того, как я успел его отнять. – А еще есть курица. – И что с ней? – С ней можно все. – Да, курицы этим славятся. Генри снова покачал головой. – Вся суть вина – это дополнение к еде. Есть сухие вина, полусухие, десертные, аперитивы, игристые, крепленые, херес, портвейн… – И дешевые? – услужливо подсказал я. – Есть бесконечное множество белых и красных вин: сотерн, шардоне, пино гриджио, совиньон блан – это белые; бордо, бургунди, божоле, пино нуар, зинфандель, шираз, мерло, сира – это красные; я не говорю уже о виноградниках и виноделах. Вино года – каберне-совиньон из прибрежного региона Болгери. «Антинори» посадили шестьдесят процентов под каберне-совиньон, тридцать пять процентов под мерло и пять процентов под каберне фран. Есть и другие производители: «Сент-Эмильон», «Марго», «Бароло», «Барбера», «Кьянти»… – А какие продаются в пакетах? Генри пихнул пустую упаковку своей бутылкой.