– Ничего себе. – Да. – Генри казался расстроенным. – Вряд ли у Арти есть разрешение на хранение всех этих автоматов. – Может, он хочет открыть магазин? – Ага. «Пушка для всех». – Он нагнулся, чтобы рассмотреть все повнимательнее. – Это М-50? – Судя по всему. – Я сунул голову в шкаф, чтобы посмотреть в другой угол. – Наверное, в тех ящиках лежит парочка 45 ACP, которым подойдут те обоймы в гостиной. Может, поговорим об этом в пикапе? Генри следом за мной вышел из дома после того, как мы закрыли шкаф, и мне стало намного лучше, когда я ступил на крыльцо. Кажется, из-под ступеней послышался низкий рык, но за нашими ногами никто не погнался. Мы оперлись о переднюю решетку пикапа и начали обсуждать. День оказался чудесным, и температура быстро доросла до семи градусов. Я расстегнул куртку и положил руку на капот. – Ну что ж, это достойная коллекция… – Да. Похоже, отношение Арти к оружию стало au courant. – Рад, что уроки французского в старшей школе не прошли даром, – повернулся я к нему. – Oui, – ответил Генри, не отворачиваясь от дома. – Что ты знаешь об Арти помимо того, что мамочка больше его не любит? Я ждал, пока он соберется с мыслями. Не знаю, было ли дело в новой любви Арти к военному снаряжению или же в неприятном предположении, что он мог убить Коди Притчарда, но Генри сжал челюсть и сузил глаза. – Арти – сердитый молодой человек. – Он помолчал. – Что ты о нем знаешь? Я заранее все о нем посмотрел, поэтому не стал увиливать: – У него два обвинения за нападение при отягчающих обстоятельствах, одно находится на рассмотрении. Занимался общественными работами за жестокое обращение с супругой в Южной Дакоте, и у него два неоплаченных штрафа за превышение скорости здесь, в Вайоминге. – Я немного подождал. – Похоже, ты принимаешь это близко к сердцу. – Это реакция на утраченные возможности, – покачал он головой. – Да уж, тебе точно неизвестно, каково быть сердитым молодым человеком. Мы оба покачали головой. – Нет. На этот раз мне дважды пришлось толкать пикап. В первый раз он подскочил, когда Генри отпустил сцепление, и содрал всю кожу с моей правой голени. Во второй раз, когда я выпрямил руку, пытаясь сдвинуть двухтонное чудовище, оно пихнуло меня в плечо и выпустило в лицо облако дыма и чистого газа. Я забрался в кабину и закрыл дверь. – Я ненавижу эту машину. Мы поехали обратно в сторону «Хромого оленя» на 39-й, и я снял куртку и положил ее на сиденье между нами. А потом задумался о том, куда мы направлялись – о Лонни. Интересно, как быстро ко мне вернется выражение Маленькой Птички. Джим Фергюсон пришел на суд с пистолетом; обычно я от одного этого вида мог рассмеяться, но из-за происходящего ни о каком чувстве юмора не было и речи. Вик тогда еще не приехала, так что моими двумя заместителями были Джим и Ленни Роуэлл. Джим все возился со своим ремнем, а Ленни пытался вздремнуть, прислонившись к книжным шкафам с судебными индексами цитирования в бордовой кожаной обложке. Я попросил Джима поскорее разобраться с ремнем, потому что простым жителям не нравится, когда помощники шерифа дергают оружие, и пошел в туалет. Когда я пришел туда, Лонни Маленькая Птичка пытался заехать на коляске в одну из кабинок. В округе так и не поставили кабинки для инвалидов, и Лонни не помещался. Он поднял взгляд за круглыми очками и улыбнулся. – Мгм, да, у меня проблемы, так и есть. Я оглянулся, потому что сначала никого не заметил. – Лонни, тебе никто не может помочь? – Мгм… мгм, – продолжал он улыбаться. – Ты. Он был невысокого роста, даже не считая ампутированных ног, и мне было довольно легко поднять и держать его, пока он расстегивал брюки. Я усадил его на унитаз. Улыбка так и не сходила с его лица. У него была большая голова с оттопыренными ушами. Нос был плоским и выглядел так, словно его неоднократно ломали. Поговаривали, что старик играл в профессиональный бейсбол за одну из команд Среднего Запада, но, насколько я знал, это были только слухи. Он заговорил, когда я уже начал закрывать дверь кабинки. – Мм, шериф? – Да, Лонни? – замер я. – Ты знаешь, сколько мне лет, шериф? Я прикинул, что где-то шестьдесят пять. – Нет, Лонни, не знаю. – Мм, пятьдесят три. Да, так и есть. Боже. – Лонни, да ты совсем молодой. – Последовала тишина, и я испугался, что сказал что-то не то. – Лонни? – Мм, иногда я считаю себя слишком старым. – Снова пауза, и я застегнул ширинку и подошел к раковине, чтобы помыть руки. – Иногда мне кажется, что я живу уже слишком долго. Я вытащил бумажное полотенце и вытер руки. – Да, мне иногда тоже так кажется, Лонни. – Парни, которые сотворили такое с моей дочерью? – У меня сперло дыхание. – Они ужасно поступили, да? Я прислонился к раковине и посмотрел на дверцу кабинки. – Да, они ужасно поступили. – Последовала длительная тишина, и я был рад, что никто не увидел злость и разочарование в моих глазах. – Просто ужасно. Мне ответил очень тихий голос. – Мм, иногда я чего-то не понимаю, поэтому хотел уточнить. К дому Лонни была прикреплена маленькая тарелка, которая транслировала весь мир, и у меня была хорошая догадка, кто ее привез и заплатил за нее. Глаза Генри начали затуманиваться, пока Лонни излагал нам свою версию того, что происходило в этом конкретном дневном сериале, но я изо всех сил старался слушать. – Все проблемы начались в клинике, там Дирк умолял Каталину не делать аборт. Кэт согласилась и сказала, что поскорее хочет завести семью, мгм, мгм… Но я так не думаю. После того как они уехали из клиники, возникли сложности, но врачи сказали, что все хорошо, поэтому Дирк привез ее в особняк, а сам уехал встречаться с Латишей. Но когда он приехал, Латиша сказала, что ему надо быть с Каталиной, раз теперь она беременна, и вот он ушел, но ничего страшного, ведь теперь Латиша с Беном, а он, кажется, хороший парень. Мгм. Да, так и есть. Лонни смотрел мыльные оперы, потому что в ноябре не показывали бейсбол. Слухи о том, что Лонни играл в команде, оказались правдой. По дому были разбросаны бейсбольные принадлежности – биты по углам, старые перчатки на полках. Также были фотографии Лонни рядом с Кабсами, Билли Уильямсом и Фергюсоном Дженкинсом; Кардиналами, Лу Броком и Джо Торри; Редсами, Тони Пересом и Джонни Бенчем, которого он винил в гибели своей карьеры. – После того как появился он, я просто не видел причин продолжать играть. Он ведь тоже наполовину индеец. Чокто. Мгм… Да, так и есть. Больше фотографий с бейсбола здесь было только фотографий Мелиссы. В моем распоряжении были только плохие ее снимки. Поэтому повнимательнее рассмотрел особенно красивую фотографию Мелиссы в традиционном танцевальном костюме, сидящей на лошади паломино перед расписным вигвамом. Рамка явно некогда была золотой, но теперь проржавела и потускнела по краям. Скорее всего, ее очень часто держали в руках. Я думал о дефектах, об изнасиловании, о суде и о реконструкции в Литтл-Бигхорн, где я видел Мелиссу в последний раз. Наверное, Лонни тоже часто думает об этом. Время близилось к часу дня, и Лонни выкатился на кухню, чтобы объяснить Генри, как приготовить сэндвичи с солеными огурцами, американским сыром и с соусом на белом хлебе, что и будет нашим обедом. Я ел такое неоднократно, но вот гурманская душа Генри истекала кровью. – Лонни, я покупаю тебе еду, почему ты ее не ешь? – Твоя еда сложная, и ее долго готовить. Мм… Соленые огурцы вон на той полке на дверце. Генри вздохнул, вернулся к холодильнику, достал банку с огурцами, а потом лед из морозилки. – Лонни, ты опять купил замороженную еду из того грузовика Швана? Лонни посмотрел на меня сквозь толстые очки в металлической оправе, явно нуждаясь в союзнике. И даже если бы он сказал, что эти шесть упаковок с пирожками ему принесли зеленые человечки, я бы согласился. – Мне так жалко, когда он тащится до этого места. – Я кивнул, и он продолжил: – Мы всегда разговариваем, он из Кентукки. Я снова закивал. Лонни жил в одноэтажном домике, который, наверное, построили еще в пятидесятых, и я не чувствовал себя переместившимся в один из тех старых ситкомов только благодаря индейским украшениям и бетонным пандусам, ведущим к дверям безупречно чистого дома. Лонни неустанно пытался выманить свою дочь из логова теток, живущих ближе к городу. Это значило, что Лонни не пил, не курил и не упоминал имя Господа всуе, по крайней мере, когда тетки были близко. В холодильнике рядом с маринованными свиными ножками стояло имбирное пиво, и именно его нам и предстояло пить. Я уже доедал второй сэндвич. – Когда Арти продал ту винтовку, Лонни? – Мгм. Где-то год назад. Предложил ее оружейному музею в Коди. Тогда была зима, и ему не хватало денег. – Он глотнул пива и какое-то время изучал столешницу. – Не у всех есть такой хороший дом, как у меня… Лонни взглянул на Генри. У меня было подозрение, что Лонни обожал секреты. Прошло несколько мгновений. – Шериф? – Да, Лонни? – Ты думаешь, что это Арти напал на того парня? Я взял банку из-под имбирного пива и уставился на него – если я не ошибался, последний раз я пил его около двадцати лет назад. – Пока что я просто проверяю, все и всех. – Мгм, – улыбнулся он. – И меня тоже? Я заметил слабый огонек за очками и не смог сказать, что без ног Лонни особо не котировался как преступник. – Я узнаю как можно больше, Лонни.