Он отложил тряпку. Неплохая мысль. Она могла написать статью прямо сейчас и отправить в редакцию. К утру, когда материал опубликуют, он в любом случае преобразит ее. Ману был далек от идей честной игры. – Хм… – протянул он – и заметил проблеск надежды в ее глазах. С другой стороны, когда придет время, он откроется миру. А пока тот еще не готов принять его. – Звучит соблазнительно, – произнес Ману. – Но… Он поднялся, снова взял тряпку. Кадамбри в конце концов поддалась своей женской природе и завизжала, как торговка. Мальчик шагнул к дивану и ударил ее наотмашь по щеке. Журналистка отвернула лицо и вжалась в спинку дивана. Мальчик хихикнул, довольный произведенным эффектом. Ману усмехнулся и откупорил флакон с хлороформом. Смочил тряпку и приложил к лицу женщины. Выждал, пока та обмякнет. Мальчик помог ему аккуратно уложить ее на диване. Погладил распухшую, покрасневшую щеку. – Все пройдет, прежде чем она умрет, – сказал Ману. Мальчик кивнул. Он быстро приспосабливался к нарастающему темпу. Ману чувствовал, что и в нем назревают перемены. Мальчик обретал уверенность, проникался делом, пробуждал в Ману гордость. Но сейчас не время для восхвалений… – Тот заповедник, где ты любишь бывать, – сказал он мальчику. – Коди Мулле, папа. – Мальчик принялся перебирать волосы Кадамбри, как ребенком перебирал волосы спящей матери. – Сколько времени займет дорога туда и обратно? На машине? – Часа четыре. Ману полез в карман. – Твой друг возьмет тысячами? Глава 25 Включив телефон, Патель увидел вал сообщений от Чандры. Прослушал последнее голосовое и вздохнул с облегчением. Чандра всего лишь спрашивала, куда он пропал. Ничего нового по розыскам. Он набрал текст: «Я на Гоа, нужно кое-что проверить. Объясню позже». Рима назвала ему отель, где остановился Голдблум. Патель сел в такси без кондиционера и, пока доехал до нужного места, пропотел насквозь в своей плотной английской рубашке. Он и забыл, каким влажным и тяжелым бывает воздух на побережье. Хмурого вида портье сообщил, что министр действительно регистрировался в отеле, но выехал, не пробыв и часа. В голове наперебой заголосили внутренние датчики. Патель позвонил Риме. – Секретарша сказала, что Конкан был их излюбленным местом, его и бывшей жены, – сообщила Рима. – А он объяснил, почему так внезапно выезжает? – Сказал, что к размещению претензий нет, просто у него изменились планы. – На ум приходят две причины. О первой я не хочу даже думать, хоть это моя работа… – Он отправился в Бангалор? – Да. – А вторая? – Он заселился в тот же самый отель, что и всегда, просто по привычке. Но это, конечно, пробудило воспоминания о бывшей жене. Поэтому он съехал через час. Вполне безобидно. – Я не могу прочесывать Гоа в поисках белого человека в туристический сезон. – Позвоню еще раз секретарше. По настоянию Пателя менеджер позвонил ночному портье, который регистрировал Голдблума. Тот сообщил, что проводил министра до такси и слышал, как он сказал водителю довезти его до ближайшего пятизвездочного отеля. Сколько пятизвездочных отелей было в окрестностях Конкана? Менеджеры посовещались и сошлись на шести. Патель попросил номера отелей. Пятая попытка увенчалась успехом. К десяти часам он приехал в Тадж-Малабар. – Сейчас его нет, – сказал портье, взглянув на шкаф с ключами. Он был на одно лицо с менеджером в Конкане. – Где он, по-вашему, может быть? – Не могу сказать. Патель показал значок. – Это срочно. – Увы, я не знаю. Сержант лихорадочно соображал. Вокруг собралась небольшая толпа. Шепотом из уст в уста передавались слова «Скотленд-Ярд». Кто-то сказал: – Ганпати. Я видел, как фиранг[43] говорил с Ганпати. Патель огляделся. Как и в любой другой гостинице, в фойе стояла бронзовая статуя Ганеши – также именуемого Ганпати, – окруженная жасминами. Тучный холостяк, под стать мистеру Голдблуму. Но затем ему представили Ганпати, консьержа гостиницы. – Этот человек, – сказал он, – хотел насладиться видами. На последнем слове консьерж причмокнул, так что фраза обретала совершенно иное значение. – Отвезите меня туда, – сказал Патель. * * * Сержант облокотился о спинку переднего сиденья и, глядя между головами водителя и консьержа, наблюдал за темной, плохо освещенной дорогой. Такси мчалось прочь от береговой линии, в глубь суши по разбитым дорогам. Температура была на несколько градусов выше, чем в Бангалоре. В повидавшей виды машине не было кондиционера. Настоящая Индия, подумал Патель. Чем дальше они уезжали от туристической части Гоа, тем хуже становилась дорога. Город с его беспокойными обитателями затихал где-то позади. Когда перевалило за полночь, машина сбавила ход, прокатила мимо низких, убогих лачуг, едва различимых в темноте, и остановилась у единственного двухэтажного строения на этой улице. Патель вышел из машины. Внутри здания приглушенно играла западная музыка. Из окон сквозь ставни и плотные шторы пробивался тусклый синий свет. Небольшая вывеска в обрамлении красных лампочек, частью перегоревших: «Клуб Джамини». – Платить? – спросил таксист. – Подожди здесь. – Я возвращаюсь, – заявил консьерж. Патель полез за бумажником, но потом передумал. – Ждите меня здесь. Заплачу, когда вернусь. – Нет-нет, – запротестовал Ганпати. – Я возвращаюсь. – Сначала платить, потом я ждать, – сказал таксист. – Вы ждете здесь, – сказал Патель. – А после я заплачу. Когда отвезете меня обратно в отель. – Не понимаю, – таксист закопошился на сиденье, словно и сам вознамерился выйти. – Платить. Ганпати что-то быстро проговорил. Патель услышал слова «Скотленд-Ярд» и «полиция». Таксист нахмурился и что-то сказал. Судя по тону, он выражал недовольство, хотя Патель не понимал ни слова. Не задумываясь о последствиях, он протянул руку в окно и выдернул ключ из замка зажигания. Потряс ими перед носом у таксиста. – Постучите, если не вернусь через полчаса. – И, не обращая внимания на возмущенные тирады, направился к бару. Ему открыл парень в тесной футболке и облегающих джинсах. Он пригладил едва намечающиеся усы, и Пателю бросился в глаза широкий браслет. Волнистые волосы, серебряная цепочка на шее – он словно вобрал в себя все атрибуты героя-романтика из болливудского кино восьмидесятых. Мужского пола в борделе могли быть либо клиенты, либо сутенеры, но клиенты обычно не прислонялись к стене с вопросом: «Чем могу помочь?» – Мистер Голдблум, – сказал Патель. – Кто? – Британец. Толстый. Белый. Где его искать? Сутенер пожал плечами и кивнул на лестницу в полумраке. Помогать он явно не собирался. Патель понял так, что ему придется блуждать по комнатам и разыскивать Голдблума самостоятельно. Он двинулся по коридору, увешанному занавесками, пропитанному сыростью и благовониями. Из колонок разносился голос Бритни Спирс: «Oops!.. I Did It Again». Тонкие льняные циновки, кругом чисто, но довольно затасканно. Вероятно, здесь это представлялось заведением высшего класса. Дверей не наблюдалось, проемы были просто завешены шторами. Отбросив брезгливость, Патель принялся заглядывать за портьеры. Юные девушки с потухшими глазами и тучные, с обвисшей грудью мужчины среднего возраста. Мужчины по большей части смуглые. Попался даже один чернокожий. Но белых среди них не оказалось. Патель вернулся в холл. Сутенер куда-то пропал.