– Забудьте Чандру, не говорите о ней. – В голосе Харихарана появился надлом. – А как насчет вашей жены и сына? – Что с ними? – Они мертвы. Мгновение Харихаран переваривал новость. – Ах… Затем он усилил хватку. Сара зажмурилась и откинула голову подальше от ножа. – Моя жена. Мой сын. Сурен. Смышленый малыш и ловкий, как черт… Это он потрудился над лебедем. Вам понравилось? Патель заскрежетал зубами и произнес, насколько мог, спокойно: – Потрудитесь объяснить, что все это значит. – Что значит? Все это? Я разочарован, мистер Патель. Мне казалось, из всех людей вы единственный видите общую картину. Сара вскрикнула. Сержант перехватил ее взгляд, приподнял брови, и она затихла. Патель прикидывал в уме, сколько времени потребуется полиции, чтобы добраться до отеля. По традициям Болливуда полицейские всегда появлялись после того, как герой повергал врага. Как раз чтобы повязать злодея с его приспешниками и увезти в тюрьму. – Я – автор, мистер Патель, и не могу истолковать свою работу. Люди должны сами искать смыслы и усваивать прочитанное. Представьте, если б Валмики попросили объяснить значение «Рамаяны». – Это я понимаю. Но что насчет вашей жены, мистер Харихаран? Какое отношение имеет ко всему этому она? – Она смотрела и не видела. Знала и не понимала. Я пытался как мог, мягко и спокойно. Показывал, как ей стать идеальной спутницей для меня. – Как вы с ней встретились? – Договорной брак. Любовь приходит в последнюю очередь. Сначала обязательства и доверие, затем личность девушки выстраивается под темперамент и образ мыслей супруга. Однако вскоре она целиком посвятила себя сыну. И должен признать: Сурен – всецело плод ее воспитания. Отчасти в этом была польза. Хотя в целом я разочаровался. При этом стал отмечать его странное поведение. В этом он пошел в моего отца, несомненно. Патель украдкой покосился на часы. – В каком смысле? Ну сколько их еще ждать? Сейчас ему не помешало бы какое-нибудь оружие. Пистолет или нож, на худой конец карандаш… Сержант невольно ощупал карманы. – Вы тянете время, мистер Патель. Но ради чего? Полиция не приедет. Но предположим даже, что эти бездельники среагируют… Им предстоит долгие часы добираться сквозь пробки. Группа быстрого реагирования размещается в Гуламнагаре. Это по меньшей мере час пути… Впрочем, если хотите знать ответ, я хотел, чтобы он посвятил себя крикету, как вы. Но единственное, чего он хотел, – это отсиживать зад на диване. И потом, размышляя над делом своей жизни, я обратил внимание на его тайное увлечение. Он трахает служанку, подумал я. Само собой, так не годилось. Опасения моего отца передались и мне. Я проследил за Суреном. Он повадился ходить в придорожную мастерскую. Им попался старый поршневой пистолет… – Так я и знал! – По крайней мере, в этом он оказался прав. – Но… – Да, довольно старый и сломанный. Его наладили и переделали таким образом, чтобы вставить тонкий стержень, и приварили небольшой шарик. Сурен отыскал свору собак и кормил их лежалым хлебом, пока те не стали слушаться его, как хозяина. Я увидел его в парке в Басаванат-Нагар. Сурен приставил пистолет собаке ко лбу; та стояла смирно, свесив язык, и виляла хвостом. А потом – бам. Мозг вышибло из черепа, а собака еще продолжала вилять хвостом. – Господи… – Патель видел, как трудно Саре держать себя в руках. – Зловеще и по-своему прекрасно. Так мне показалось. Если б только женщины были так же покорны, как собаки… И отверстие, которое получалось у собаки во лбу, – это было любопытно. Просто точка, красная точка, наподобие бинди. Как у женщины. Патель почувствовал, как в приступе омерзения у него скрутило желудок. Однако он сдержался и кивнул. – Прошу, продолжайте. – Я ощутил гордость за сына. Впервые почувствовал нежное чувство к нему. Все-таки небезнадежен, сукин сын… Есть в нем какая-то искра. Но убивать собак – это просто растрачивать талант. Какой высшей цели служила эта жестокость? То было стремление к сиюминутным, преходящим удовольствиям, вроде охоты или поедания бургеров… И знаете, что я усмотрел? – Высшую цель? – Я знал, что вы все понимаете. Я перенял столь превосходный метод, чтобы начать собственную революцию. Не сочтите за хвастовство, но я полагал, что это повлечет за собой переустройство общества. У Пателя пересохло во рту. Сара начала оседать. У нее закрылись глаза. – Критиковать все умеют, – сказал мэр и крепче ухватил Сару. Вид у него был суровый. – Чего вы достигли в жизни? Что создали? Вы были спортсменом. И потерпели неудачу. Кто вы теперь? Полицейский? Это все, что вы можете? Я в зените своей политической и философской карьеры. А где вы? – Я смотрю на вас поверх пустого бассейна. В стране, где людей вроде вас до сих пор вешают. Отпустите Сару. – О, нет, – сказал Харихаран. – Вы убили мою жену и моего сына. Я должен отплатить. Боги требуют жертв. Теперь я убью для вас вашу потаскуху. И уже убил другую вашу потаскуху. Я спасаю вас, мистер Патель. Идеальная женщина для вас – это мертвая женщина. Признайте. Я избавляю вас от них. Это мой вам дар. От джентльмена джентльмену. И тогда вы сможете примкнуть ко мне, вершить со мной революцию… – Вы больны. – О, нет, я вполне здоров. Только не понят современностью. Однако все меняется. Перед лицом Рамы мои деяния праведны. «Черт возьми, – подумал Патель, – не тех террористов они разыскивают в этой стране». Он запустил левую руку в карман. Телефон миссис Харихаран. Аппарат удобно лег в ладонь. Сержант, закрыв глаза, представил, что сжимает мяч. Идеальный шар, обтянутый красной кожей. Крестообразный шов. В правой, рабочей, руке разорвано сухожилие, и полагаться на нее Патель не мог. Да и времени, чтобы перебросить телефон, не было. На счету каждая доля секунды. Оставалось рассчитывать на левую. В локте небольшое смещение. Придется бросать от плеча, терпя боль… Патель открыл глаза и сфокусировал взгляд на лбу Харихарана. Шаг, второй, третий… Он мысленно взял разбег. Представил, как закручивает мяч – большой палец вдоль шва, средний и указательный книзу. Развернул стопу, вскинул руку – небросковую руку – выгнул запястье и бросил. Локоть пронзила боль. Патель вскрикнул; его крик слился с другим голосом, женским или мужским, он уже не мог сказать. В глазах потемнело. Что-то стукнуло. Когда зрение вернулось, Патель увидел, как Сара отползает прочь. Мэр припал на колено, одной рукой зажимая лицо, другой шаря по дну бассейна. Нож балансировал на краю трещины. Сержант ринулся вперед. Мэр опередил его, пальцы сомкнулись на рукояти. Патель был слишком далеко. Нога зацепилась за выступающий край трещины. Сара каким-то образом оказалась рядом. Пнула по ножу. Харихаран взвыл. Очевидно, ударом ботинка Сара сломала ему пару пальцев. Нож упал в трещину. Патель бросился на мэра с криком: – Сара, беги, зови на помощь! Она, спотыкаясь, отбежала на другую сторону бассейна. Патель тем временем пытался удержать под собой мэра. Тот вырывался и бранился, его нос и пальцы были перепачканы кровью. Хлопнула дверь. Патель отвлекся на шум. Харихаран вывернулся и пополз на четвереньках в сторону. Сержант бросился следом, схватил мэра за лодыжку и потянул. Харихаран повалился на Пателя. Что-то хрустнуло – кость, очки, телефон или что-то еще. Патель, ударившись головой, оказался у самого края трещины. Мэр уперся коленом ему в горло. – Полиция! – раздался окрик. Тяжесть с груди спала, в мозгу разлилось облегчение. Патель откатился от трещины – и отключился. Эпилог По всей палате грудились букеты цветов. Лицо Чандры казалось бледным и чахлым, как отсвет луны, растекавшийся по глади больничной простыни. Патель осторожно опустил сумку на пол и подвинул стул к кровати. Чуть вздрогнул. Его подлатали, но последствия еще давали себя знать. – Ну привет, инспектор… – Чандра говорила тихо, почти шепотом. Он скривил губы. – Это пока только рекомендация. Решат на совещании. – Все равно. Мои поздравления. – Спасибо. – Он притронулся к цветам на прикроватной тумбочке. – Ты как, в порядке? Чандра кивнула. Патель чувствовал, как напряжение, накопленное за все эти дни, понемногу ослабляет свою хватку. – Мне никто ничего не говорит, – пожаловалась Чандра. За дни полного бездействия она превратилась в беспомощного ребенка, жадного до информации. Прошло всего два дня, как ее состояние стабилизировалось. – Хорошая у тебя палата… – Отец хотел оплатить мне люкс. Вроде как палата на двоих… Но в больнице пошли дальше. – И что же это? Суперлюкс? Люкс первого класса? – Люкс-рояль. – Чандра хмыкнула и тут же поморщилась. – Прости, что втянул тебя в это. – Не валяй дурака. Это не твоя вина.