– У меня еще есть время до прихода мамы. Отвезите нас, пожалуйста, в другое место. 41 Ночью Доминик Конрад не позволил никому выйти. Он сам, с техником и врачом, обошел станцию с фонарями, но не нашел никого и вернулся. – Вы что же, просто так там ее и оставите?! – кричал Лоуренс, сжав кулаки. – Передам сообщение на соседнюю станцию, – сказал побледневший Конрад. – После чего мы продолжим поиски. – Отлично. Я хочу участвовать. – Исключено! – Иногда Конрад умел говорить твердо, даже жестко. – Никто из вас наружу не выйдет. – Это смешно! – рявкнул Лоуренс. – По-вашему, мы такие идиоты? Мы вполне в состоянии смотреть под ноги, держать друг друга в поле зрения… – Полагаю, вашей подруге сейчас совсем не смешно, – перебил Конрад. – Хотя она, безусловно, не идиотка и вполне в состоянии смотреть под ноги, а также держать в поле зрения станцию. К тому же это случилось при свете дня. Это случилось. После того как станцию перевернули вверх дном и проверили каждое помещение, сомнений не осталось: это случилось. Габриэла пропала. Вероника, съежившись в кресле, чувствовала, как холодные когти Антарктиды проникли внутрь и сжали желудок. Конечно, Габриэла ей не нравилась. Она была той еще сучкой, к тому же… К тому же. Но если бы она сейчас, раскрасневшаяся с мороза, вошла в дверь и принялась рассказывать, какую удивительную хрень умудрилась снять для своего блога, Вероника с огромным удовольствием врезала бы ей по лицу, а потом обняла. Никто не заслуживает того, чтобы пропасть в Антарктиде. Никто! – Вы ведь ее найдете? – Брю стояла рядом с Лоуренсом; ее руки, казалось, жили собственной жизнью: сплетались и расплетались, кисти и пальцы изгибались под разными углами, в лице не было ни кровинки. – Мы сделаем все возможное, – уклончиво сказал Конрад. Вероника услышала в этом холодное «нет». – Ты что, вообще не волнуешься? – шепотом спросила она у Тимофея, который сидел рядом, уткнувшись в ноутбук. – Я ничем не могу помочь. Разве что создать еще больше проблем. – Я тебя не об этом спрашивала! Тимофей посмотрел на Веронику, взгляд его был спокоен, как всегда. – Какая разница? – спросил он. – Какая разница, что человек чувствует, если это никак не отражается на его действиях? Вероника задохнулась от возмущения. Но взяла себя в руки и твердо ответила: – Знаешь, вот только это на самом деле и имеет значение: что человек чувствует, пока действует или не действует. – Мне жаль, что пропал человек, с которым я мог более-менее сносно общаться, – выдал Тимофей после небольшой паузы. – И все? – Все. – Он снова уткнулся в ноутбук. Вероника покачала головой. Конрад, вышедший было из столовой, вернулся обратно. – Я сообщил о пропаже на соседнюю станцию, они подключаются к поискам. Надеюсь, удастся найти ее до утра. – А что будет утром? – спросил Лоуренс. – Погода портится, – неохотно признался Конрад. – Судя по всему, на нас надвигается снежный буран. Как я вам уже говорил, такое бывает нередко. – Это – проблема? – Лоуренс нависал над Конрадом, как скала. – Что вы предпочтете, – спросил Конрад, – чтобы я прочитал вам часовую лекцию о сложностях поисково-спасательных операций в условиях ограниченной видимости, обусловленной неблагоприятными погодными условиями, или чтобы я отправился наружу и начал разыскивать вашу подругу? – Не нужно так со мной разговаривать! Вы, между прочим, получаете зарплату благодаря мне. – Ах, молодой человек, видели бы вы ту зарплату, – вздохнул Конрад и отвернулся, потеряв интерес к задохнушемуся от возмущения Лоуренсу. Наконец все ушли. Остался лишь Оскар, с которым Вероника успела поболтать накануне. Оскар сидел за столом, на своем прежнем месте, и задумчиво барабанил пальцами по столу. Поймав взгляд Вероники, он постарался ободряюще улыбнуться. Лоуренс ходил взад-вперед, сунув руки в карманы джинсов. Брю сидела на краешке стула, кусая губы. Кулаки ее были крепко сжаты и лежали на бедрах. – Кто-нибудь хочет кофе? – резко спросила она. Лоуренс и Тимофей проигнорировали вопрос. Вероника пожала плечами. Только Оскар, тепло улыбнувшись, сказал: – Я бы не отказался. – Пойду сделаю. – Брю встала и двинулась в сторону кухни. – Не могу просто так сидеть, когда… Она не договорила, но и так все было ясно. – Мне нужно знать, кто, когда и при каких обстоятельствах видел Габриэлу в последний раз, – тихо сказал Тимофей. – Угу, – только и сказала Вероника. – Это – работа. – Что? – встрепенулась она. – Твоя работа. Принеси мне информацию. – Тиш, ты чего-то перепутал. Мы анонимки расследуем. А Габриэла – просто дура, которая… – Ты увольняешься? – перебил Тимофей. Закатив глаза, Вероника встала. Мудака Лоуренса она окинула скептическим взглядом и решила оставить напоследок. Пошла в кухню. Там было чисто и по-домашнему уютно. Плита на четыре конфорки, стол из нержавеющей стали, на стене – стилизованная под гравюру картинка, изображающая какой-то европейский город. Брю стояла неподвижно, гипнотизируя булькающую кофеварку. – Ты как? – спросила Вероника, сунув ей под нос планшет. Брю вздрогнула, как будто к ней подвели электричество, но быстро сориентировалась, прочитала перевод вопроса. – Мне страшно. Куда могла подеваться Габриэла? – А она не говорила – может, собиралась пойти погулять? Брю вяло пожала плечами: – Нет, мы не разговаривали… Но она точно ушла. Я слышала, как хлопнула ее дверь. А потом… Потом – кажется, входная… – Значит, после того как разошлись из столовой, ты ее не видела? – уточнила Вероника. Брю мотнула головой, и в ее глазах заблестели слезы. – Эй, ты чего? – Вероника дружески толкнула ее плечом. – Все будет нормально! – Откуда ты знаешь… – всхлипнула Брю, вытирая глаза. – Господи, она ведь хотела разобраться с моим делом… Зачем она вообще куда-то пошла?! Это все Лоуренс… – Лоуренс? – переспросила Вероника. Брю кивнула: – Он к ней стучался, я слышала. Вместе они и ушли. Кажется, они ссорились… Впрочем, я не поняла, они говорили по-английски. Кофеварка закончила хлюпать, и Брю взяла стеклянный кувшин за ручку. Вероника отступила, позволяя ей выйти.