– А где вы взяли это письмо? Штефана кто-то шантажировал? – Мы не знаем, – нашлась Габриэла. – Тим нашел письмо в почтовом ящике. Мы его пока никому не показывали. – Его нужно обязательно передать полиции! Скажи маме, что это очень важно. – Конечно. Тим так и сделает. Благодарим вас, господин Беренс. 79 В ночь перед прибытием следователей дежурным остался сам Конрад. Он сидел в полутемной столовой – горела лишь неяркая голубоватая ночная подсветка, которую на станции прозвали «лунным светом», – и старался не думать. Не думать о том, сколько дерьма придется проглотить за ближайшие дни и недели, а скорее всего – месяцы. Конечно, Оскара взял на работу не он. У врача был кто-то знакомый в конторе или же он дал взятку – это осталось тайной. Может быть, просто сумел уговорить – кто знает. Но виноватых будут искать. Люди должны чувствовать себя в безопасности. Люди должны верить, что система обеспечивает им эту безопасность. А следовательно, любой произошедший кошмар должен выглядеть как сбой в этой системе, как результат чьей-то халатности. Наказать виновных – и система станет еще совершеннее. Люди не желают признавать, что, несмотря на все системы, мир – это хаос. И здесь ни в чем нельзя быть уверенным. Кроме одного: большие начальники не подставятся сами, они найдут козла отпущения, сидящего пониже, и повесят на него всех собак. В роли этого козла Конрад уже видел себя. Мелкая начальственная должность – то, что нужно. – Чертов Оскар, – прошептал Конрад. Этот паршивец спутал ему все карты. – Чертов Оскар… И тут, мигнув, погас свет. Конрада окутала темнота, если не считать света настоящих луны и звезд, что пробивались через окно. – Какого… – Конрад встал, прислушался. Тихо. Неожиданно – совершенно тихо. Ни малейшего гула. Генератор! Что-то не так с генератором, а их техник лежит с перерезанным горлом в погребе. Дерьмо никогда не приходит одно. Теоретически Конрад знал, как запустить резервный генератор. Но еще он знал, что резервный генератор означает пониженную мощность. А это, в свою очередь, значит – меньше света, меньше тепла. Меньше – всего. Конрад вынул из кармана куртки фонарик, с которым не расставался, и, отправив бледный луч перед собой, вышел в коридор. Он миновал жилую часть – все двери были закрыты, часть из них – опечатаны им самим. Конрад старался ступать тихо, чтобы никого не разбудить. Ни эту парочку русских (девчонка снова начнет лопотать на чудовищном языке и тыкать планшетом в лицо, а парень будет задавать странные вопросы и сочинять идиотские просьбы), ни эту истеричку, которая лишилась сестры и… парня сестры (жаль девчонку, но, боже, как она любит оказываться в центре внимания со своими истериками! Как только этот несчастный Лоуренс умудрился на нее клюнуть? Совсем ведь не его типаж. Право слово, от горя у людей мутится в мозгах). Дальше находились комнаты работников станции. Две из них – тоже запечатаны. До сих пор трудно поверить, что это – не съемки молодежного слэшера, а проклятая реальность. Та самая реальность, которая в девяноста девяти процентах случаев – скучна и наполнена рутиной. Даже здесь, в Антарктиде. В медицинском пункте было так же темно и тихо, как везде. Хотя должен был светиться монитор сердечного ритма. Приоткрыв дверь, Конрад направил луч на этот монитор, который он сам повернул так, чтобы экран не было видно от двери. Оскар лежал на койке, накрытый простыней. Видно было только его правую руку, мертвенно-бледную в свете фонаря. Голова скрывалась за тем самым монитором. Конрад застыл на несколько мгновений – ему послышалось чье-то дыхание. Совсем рядом. Тишина, которая наступила после отключения генератора, тревожила разум, заставляла его создавать фантомы. Даже здесь, в Антарктиде, человек остается социальным животным, даже здесь ему невыносима мысль об одиночестве. Тишина – пугает, пустота – убивает. Нет, ничего. Хватит стоять здесь, пора подать питание в сеть. Конрад пошел дальше. Он приблизился к двери с надписью «Генератор» и, посветив на замок, достал связку ключей. Ключ не поворачивался. Конрад, нахмурившись, покрутил его туда-сюда. Что еще за новости?.. Конечно, он сам никогда сюда не заходил, это была работа техника. Но полярная станция – не то место, где могут дать кому-то дубликат ключа, который недостаточно хорошо обточили. Конрад попробовал немного потянуть ключ на себя, потом загнал его на всю длину, не переставая крутить влево-вправо. Наконец, что-то щелкнуло, и ключ провернулся. Слава богу… Хотя это уже, конечно, ни в какие ворота не лезет. Дух Генриха мстит бывшим коллегам за то, что они перед смертью закрыли его на складе? Сначала генератор, теперь – это. Интересно знать, что станет следующим пунктом? Откажут снегоходы? Конрад беззвучно усмехнулся. Чрезмерное суеверие в число его пороков не входило. Замок нужно менять. Генератор нужно чинить. Возможно, с этим сумеет справиться Огастес, но для начала нужно оценить фронт работ самому. А потом… Никто не знает, что принесет грядущий день. Может быть, они все отсюда уедут, а станцию законсервируют. Маловероятно, конечно. Быстро такие решения не принимаются. Ведь объект на полюсе – есть объект на полюсе, это не пустая пачка от сигарет, которую можно выбросить и забыть. Конрад открыл дверь и шагнул внутрь небольшого помещения. Луч фонаря ощупал заглохший дизельный генератор. – И чего ты вздумал капризничать? Такой большой мальчик, – пробормотал Конрад. Здесь было не просто тепло – жарко по меркам Антарктиды. Во всяком случае, теплую одежду хотелось снять. Конрад положил фонарь на пол так, чтобы рассеивающийся свет падал на генератор, и сделал шаг вперед. Взялся за рукоятку и рванул трос. Генератор запустился с первого раза, как будто ему не терпелось вернуться в работу. – Ну вот и молодец, – кивнул Конрад. – Не пугай больше так папочку, ладно? Свет померк, как будто кто-то встал между Конрадом и фонариком. Конрад резко повернулся назад. Он успел лишь заметить силуэт. А потом сильный удар отправил его в непроглядную тьму. 80 Вероника открыла глаза, моментально проснувшись. Сердце отчего-то тяжело колотилось. Как будто ей снился сон, до такой степени кошмарный, что улетучился из памяти сразу же, как только она пробудилась. Вокруг было темно, как в могиле. – Тиша? – прошептала Вероника. Его половина кровати была пуста. Кровати на станции были узкими, номеров для молодоженов тут не подразумевалось, поэтому спать пришлось на боку, чтобы поместиться. Вероника уснула под звуки спокойного дыхания Тимофея, а теперь – теперь его не было. Она достала смартфон из-под подушки, включила фонарик и огляделась – комната была пуста. Ну и что тут странного или страшного? Человек вышел в туалет, это нормально! Однако самоубеждение не сработало. Сердце все еще билось, будто предчувствуя что-то нехорошее. Вероника встала, подошла к двери и повернула выключатель. Тот щелкнул вхолостую. Лампочка, что ли, перегорела?.. Пока Вероника думала, свет загорелся. – Спасибо тебе, господи, за маленькие радости, – пробормотала Вероника. Несколько секунд глаза привыкали к свету. Вероника прошлась по комнате, думая, что делать дальше. Лечь спать? Пойти искать Тимофея? Встать под дверью туалета… А может, сходить на кухню и выпить кофе? Надо же было так некстати проснуться! Зрачки адаптировались к новым условиям, и Вероника остановилась у стола. На нем лежал листок бумаги с аккуратно выведенными почерком Тимофея словами: «Не выходи из комнаты. Не впускай никого. Т.». – Твою мать! – прошипела Вероника. Ну конечно же! Как-то слишком легко Тиша в этот раз расписался в своей беспомощности. Работу он напишет по криминальному мышлению, как же! Есть только одна причина, которая могла заставить его выйти к людям одного, запретив Веронике покидать комнату: опасность. Вот почему так билось сердце – оно догадывалось! Ну или, если выражаться более скучным языком, – подсознание знает все. Вероника оглядела комнату в поисках оружия. Разумеется, не нашла ничего подходящего. Тогда она просто отперла замок, открыла дверь и вышла в освещенный тусклым голубым светом коридор. 81 Тимофей стоял в медпункте спиной к стене, когда свет погас. Монитор, освещающий лицо лежащего на кушетке человека, умер. Этого в планах не было. Тимофей нахмурился. Он оставил Веронике записку, но если не будет света – вряд ли она ее прочитает. Надежда оставалась лишь на то, что Вероника даже не проснется. А Тимофей ненавидел полагаться на одну лишь надежду. Факты. Уверенность. Вот чего ему недоставало.