– Я не… – Отец Грейс заскреб пальцами по камню; ноги не разгибались и скользили в луже крови. – Я не понимаю! – Неважно, – меланхолично отвечал джентльмен, – сейчас вы познакомитесь. – Он обтер шпагу платком и бросил его на пол. – Вы не успеете истечь кровью, чтобы избежать встречи. Но у вас будет несколько минут на покаяние. – Покаяние? О чем вы?! – Священник попытался поймать его за ногу. Незнакомец брезгливо отодвинулся. – Проведите это время с пользой. Отец Грейс наконец осмелился задрать голову и встретился с глубоким внимательным взглядом очень темных глаз. Джентльмен изучал его, как животное. – Но здесь же дом Божий!.. – в последней попытке прохрипел пастор. – Только не для вас. Незнакомец подцепил кончиком шпаги связку ключей, вытянул ее из кармана Грейса и убрал клинок в ножны. – Не уходите! Постойте! – Вот вы и встретитесь, – раздалось в ответ. – Вы же этого хотели. …джентльмен захлопнул двери церкви и запер. – Это еще не значит, что я тебя выпущу, – пробормотал он и вытолкнул из ячейки на ремне бутылочку с густой зеленой жидкостью и с приклеенной к пробке кисточкой. Он обвел замок на двери в правильный круг и крест-накрест написал поверх него две короткие фразы. Из-под двери пробилось красноватое свечение. – Не пытайся выйти. Скоро за тобой придут. – Он сунул бутылочку на место и быстро зашагал по Эвленн-роуд. 29 декабря – Терпеть не могу пожары, – пробурчал Натан; полицейская карета тряско катила к южным кварталам Блэкуита. – Почему? – заинтересовался Лонгсдейл. – Потому. Не знаю ни одного полицейского, который их любит. Сперва огонь спалит к чертям все, до чего дотянется; потом его тушат водой, песком и всем чем могут, а в итоге полиция в состоянии только сказать, что тут что-то сгорело и, вероятно, кто-то умер. Пес издал звук, средний между сочувственным хмыканьем и ехидным фырканьем. Он был бодр и полон сил, в отличие от двуногих. Комиссара подняли в начале шестого, а Лонгсдейла он перехватил, когда тот возвращался с кладбища. Вид у консультанта был утомленный и потрепанный. Натан предпочел не спрашивать, чем Лонгсдейл занимался на кладбище ночью. – Зачем я вам нужен? – Пожар случился в церкви Святой Елены. Сгорел человек, и я хочу, чтоб вы исключили всякое… всякую потустороннюю дрянь. Консультант кивнул, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. – Видок у вас. Лонгсдейл вздохнул. – Гоняли упырей и вурдалаков? – Нет. – А кого? – Я могу вздремнуть? – Нет, – мстительно ответил Бреннон. – Я же не сплю. Вот и вам нечего. – Он открыл блокнот. – Пожар начался предположительно в полночь. Во всяком случае, жители соседних домов заметили огонь и почувствовали запах дыма в это время. Вызвали пожарных, начали тушить своими силами. Полыхало знатно – зарево видел весь квартал. Потушить удалось только к четырем часам утра. Церковь прогорела полностью. Когда шеф пожарной бригады вошел внутрь, первое, что он увидел, – обугленный труп. – Бреннон задумался. – Ну, в сущности, покрытый копотью скелет. Парни прочесывают квартал в поисках того, кого недосчитались к ужину. Кеннеди уже должен был приехать. И сейчас наверняка изобретает немало новых ругательств, пытаясь отскрести останки от пола. Вы что, спите?! Лонгсдейл дернулся всем телом. Пес не без труда развернулся в тесной карете и принялся с наслаждением чесать загривок, заполняя пространство рыжей шерстью. – Лапа, прекрати, – с угрозой сказал комиссар. Пес замер, недоверчиво глядя на Бреннона. – Какая еще лапа? – спросил Лонгсдейл. – Вот эта, рыжая. Должна же у вашей собаки быть какая-то кличка. Пес задумчиво щелкнул зубами. – Лапа? – тупо пробормотал консультант. Натан с некоторым злорадством подумал, что этот тип все же не железный и бессонная ночь аукается ему еще хуже, чем простому смертному. Хоть это утешало. Церковь Святой Елены выгорела дотла – остались лишь черные от копоти стены. К темному стрельчатому провалу входа вели ступеньки, скользкие от смеси снега, песка и сажи. Рядом с крыльцом Бреннон заметил лежащие в снегу створки дверей – одна сгорела почти вся, кроме середины, другая обуглилась дочерна. – Где труп? – спросил комиссар у ближайшего полисмена; тот кивнул на вход: – Еще там, сэр. – Кеннеди на месте? – Уже занимается, сэр. – Опрос соседей? Молодой человек отрицательно покачал головой: – Пока ничего. – Ладно. Лонгсдейл, где вы там? Опять уснули? Лонгсдейл… – Комиссар обернулся и обнаружил, что консультант так и стоит в карете, крепко вцепившись одной рукой в дверцу, другой – в стенку и не сводя глаз с церкви. Его пес приник к земле и оскалил клыки, шерсть на загривке встала дыбом. Сердце Бреннона упало. – Да нет… нет-нет-нет, черт возьми! Вы не можете мне сказать!.. – Все вон оттуда, – глухо велел консультант. – Слышали? Убрать всех живых из церкви! Немедленно! – Нет-нет, – прошипел комиссар. – Будь оно все проклято! Все убирайтесь оттуда! Вон! За пять… За семь ярдов от храма! Живо! Пожарные, полицейские и зеваки бросились врассыпную. Лонгсдейл выскочил из кареты и вместе с псом ринулся к церкви. Бреннон краем глаза заметил зеленый трехгранник в руке консультанта. – Оцепление! – рявкнул Натан. – Ни шагу внутрь, вы все, ясно вам?! Сержант, за старшего! – Он развернулся на каблуках и устремился следом за Лонгсдейлом. Посреди выжженного главного нефа сидел Кеннеди и вдумчиво изучал в лупу череп от обугленного скрюченного скелета. Лонгсдейл, крикнув «Пшел вон!», бросился налево, его пес – направо. Бреннон поспешно подошел к старичку и присел на корточки. – Слышали его? Ответ поступил в виде раздраженного гмыканья. Пошарив в саквояже с инструментами, патологоанатом выудил щипцы и принялся скрести ими что-то на груди скелета. – Я бы на вашем месте… – По счастью, вы не на моем месте, юноша, – отозвался Кеннеди. – Наша жертва основательно припеклась к полу, улик нет, поэтому не мешайте работать. Натан нашел взглядом сперва рослую фигуру консультанта, мечущуюся в левом нефе, потом – рыжего пса в правом и вздохнул. – Что у вас? – Пока ничего. С уверенностью могу сказать, что это скелет мужчины и к его грудинной кости что-то припеклось. В остальном… – Он умер здесь? – Откуда мне знать? Вы где-нибудь видите следы ударов ножом и кровавую полосу, ведущую в церковь? – Нет. – И я нет. Не выношу пожары. – Кеннеди наклонился над ребрами. – Он мог задохнуться в дыму? – Мог. А мог и не задохнуться. Его легкие поведали бы нам об этом, но они сгорели дотла, равно как и все остальное. Но вот эта штука осталась… Похоже на расплавившийся металл. – Надеюсь, он уже был мертв, – пробормотал Бреннон. – Лонгсдейл считает, что здесь опасно.