– Каждое заклятие несет отпечаток личности создателя, но если я не знаю этого человека лично, то не узнаю и отпечаток. Но я могу определить, когда замок был создан. Я бы занялся этим давно, – с досадой сказал консультант, – но отвлекся на кости, и потом нападение на мой дом… Простите. – Так, хорошо. – Бройд глубоко затянулся и раздавил окурок в пепельнице. – Теперь ваш дом. Что можете сказать об этом существе? Лонгсдейл помолчал, и Натан заметил, что консультант не только раздосадован, но и сердит. – Ифрит – это огненный дух с той стороны. Он достаточно разумен, хотя и не в том смысле, который мы вкладываем в это слово. Как и большинство бесплотной нечисти, он питается человеческими жизнями, но не плотью, а тем, что называют жизненной силой или живыми токами. Чем больше он поглотит, тем сильнее станет; чем он сильнее, тем больше нужно пищи. Иногда его ошибочно называют демоном, но это не так. – И то хлеб, – пробормотал Натан. – Ифриты бесплотны, поэтому в нашем материальном мире им нужно вместилище. Человек не подойдет – его плоть слишком слаба, чтобы удержать такого духа. А вот мой дом, в котором сгорела заживо вся семья… – И что, он только поэтому поперся к вам через весь город? – недоверчиво спросил Натан. – Если ему непременно нужен дом, в котором кто-то сгорел, то через два квартала от церкви есть заброшенная больница для умалишенных. Три года назад в ней сгорело полсотни человек и столько же задохнулись в дыму. Бройд раскурил новую сигару и задумчиво поглядел сквозь дым на консультанта. Тот хмуро молчал. – Может, – вкрадчиво проговорил шеф, – вы припомните, у кого есть к вам такой длинный счет, а? Консультант вздрогнул, очнувшись от размышлений. – Но это совершенно бессмысленно! Какой смысл так рисковать только ради какой-то мести? – Ну, это зависит от того, кому и насколько сильно вы отдавили мозоль, – хмыкнул Натан. Дверь распахнулась без стука, и в кабинет величаво ступил рыжий пес. Зверюга лучилась самодовольством. – Бреннон, почему животное жует улики? – холодно спросил шеф полиции. Лапа подошел к Лонгсдейлу и выплюнул ему на колени шапочку с металлическим пером. Консультант удивленно поднес ее к глазам. – Это третьей жертвы, Роберта Линча, – узнал Бреннон. – Лапа, какого черта… Псина самоуверенно прищурилась на комиссара. Лонгсдейл крутил шапочку перед глазами, словно не понимая, что это такое; вдруг он с коротким криком вскочил с места и пулей вылетел из кабинета. Пес встряхнулся, усеяв ковер и комиссара рыжей шерстью, и неспешно потрусил следом. Бреннон с опаской покосился на шефа. – Чертов зоопарк на колесах, – отрешенно сказал тот, и комиссар поспешил убраться с глаз долой. 3 января В доме священника было два этажа. На первом находились кухня, крохотная столовая, гостиная, прихожая с лестницей и комната экономки миссис Эванс; на втором – холл с большой кладовкой, спальня отца Грейса, его кабинет и ванная. Бреннон покачивался на каблуках, осматривая лестницу и задумчиво бренча в кармане ключами. На крыльце томились четверо полицейских. – Все готовы, сэр, – сказал Двайер. – Я вверх, вы вниз. – Натан бросил ему связку ключей от первого этажа. Экономка торчала здесь же, разрываясь от негодования и не зная, к кому кидаться раньше, однако от Двайера старалась держаться подальше. Оно и не удивительно – создавая Двайера, мать-природа долго не могла выбрать между гориллой и медведем, пока наконец не решила, что человеком он будет гораздо страшнее. Бреннон хмыкнул и стал подниматься, пробуя ногой каждую ступеньку – вдруг где тайник? Насчет первого этажа он был спокоен – детектив не пропустит ни дюйма. Миссис Эванс несколько раз душераздирающе вздохнула и с причитаниями потащилась за комиссаром. Наверху он распахнул кладовку и кивком указал на нее одному из полицейских. – Если заподозрите тайник – вскрывайте стены и пол без раздумий. Из экономки вырвался сдавленный, полный возмущения звук. – Подайте ему лампу, – велел Бреннон и открыл спальню. Кровать стояла изголовьем к стене, слева от нее – комод с тремя ящиками, справа – тумбочка. Напротив почти всю стену занимал шкаф, под окном расположился сундук, в углу – кресло-качалка. – Шкаф и сундук, – приказал комиссар, а сам сдернул покрывало с кровати. Под ним обнаружились подушка и сложенное одеяло. Ногой Бреннон задел под кроватью ночной горшок. Экономка, похожая на сердитый боровик, наблюдала, как Натан потрошит кровать, а полицейский – гардероб. Он методично выворачивал все карманы и ощупывал подкладки, собирая найденное в коробку; комиссар уже добрался до матраса, перевернул его, ощупал, заглянул под кровать и пошарил рукой по доскам. – Вы перестилали постель Грейса? – спросил он у миссис Эванс. – Нет, сэр, к нам приходит девушка раз в три дня, она и перестилает. – Что за девушка? Пошлите за ней, пусть ждет внизу. – Так я же это… – Экономка беспомощно обвела руками расширяющийся бардак. – Живо! – цыкнул Бреннон. Вряд ли кто-то станет прятать что-либо там, где до спрятанного легко доберется любопытная горничная, но кто знает, что она успела заметить. Натан протиснулся мимо полицейского к тумбочке. На ней стояла оплывшая свеча, лежали очки в футляре и книга богословского содержания. В тумбочке комиссар нашел лекарства и ворох рецептов. – Доэрти! Дай коробку. Спустись вниз и отправь это все Кеннеди. – Да, сэр. Оставшись один, Натан выдвинул ящик комода и задумчиво поворошил аккуратно сложенное белье. Послышались шаги экономки, и комиссар спросил: – У вас тут целая комната отведена под ванную. Откуда такая роскошь? – Отец Грейс купил, – отвечала миссис Эванс, определенно не одобрявшая такую растрату. – Лет восемь назад. Притащили сюда, всю лестницу обскребли, вон царапины на полу до сих пор видны. – Зачем? – Откуда мне знать? – ворчливо сказала экономка. – Сперва-то он в ней часто плескался, мы тут умучились воду греть. Это ж скока ведер надо натащить да разогреть, чтобы… – А потом? – А потом полегче стало. Раз в месяца два, а то и три, а зимой так и вовсе стоит без дела… Бреннон открыл замок. В свободном углу имелся стол с тазом для умывания, кувшином, бритвенным набором и полотенцем. Остальное место занимали жестяная ванна и тумба со стопкой полотенец. Комиссар обошел ванну, поскреб пальцем по краю и днищу. Похоже, ею давненько не пользовались. Он присел, провел рукой по дну и наткнулся на маленький сверток из промасленной бумаги, примотанный бечевкой к ножке. Комиссар щелкнул раскладным ножом. – Чего это там? – ревниво спросила экономка, не в силах смириться с тем, что ее дом грабят на законных основаниях. Бреннон подошел к окну, едва пропускающему свет, и развернул бумагу. Внутри лежала записная книжка. Все ее листы были чистыми. Натан нахмурился и принялся переворачивать их по одному. Ближе к середине он обнаружил единственную страничку с записью у самого корешка. Комиссар покрутил ее так и этак, но смысла закорючек все равно не понял. Он положил на страничку ленточку-закладку и сунул записную книжку в карман. Рейден открыл только после пятого звонка. На дворецком вместо привычного сюртука был плотный клеенчатый фартук, покрытый пятнами и местами – копотью, из чего Бреннон вывел, что в лаборатории Лонгсдейла дым стоит коромыслом. – Когда ты все это успеваешь, парень? – полюбопытствовал комиссар, снимая пальто. – Меньше сплю, – буркнул Рейден. – Где хозяин? – В кабинете. Я вас провожу, сэр. Натан заметил, что дворецкий косится на него как-то странно – не только с привычной неприязнью, но еще и весьма напряженно, словно ждет, что его в чем-то изобличат. – Лонгсдейл сказал, что ты первым узнаешь, если на дом нападут. – Я и узнал. – Что видел? – Ифрита, – процедил парень. – Прошу сюда, сэр. «Ну ладно, – зловеще подумал Бреннон. – Я до тебя еще доберусь». Тем более что, уходя, дворецкий бросил на комиссара подозрительно-выжидающий взгляд, какой Натан частенько видел у тех, кому есть что скрывать. Кабинет Лонгсдейла отличался от лаборатории только наличием окон. В саму лабораторию комиссар заглядывал пару раз и в глубине души не хотел бы больше ее видеть. У него были крепкие нервы, но не настолько, чтобы любоваться на шевелящиеся в банках с раствором части нечеловеческих тел. – День добрый. – Натан бросил на стол записную книжку. – Притащил вам еще один подарок. – Положите куда-нибудь, – рассеянно сказал консультант, не отлипая от микроскопа. Бреннон, окинув взглядом хаос на столе, снова прибрал улику к рукам. – Что у вас тут? Лонгсдейл пошарил вокруг микроскопа и поднял над головой шапочку. – Помните?